Страница 23 из 64
Многокилограммовые, сильные сомы своими тупыми мордами били Виктора в голову и туловище, разворачивались в тесноте, добавляли хвостами и разбегались в стороны, освобождая место для других пленников. Маску сбили с охотника сразу же. Кроме бесконечных тумаков разбушевавшиеся рыбы подняли такую муть, что несчастный «освободитель» своим помутившимся сознанием уже плохо представлял себе, где поверхность. Путь наверх преграждали, ставшие теперь невидимыми сеть и коряга, а также мельтешащие и постоянно атакующие, глупые рыбины. На ощупь, очень медленно, на остатках сознания и с разрывающейся от желания немедленно вдохнуть, грудью, Виктор выбрался все же наверх.
Когда прокашлялся и пришел в себя, охотник понял, какую глупость совершил. Конечно, в случившемся виноват только он сам. Но и рыба тоже хороша: такой черной неблагодарностью отплатить своему спасителю!
Иван – охотник начинающий, хотя молодым человеком его не назовешь: сорок лет – вполне зрелый возраст. Как и у большинства начинающих охотников, снаряжение его не отличалось совершенством, но, главное, не совсем подходило именно ему. В частности, ласты были великоваты в калоше. Грузовой пояс состоял из грузов по два с половиной килограмма каждый, и, если в начале охоты пояс уравновешивал плавучесть гидрокостюма, то через час плавания начинал притапливать охотника даже на поверхности. Ружье вполне достойное, но для новичка можно было бы взять ружье и послабее.
Все это, плюс нарушение главного правила поведения под водой («Не дергаться и не паниковать!»), и привело нашего героя к критической ситуации. Иван охотился в реке с очень прозрачной водой. Глубина 4-5 метров. Нырял и плавал он хорошо (в детстве занимался плаванием в секции), поэтому в своих мощных ластах чувствовал себя как рыбы в воде. Солнце пронизывало всю толщу воды, охотник был полон сил, и ничто не предвещало беды.
Вот Иван заметил на самом дне, среди бревен, двух, стоящих рядом, вполне зачетных голавлей. Он ныряет, плавно приближается к ним и стреляет. Одна из рыб мгновенно исчезает, а вторая начинает бешено вертеться на вонзившейся в бревно стреле. Охотник пытается руками схватить рыбу, делает при этом слишком резкое движение, и один ласт слетает с ноги. Попытка тут же выдернуть стрелу из бревна результатов не дала, зато окончательно спалила остатки кислорода в легких пловца. Иван бросает затею со стрелой, выпускает из рук ружье и устремляется наверх. Однако при первом же резком гребке, слетает и второй ласт. Охотник бешено молотит ногами, но большая отрицательная плавучесть от избытка грузов, которая на пятиметровой глубине еще увеличилась, крепко держит его под водой.
Лишь в самый последний момент, когда сдерживать позывы организма на вдох уже не было никакой возможности, Иван сбросил грузовой пояс. И его, как пробку, выбросило наверх. Уже на поверхности он сбил с лица маску, выплюнул изо рта трубку, долго и надрывно кашлял, выгоняя из себя речную воду. Когда немного отошел, то брасом поплыл к удобному для выхода из воды, берегу. В реке остались ласты, ружье, маска с трубкой – почти все снаряжение подводного охотника. Но хорошо еще, что сам там не остался…
Мой друг Владимир – человек по всем статьям хороший. Но одно «но» все же есть: он не любит заниматься ремонтом и должным уходом за своим подводным снаряжением. То один друг ему поможет в этом, то другой – так и живет. Собрался он как-то на охоту в быстрой реке, где не только мощное течение, но и высокая прозрачность воды. В таких условиях надо использовать достаточно мощное и, что не маловажно, надежное ружье, а его, как вы понимаете, как раз у Владимира и не было. Вот и пришел он ко мне: «Дай, – говорит, – свое полуморское». Известно ведь, что «жену, коня и ружье нельзя доверять даже другу». Так нет же, не прислушался я к голосу народной мудрости, дал ему свое любимое, самое боевое ружьишко. А на душе кошки скребут, нехорошие предчувствия одолевают…
Река, действительно оказалась почти горной. Течение такое, что против него даже на мощных ластах не выгрести. В таких условиях Владимир избрал единственно возможный метод – охоту сплавом. Это когда человека, словно щепку, несет потоком вниз, а он, уворачиваясь от подводных камней, пытается обнаружить рыбу, успеть направить на нее ружье и выстрелить. Такая стрельба «по-македонски» мало результативна, и поэтому охотник ищет какую-нибудь преграду в русле реки, за которой течение ослабевает или даже поворачивает вспять. Например, за огромным валуном, торчащим из воды, или за крутым поворотом реки. В подобных местах и рыбе комфортнее, нежели на стремнине.
Другу моему повезло: он нашел большой, выходящий на поверхность, завал, состоящий из бревен, веток, вырванных водорослей и всякого хлама, который не без помощи человека оказывается в реке. Владимир по опыту знал, что в таком месте очень любит стоять разнообразная рыба. Так оно и оказалось. Только он приблизился к бревнам, как от него в стороны и вниз побежало несколько полукилограммовых голавлей. Ага, значит, в завале и под ним крупные голавли точно есть. А, может быть, и судак, и сом. Завернув за эту нерукотворную плотину, где течение сразу же поослабло, Владимир отдышался, успокоился, и начал, не торопясь, обследовать завал.
Глубина реки в том месте была метра четыре. Стоило нашему герою погрузиться, дойти до дна и вглядеться в полумрак древесного хаоса, как он тут же обнаружил прижавшегося к песку крупного голавля. Его черный хвост, обращенный к охотнику, едва заметно ходил из стороны в сторону: течение и тут рыбину доставало.
Стоял голавль крепко, удирать не собирался, но Владимир стрелять не торопился. Решил внимательно осмотреть весь завал – уж очень место было многообещающее.
На втором нырке охотник обнаружил еще двух крупных голавлей, которые вжались между бревнами, и стояли вплотную друг к другу, словно сросшиеся боками сиамские близнецы. Еще подумал, что, если стрелять их сбоку, то можно было бы взять сразу обоих. Но и на этот раз удержался от соблазна. На третьем нырке («Бог троицу любит»?) Владимир увидел все-таки хозяина реки. Большой, черный сом находился в метре ото дна, лежал он на одном из бревен, вытянувшись в струнку, и поэтому сам был очень похож на бревно. Тут уже медлить смысла не имело: Владимир направил ружье на убойное место и нажал на спуск.
Дальше последовала обычная картина. Полутораметровая рыбина, пронзенная стрелой, сразу же оказалась на лине, начала метаться в завале, сбивая с веток муть и ставя завесу. Счастливый охотник всплыл, вцепившись двумя руками в ружье. Впрочем, он особо не волновался за свою добычу, так как видел, что попадание было отменным, а линь выдерживал и не таких монстров. Ну, запутает, конечно, сом все что только можно, придется, когда он успокоится и течением снесет муть, понырять, выпутывая стрелу, линь и его самого. Но это не впервой. Однако на сей раз, дело обстояло намного хуже…
Первый же нырок к месту событий показал, что стрела, легко пройдя через большую, но мягкую рыбу, вонзилась в одно из бревен. Не обращая внимания на плавающего рядом сома, который в таких случаях очень любит цапнуть своего обидчика, Владимир попробовал потянуть за стрелу. Какое там! Стальной, острый гарпун так плотно и глубоко сидел в мореном дереве, словно его туда вбивали кувалдой (я же говорил, что ружье у меня мощное!). Охотник всплыл, отдышался и какое-то время соображал, что же делать. Как крайний вариант можно было выкрутить стрелу, оставив наконечник в бревне, но Владимир знал, что мне это едва ли понравится. Поэтому решил, во что бы то ни стало, извлечь из плена и стрелу, и наконечник. Он нырнул, взялся двумя руками за стрелу, обоими ластами уперся в соседние бревна и, что было силы, дернул…
«Что было потом, я понял не сразу, – рассказывал впоследствии наш друг. – Первая мысль: я выдернул стрелу, так как она, вроде бы, пошла на меня. На самом же деле, это ноги пошли вперед, ибо я сдвинул ими соседние бревна, а стрела, как была в плену, так и осталась. А потом все задвигалось… Знаешь, как из спичечного домика выдернуть одну спичку… Завал, состоящий из десятков бревен и казавшийся таким незыблемым, ожил и развалился, словно тот самый спичечный домик. Хуже всего то, что мощное течение подхватило все это и потащило на меня. Я еще держался за стрелу, а выход к поверхности был уже перекрыт. Тут уж (извини, дорогой) о ружье как-то сразу забыл. Видимо, решил, что жизнь дороже».