Страница 147 из 164
Все слышали яростные выкрики женщины, и мужчина средних лет в штатском вышел из полумрака.
— Такие высказывания против наших вождей обойдутся вам дорого, уважаемая!
В убежище воцарилось ледяное молчание.
— Ей семьдесят шесть лет, — тихо заметил старик.
— Возраст не имеет значения, — сердито ответил человек в штатском.
Я уже собирался вмешаться, как пожилая женщина вдруг пробормотала:
— В чем дело, герр блокляйтер? Я не сказала ничего плохого. Наоборот, я попросила молодого солдата сбить вражеские бомбардировщики. И я хотела бы, чтобы всех их поставили к стенке: летчиков, которые сбрасывают на нас бомбы, — с пафосом закончила она.
Со всех сторон грянул громкий смех…
— Фосфорные бомбы! — разнеслось по убежищу, словно предупреждение о приближении чумы или наводнения. Видимо, кто-то выглянул наружу и увидел вспышки.
— Падают на той стороне Рейна, в старом городе.
Тысячи контейнеров с жидким пламенем действительно летели вниз, пробивали крыши домов и взрывались повсюду. Белая раскаленная жидкость текла ослепительными потоками по стенам и лестницам, окутывая все огнем, блокируя выходы с улиц и из подвалов. В следующее мгновение ветер разнес пламя по целым районам. Горящие человеческие фигуры безумно носились или превращались в угли под обрушившимися стенами.
Несколько женщин снова начали бормотать молитвы, на этот раз их голоса звучали едва слышно и, наконец, совсем стихли. Все затаили дыхание… Что-то грохотало и плескалось за стенами убежища и на крыше, словно громадные градины стучали по черепице.
— Конец! — в ужасе закричала женщина. — Мы горим!
В это мгновение вокруг что-то заревело, бомбоубежище содрогнулось, потолок и стены вот-вот должны были обрушиться на нас. Бомба в соседнем доме взорвалась. Послышался стук падающих кирпичей.
— Это была бомба замедленного действия, — пробормотал старик.
— Иисусе, помоги нам! Иисусе! — пронзительно крикнула молодая женщина.
Все толпой бросились к выходу, толкая друг друга. Старик в стальном шлеме тщетно пытался урезонить людей, но его голос не достиг ушей даже той женщины, которая с криком и остекленевшим взглядом пробивала дорогу рядом с нами. С схватил ее и вдруг увидел, что она собралась рожать … прямо сейчас. У нее уже отошли воды.
— О боже! — простонала женщина. — Помоги мне!
— Мы вам поможем, — сказал я и положил ее на матрац. Бомбоубежище опустело. Остались только старуха и служитель.
— В соседнем доме живет доктор, — задыхаясь, произнес старик в шлеме, и я побежал к выходу.
В соседний дом вел проход под лестницей. Там стоял мужчина с карманным фонариком.
— Где здесь врач?
— Я врач, — ответил он, не поднимая глаз.
Два человека старались пролезть в дыру в стене.
— Идемте со мной! — крикнул я. — Там женщина рожает!
— Не пойду, — равнодушно ответил доктор.
Руки третьего человека показались их подвала на другом конце помещения.
— Где мои дети? Где моя жена? — простонал врач и начал звать их по именам, громко крича в щель, образовавшуюся в полу.
— Мы здесь! Мы идем! — ответил голос из подвала.
Я схватил вылезавшего оттуда человека. Прямо над ним перекрытие подвала несло на себе всю тяжесть горевшего дома.
— О, дорогой, мой жакет! — воскликнула где-то внизу в темноте женщина. Оттуда же доносились проклятия и плач.
Вдруг все вокруг нас начало рушиться. Когда огромная масса перекрытий рухнула на людей, раздались их последние крики, и больше из заваленного подвала не донеслось ни звука. Мужчина, которого я держал, вцепился в меня. Его ноги были раздавлены. Я схватил несчастного не очень хорошо и сейчас больше уже не мог держать. Он пытался помочь себе ногами, чтобы вылезти, но они были бесполезны, и бедняга понимал это. Человек смотрел на меня широко раскрытыми грустными глазами с едва заметной улыбкой на губах, словно был чем-то обижен. Наконец он разжал руки и упал обратно в подвал … улыбаясь своей последней улыбкой… Остатки перекрытий с грохотом покатились вслед за ним.
Только тогда я понял, что произошло. Доктор рядом со мной колотил по смежной стене и пытался разбить бетон перочинным ножом. Затем он остановился и прислушался. С другой стороны слышался легкий стук. Значит, там кто-то должен был остаться живым.
Наконец прибыли спасатели. В воздухе замелькали кирки, но стены оказались слишком крепкими для них. Пожарные начали тушить пламя, но дымящиеся развалины поглощали огромное количество воды. Внизу, в подвале, надежда еще жила: кто-то продолжал стучать. Однако мы знали, что в течение часа там все погибнут — будут раздавлены, задохнутся, сгорят или захлебнутся в воде…
Сзади из бомбоубежища раздались крики роженицы. Схватки становились все чаще. Доктор рядом со мной смотрел себе под ноги, я обнял его за плечи, чтобы поддержать.
— Может, нам вынести ее?
— Нет, — ответил он, не в силах сдержать слезы. — Я иду. Принесите воды.
Когда мы вошли в бомбоубежище, старик в стальном шлеме сказал, что, может быть, пройдут часы, пока дом над нами сгорит окончательно.
— Чистую воду, — повторил доктор, и старик побежал выполнять указание.
— У нее схватки теперь каждые пять минут, — прохрипела старуха.
Роженица продолжала кричать. Ее пальцы вцепились в мою руку. Затем ее крики превратились в стон, потом вокруг снова стало тихо.
Доктор взглянул на часы: его щека нервно дернулась, когда кто-то постучал в стену соседнего подвала. Там люди были все еще живы и надеялись на спасение.
— Я больше ничего не могу сделать, — громко зарыдал доктор, глядя на стену. — Там умирают мои жена и дети!
Но служитель убежища уже вернулся с ведерком воды и полотенцем. Несчастный врач начал рыться в своих инструментах. Слезы из его глаз капали на приготовленные им ножницы. Он надел перчатки…
…За стеной погибающие люди снова начали стучать. Доктор сжал зубы. На его лбу проступили вены…
…Наступало утро. Однако свет пробивался, только когда поднимался ветер. Плотная завеса испарений висела над городом. Черный дым окутал улицы.
Я направился к дому Хинтершталлерса, держась поближе к старой части города. Вдалеке виднелись красно-желтые отблески пожара. Потерявшиеся дети, рыдая, бежали сквозь дым, среди кружившихся над землей обрывков бумаги и пепла. Рыдающие женщины, искавшие своих родных, спотыкаясь, бродили по обгоревшим руинам. Некоторые несли с собой скудные пожитки, мокрые одеяла для защиты от огня. Несколько пожарных изо всех сил боролись с пожарами, но их усилия выглядели жалкими на фоне бушующего пламени.