Современная подводная охота

Владимир подчинился напору течения, и, загораживая голову руками, начал в образовавшейся завесе мути, вслепую, постепенно выбираться наверх. Главное – он удержался от паники. Получив несколько синяков, с маской не на лице, а на груди, он, наконец, оказался на поверхности среди плывущего мусора и веток. Бревен, слава богу, уже не было: они, как потом выяснилось, будучи тяжелее воды, тащились течением по дну. Выбравшись на ближайший берег, Владимир долго приходил в себя.

Потом были продолжительные поиски ружья. Увы, тщетные. По всей видимости, события развивались следующим образом. Так как ружья у меня все плавающие, то на линь накатилось одно или несколько бревен, и под напором течения его оборвало. Ружье при этом всплыло на поверхность и было унесено течением. Сом с оборванного линя спокойненько сполз, уплыл и, вполне вероятно, еще выживет. Стрела же осталась в том злополучном бревне, вероятнее всего ее согнуло и, конечно, занесло илом. Попробуй потом отличи ее от ветки или сучка? «Да и какой уже был в ней прок?» – оправдывался мой друг, вопросительно глядя на меня и надеясь на снисхождение.

Конечно, ружье мне жалко. Но друг – дороже. С другой стороны, если бы я не дал ему свое мощное ружье, он бы не попал в такой переплет. Так что как не крути, а к народной мудрости стоит прислушиваться…

После того, как я услышал эту историю, долго размышлял, стоит ли об этом писать? Я много лет уверяю начинающих подводных охотников, что наше увлечение, хоть и экстремальный вид спорта, но при серьезном к нему подходе совершенно безопасный, и критические ситуации под водой практически исключены. Однако они все же бывают. Хотя, если детально рассмотреть все действия охотника в той истории, то далеко не все из них с точки зрения безопасности были правильными.

Мы ехали в аэропорт на машине с человеком, которого я до того дня не знал.

– Алексей – представился он, и у нас завязалась беседа, которая часто скрашивает вынужденное безделие случайных попутчиков. В разговоре я упомянул, что недавно вернулся из Астрахани.

– На рыбалке были?

– Почти. На подводной охоте.

Мой попутчик живо заинтересовался. Видя такой неподдельный интерес, я уже без понуканий углубился в любимую тему. Когда же с плохо скрываемой гордостью поведал своему спутнику о крупных сомах, которых там довелось добыть, Алексей с грустью обронил:

– Понимаю. Я тоже через такое проходил. Давно, правда, это было… И, возможно, мой увлеченный рассказ, а также дорожная, ни к чему не обязывающая ситуация, настроили моего спутника на очень эмоциональные откровения.

– К той памятной охоте я уже много лет занимался этим хобби. Нырял на разных водоемах, стрелял всякую рыбу, в том числе и крупную. Сомы тоже уже числились среди моих трофеев. Но этот сом… короче, после той охоты я уже не ныряю за рыбой. Вот уже лет двадцать… Можно курить?

– Конечно, конечно!

Алексей затянулся пару раз. Похоже, ему надо было на такое повествование решиться, и он все еще сомневался: стоит ли? Может не хотел выглядеть даже перед чужим человеком в каком-то не лучшем свете, а может столь давние воспоминания были ему все еще не безразличны. После затянувшегося молчания, он все же продолжил.

– От одного знакомого прослышали мы об удивительно прозрачных озерах, расположенных севернее и северо-восточнее

Арала. В них, якобы, полно огромных сомов, сазанов, амуров и каких-то невиданных рыб – змееголовов. Информация точная: этот самый знакомый сам несколько лет жил в Казахстане и постоянно рыбачил. Вот я с двумя надежными друзьями, естественно подводниками, хорошенько подготовившись за зиму, и отправился в эти дальние и жаркие края.

Наши ожидания, надо сказать, оправдались. Мы, в конце концов, устроились на пустынном берегу относительно небольшого озера, которое, впрочем, соединялось протоками с двумя другими, значительно более крупными. Учитывая пустынный характер местности, при выборе стоянки ориентировались на наличие тени, топлива и пресной воды. Охота же была сказочная! Одно плохо: добыча портилась уже через пару часов, и очень скоро мы сами резко ограничили количество стреляемой рыбы. Выбирали самые крупные экземпляры.

Как сейчас помню: до отъезда оставалось четыре дня. Начинался по обыкновению очень жаркий день. После завтрака в воду полезли все трое: каждый понимал, что очень скоро эта необыкновенная охота закончится, и пытался «надышаться перед смертью». Я поплыл к плавучим островам, которые прибило ветром к дальнему краю озера.

Плавучий остров – это заросли тростника, которые с корнями вырвало из дна, и этот ковер толщиною около метра всплыл. Острова по площади были разные: от пары квадратных метров, до размеров большой комнаты. Однако, сомкнувшись под действием ветра, они могли образовывать большие поля. В тот день именно так и было. Причем плавуны полностью перекрыли протоку, соединяющую наше озеро с соседним. Под этими естественными крышами находила укрытие и спокойствие различная крупная рыба.

На карасей, линей, небольших щук и сазанов мы научились уже не обращать внимания. По крайней мере, как объекты охоты они уже не воспринимались, хоть и были повсюду. Глаза шарили по основаниям тростника, по зарослям других водных растений и останавливались только на чем-то выдающемся. Доплыв до крайнего острова, заглянул под него. К сожалению, чтобы что-то разглядеть в темноте, приходилось довольно долго всматриваться, давать привыкнуть глазам к резкой перемене освещенности. Да вы это сами знаете. Я позволял себе засунуться под корневую крышу по пояс или чуть больше, а потом, пятясь назад подобно раку, выбирался обратно.

Сома, вернее небольшой кусок его хвостовой части, увидел почти сразу, чуть ли не на втором нырке. Рыбина пряталась в темноте, а этот самый ее кусочек был прямо передо мной. Возможно, если бы я видел всего сома, то не стал бы с ним связываться и счел бы за благо побыстрее ретироваться. А тут, не долго думая, нажал на курок. Прежде, чем рассказать, что было дальше, должен признаться в одном глупом приспособлении, которым в то время мы все пользовались.

Не помню уж: то ли кто-то нас надоумил, то ли сами придумали привязывать ружье к руке веревкой. Ружья наши тогда были не плавающими, и когда возишься с подстреленной рыбой, то брошенное на дно в траву и ил ружье, потом трудно отыскать. А так – разжал пальцы, рука освободилась, а ружье рядышком, висит на веревочной петле.

Ну, так вот, ударил я этого сома, и тут же получил ответный удар по голове то ли хвостом, то ли отброшенной им струей воды. И это было лишь началом. В следующее мгновение ринувшийся под остров гигант (теперь уже в этом у меня сомнений не было), вырвал из руки ружье и так дернул веревочной петлей за кисть, что едва и ее не вырвал. В мгновение ока я оказался между дном и плавуном. Сом словно бульдозер продолжал тащить меня за руку в это подводное чрево. И хотя я как нитка за иголкой следовал за этой, уж не знаю сколько пудовой тушей, пробивавшей брешь в траве и корнях, все равно меня хлестало по голове, плечам и рукам.

Все произошло так быстро, что я и боли не чувствовал и испугаться не успел. И то и другое я испытал в момент, когда уперся в какие-то непреодолимые корневищи, и после очередного сильного рывка, меня тащить перестало. Видимо сом сорвался со стрелы, а может оторвал линь или петля на руке не выдержала. Маски не было, ее, похоже, на первом же метре этого волока сорвало с лица. Впрочем, она бы никак не улучшила моего положения, ибо в полной темноте, да теперь еще и в полной мути самое зоркое зрение ничего бы не дало…

Стресс, как известно, моментально сжигает кислород в организме подводника и требует для дыхания особо много воздуха. Под воду же я был втянут, так сказать, без предупреждения, и, конечно, вдохнуть толком не успел. И поэтому у меня оставались буквально секунды, чтобы добраться до спасительного воздуха. Но куда плыть? И ладно бы «плыть», а тут надо лезть через сплошные растительные, к тому же невидимые переплетения. Но и это не главное: главное – в какую сторону лезть? И тут я понял, что если и есть для меня выход, то только вверх. Ведь поверхность от меня в метре, или даже меньше! И я начал с остервенением, как загнанный в угол зверь, рвать над собой траву и корни…