Гавань Командора

– Мой совет вашим людям. Скоро из Дюнкерка в Норвегию вновь пойдет караван за зерном. Очевидно, последний.

– Они успеют. – Я знаю, что шансы пройти в одиночку невелики. Слишком много у Франции врагов, а друзей почему-то нет. Норвегия хотя бы нейтральна.

Поншартрен задумчиво смотрит на меня. Не иначе, вновь хочет нагрузить каким-либо делом.

– По нашим данным, союзники твердо решили не пропустить торговцев. Они вновь готовят для нападения целую эскадру.

Предыдущая была с успехом разбита. Но это не значит, что повезет во второй раз. Удача в войне переменчива.

– Я готов идти в охранении, – пусть не хочется, только не бросать же Юрку!

Судя по тому, как на мгновение блеснули глаза министра, своей цели он достиг. Я сам вызвался идти в море.

Но не очень понимаю, почему на мою скромную персону делается такая ставка. Или покойный Жерве успел наговорить обо мне, как о непобедимом герое?

– Охранением будет командовать капитан первого ранга Жан Барт. Поступите под его командование.

– Слушаюсь!

Давненько я не был в чьем-то распоряжении. Наверное, отвык. Только претендовать на должность глупо. Барт – моряк известный и отважный. А уж здешние воды знает гораздо лучше меня.

Я кто? Флибустьер. Одиночные нападения, взятие добычи, налеты на прибрежные города. А уж командовать целым соединением – это явно не по мне.

На улицах Шербура начинает темнеть. Идти в свой одинокий гостиничный номер уже не хочется.

Я не жалею, что на некоторое время избавился от своей странной семьи. Им меньше переживаний. Да и мне спокойнее. В поместье Мишеля хорошо и безопасно. Приморские города постоянно живут в ожидании возможных налетов англичан. Трагедия Сен-Мало слишком свежа в памяти, и никто не может гарантировать, что она не повторится в другом месте. Новую адскую машину соорудить не так сложно, запасы пороха у британцев должны быть большими. Так что лучше я поскучаю в одиночестве, чем подставлять моих женщин под возможные последствия варварских действий англичан.

Я совсем было собрался навестить Флейшмана, сообщить желанную новость, однако вовремя вспомнил, что человек только пришел с моря, и в отличие от меня Лену он никуда не отправлял.

Неудобно беспокоить в таком случае. Ничего, сегодня ему не до радостных известий, а уж завтра с утра поведаю о словах морского министра.

Где искать остальных, не знаю. Только догадываюсь. Так, смутно-смутно. Куда первым делом идут моряки, когда порт чужой и семьи в нем нет?

Правильно. Но кабаков в Шербуре много. Разве бывают приморские города без них? Да и вообще города?

Выбор настолько велик, что впору надолго задуматься. Думать неохота. Я направляюсь в… никак не удосужусь запомнить название. Если уж в грядущие времена не мог, то стоит ли менять привычки в нынешние?

В общем, одно из самых дорогих заведений в городе. Мои друзья и соплаватели частенько бывают привередливыми на берегу. Особенно когда поход прошел удачно. Неудачных же как-то и не припомнится.

Я оказался прав. Даже больше, чем прав. За отдельным столом восседают не только Григорий с Константином. С ними, к некоторому моему удивлению, семейство Флейшманов в полном составе. В том смысле, что оба. И Юрка, и Лена.

Единственная дама за столом выглядит прекрасно. Не для красного словца и привычного комплимента. Хотя комплимент ей я, разумеется, говорю. Мне несложно, ей – приятно.

Я давно заметил, что внешность женщины сильно зависит от настроения. Сегодня Лена явно счастлива, поэтому невольно привлекает взоры остальных посетителей.

– Пьянствуете? А где Жан-Жак? – интересуюсь я, принимая из рук друзей бокал.

Как догадываюсь, не последний.

– У вдовушки. А может, у морячки, – усмехается Флейшман, а затем с театральным вздохом сообщает: – Это мы люди порядочные, семейные. Ничего такого даже в мыслях не держим.

Судя по всему, Лена реагирует на вздох самым естественным женским образом: незаметно щиплет Юрку за ногу. Хотя вид у нее по-прежнему довольный. Так, экзекуция между делом. Чтобы шутил, но помнил: в подобной шутке все должно быть правдой.

– Да, тяжела ты, доля добропорядочного семьянина! – в тон Флейшману вздыхаю я. – Придется тебе, Юра, отправляться в Норвегию за зерном. Семью ведь кормить надо.

– Я не птичка! – с притворным возмущением немедленно заявляет Лена.

Зато Флейшман преображается. Он сразу становится деловит, хотя до конца в исполнение мечты поверить не решается, и голос его звучит по-прежнему:

– Зерно продадим, и мясо купим. Только в карманах я много не унесу. Да и в шлюпке от силы несколько мешков поместится.

– От корабля ты, значит, отказываешься?

– А мне его предлагают? – с чисто еврейскими интонациями спрашивает Флейшман.

– Не предлагают, но готовы посодействовать. Любой из двух на твой выбор. – Передо мной возникает блюдо с тушеным мясом, и я вдруг чувствую, что порядком голоден.

Нет, Поншартрен определенно не русский человек! Выпить предлагает охотно, а закусить – никогда. Наверно, у Людовика манер набрался. По давней французской традиции короли вкушают пищу в одиночестве.

– Любой? – уточняет Юра.

Я не сомневаюсь, что он давно выбрал. И даже знаю какой.

Вместо ответа я киваю. Говорить с набитым ртом трудно, да и надо блюсти манеры.

– Так надо обмыть! – Ширяев тянется к целой батарее бутылок, служащих главным украшением стола.

– Обмывать будем после аукциона. – Я наконец прожевываю. – Сегодня есть другой повод.

Четыре пары глаз скрещиваются на мне. Разумеется, я же не сообщал им о договоренности!

Я достаю принесенные с собой бумаги, легко нахожу нужные и довожу до всеобщего сведения:

– Его Величество в своей неисчислимой милости почтил вниманием уничтожение адской машины англичан и повелел произвести в чин лейтенантов доблестных воинов. Нам же остается выпить за них. Ваше здоровье, лейтенант Сорок, – ударение я ставлю на первом слоге, хотел перевести фамилию на французский, как перед этим перевели мою, но Пие определенно не звучит. Вот и пришлось оставить Костю почти при родной. Зато Григорию повезло больше, и я с удовольствием добавляю: – Ваше здоровье, лейтенант Ширак!

Как я и ожидал, эффект ошеломляющий.

– Кто?

– Ширак. Ширяев королю было вымолвить сложно. Но ничего, Григорий, зато, возможно, в грядущем президенте будет течь твоя кровь! Это мы люди простые.

Ребята недоверчиво разглядывают патенты.

– Так мы что, сравнялись в чинах? – Ширяев даже вроде обиделся за командира.

– Почему сравнялись? Отныне мне возвращено прежнее звание капитана. – Я поднимаю бокал и провозглашаю: – За нас, мужики!

Только когда бокалы осушены до дна, Григорий возвращается к своему новому документу и покачивает головой:

– Ширак. Надо же! И кто только выдумал?

Я скромно молчу, а уже в следующий момент Флейшман с Сорокиным дружно разражаются хохотом. Нам остается присоединиться, что мы искренно делаем.

Нет, хорошо. Действительно хорошо. Лишь только интересно – я стану хоть когда-нибудь майором?