Страница 26 из 76
По логике, начать следовало именно с него. Однако, пока идет схватка, охраняемые обязательно предприняли бы попытку к бегству. Если же им хватило ума, то еще и разбежались бы в разные стороны. Гоняйся за ними потом поблизости от чужих берегов! А так – добыча уже захвачена.
Фрегат… Что ж, пусть попробует вырвать то, что сам же упустил. Раньше надо было думать, раньше!
Ветер был у голландца, следовательно, и положение у него считалось выгоднее. Он мог бы диктовать дистанцию, взаимное расположение, сам характер боя.
– Ну, куда он прет? Шел бы своей дорогой! – с некоторой бравадой заявил Калинин.
– Он бы шел, да ветер несет прямо к нам! – громко, под общий смех, отозвался Ширяев.
С Григорием все было понятно. Он в детстве грезил флибустьерами, мечтал о схватках на море, да и срочную провел в боях под командой тогда еще лейтенанта Кабанова. Но и остальные возмужали за последние годы, и теперь их уже не страшило ничто.
Смерть – всего лишь некая данность, избежать которую невозможно. Так стоит ли бояться ее?
– Женья! Давай нашу! – выкрикнул по-русски Жан-Жак.
Кротких коснулся гитарных струн, и над «Глостером» зазвучала еще не сложенная песня.
Жаль, что нельзя было поднять привычный флаг с ухмыляющейся кабаньей мордой. По законам капер в бою должен выступать под знаменем страны, выдавшей патент. В отличие, скажем, от обычных пиратов.
Голландцы шли, забирая несколько вправо, явно готовясь к артиллерийской дуэли.
«Глостер» намеренно шел медленно, позволяя противнику приблизиться. Оба захваченных купца уже повернули к французским берегам, однако путь предстоял не очень близкий, и голландский фрегат был явным препятствием на дороге.
Голландец вышел на траверз капера, и Командор верно подгадал момент:
– К повороту!
Не зря он весь поход тренировал команду. Люди работали слаженно, не задумываясь над последовательностью тщательно отрепетированных действий. «Глостер» проворно отвернулся от противника, встал к нему кормой, и грянувший залп большей частью лишь вспенил воду по бортам. Два или три ядра ударили по юту, однако назвать повреждения большими не смог бы самый заядлый пессимист.
– Право на борт! Атакуем!
Капер, не теряя ни секунды, развернулся и пошел наперерез противнику. Там торопливо пытались перезарядить орудия. Однако процесс это долгий, а расстояние уменьшалось быстро.
В какой-то момент могло показаться, что Командор решил таранить незадачливого охранника. Но вот «Глостер» стал разворачиваться, оказался к противнику бортом.
– Пали!
Орудия дружно выстрелили практически в упор. Нижняя палуба – ядрами, верхняя – картечью. Голландцы еще не успели опомниться, когда в клубах порохового дыма на них навалился каперский фрегат. На этот раз касание кораблей было жестковато.
Такелаж перепутался, рухнул обломок реи, но все это было пустяком по сравнению с обрушившимся на палубу гранатным дождем.
Черный порох – вещь достаточно слабая. Убойной силы у гранат почти нет. Зато грохот взрывов, вспышки, дым ошеломили, заставили людей потерять головы. Напрасно голландский капитан крутил трещотку, традиционный на флоте сигнал «К абордажу!». Большинство матросов просто не слышали его, а те, кто слышал, не смогли понять, что он обозначает.
– На абордаж! – В отличие от голландцев, команду Кабанова французы расслышали и выполнили ее.
Они к этому готовились…
Ширяев перепрыгнул на вражескую палубу одним из первых, опередив даже Командора.
Редкий противник попытался оказать сопротивление. Даже оружие схватил едва ли один из пяти.
– Гриша, Костя, люки! – Крик Командора напомнил о главной задаче ближайших помощников.
Фрегат – корабль двухпалубный. Довольно много моряков во время боя находится внизу у орудий, и требовалось не позволить им выйти наверх, пока не погашено сопротивление.
После выделения двух призовых партий людей у Командора было немного, меньше чем на голландском фрегате. Впрочем, в бою важна не численность, а дух.
Дух голландцев был сломлен. Как-то не по-честному все произошло. Вместо долгой стрельбы и маневрирования – стремительная атака, грохот, взрывы, свист картечи, а следом – появление на палубе вооруженного врага.
Если где еще и сопротивлялись, это на квартердеке. Офицеры обязаны реагировать быстрее, да и положение у них не то. Матросу что? Он отвечает за себя да своевременное выполнение приказов. А офицер – за весь корабль. Он просто обязан быть решительным, иначе кто его станет слушать?
Два узких трапа, ведущих на квартердек, создавали неплохие условия для обороны. Сам капитан встал у одного из них. Сверкнувший в его руке клинок заставил лезшего первым француза попятиться. Матрос не удержал равновесия, упал на следующего за ним товарища, и на трапе возникла бесформенная груда тел.
Подскочивший сюда же Командор схватился за пистолет. Бой не место для благородных поединков. Тут главное – победа. Чем быстрее она будет достигнута, тем меньше потерь понесут победители. А своими людьми Командор дорожил.
Пуля вошла голландскому капитану в грудь, заставила выронить шпагу. Стоявший рядом один из помощников еще попытался сопротивляться, пронзить устремившегося по трапу Командора.
Сергей привычно отбил чужой клинок, подскочил к офицеру вплотную и, не мудрствуя лукаво, двинул противника в лицо витым эфесом шпаги.
Офицер послушно отлетел, сбитый с ног нежданным ударом, а за Командором уже неслись взбодренные исходом схватки матросы…
Но сопротивление вспыхнуло не только на квартердеке. Кому-то удалось организовать канониров на нижней палубе. Они рванули на помощь своим товарищам, еще не догадываясь, что помощь уже не нужна и наверху все закончено.
Ширяев встретил карабкающихся канониров выстрелом из пистолета. Другая рука у него была занята полусаблей. Рядом разрядили оружие Кротких и Антуан.
Промахнуться, стреляя в неширокий люк да по толпе, было невозможно. Кто-то внизу вскрикнул, послышался звук падения, зато остальные отхлынули прочь.
– Выходи по одному! Без оружия! Фрегат уже захвачен! – крикнул по-английски Григорий. Голландского он просто не знал.
Какое-то время ничего не происходило. Ровно столько, чтобы столпившимся защитникам стала ясной царившая вверху относительная тишина. В том смысле, что если и раздавались крики, то повелительные, но уж никак не вопли ярости и борьбы. Ни выстрелов, ни звона сталкивающихся клинков…
– Сдаемся! – донеслось из люка. – Не стреляйте!
И один за другим из него стали подниматься моряки. Как и требовалось – без оружия. Их сразу конвоировали к кубрикам. Без лишней суеты, деловито.
Что делать пленным на палубе?
– Костя! Этот приз поведешь ты, – распорядился Командор, обращаясь к Сорокину. А потом добавил: – Хорошо, что идти недалеко. А то бы…
Продолжать не было смысла. Один экипаж на четыре корабля – хоть разорвись. Да еще пленные, которых надо охранять. Да опасность налететь на англичан.
Впрочем, Шербур действительно был сравнительно рядом. С таким ветром – день хода. Ерунда.