Верное средство

— А что я должен был сказать? — скучающим тоном ответил он. — Что ты мне глубоко безразлична? Дорогая моя, наши гости люди проницательные, они не поверили бы мне ни на секунду.

— Но что ты скажешь им, когда я уеду?

— Сейчас не будем об этом! — внезапно разозлился Жиль, и Анабел невольно вздрогнула. — Ради Бога, перестань вести себя так, будто я собираюсь изнасиловать тебя на глазах у гостей!

Музыка умолкла, и Анабел получила свободу. Жиль, даже не поблагодарив ее за танец, исчез в толпе гостей, и глаза молодой женщины потемнели от обиды и боли. Остановив разносящего шампанское официанта, Анабел взяла с подноса бокал и выпила искристую жидкость с не свойственной ей беспечностью. Мне все равно, твердила она про себя, беря второй бокал. Мне все равно…

Жиль теперь танцевал с Луизой, которая так и льнула к нему, пожирая глазами и завлекательно улыбаясь. Эта женщина омерзительна, думала Анабел, не догадываясь, какой юной и невинной выглядит в своем бледно-зеленом платье, с волосами, подобранными на макушке и обнажающими нежную шею.

— Потанцуете со мной, прелестная соблазнительница?

Это был тот самый мужчина, который сидел за обедом слева от нее, и Анабел неохотно согласилась. Он держал ее слишком крепко и дышал прямо в лицо.

— Черт побери, Жилю дьявольски повезло с женой! С виду сама невинность… Однако, насколько я знаю Жиля, он даром времени не теряет и наверняка научил вас искусству любви. Сейчас он подбивает клинья под Луизу, но мы с вами сумеем утешить друг друга.

Не успела Анабел открыть рот, как партнер увлек ее на балкон и, несмотря на яростное сопротивление, принялся жадно целовать лицо и обнаженные плечи. Когда рука гостя потянулась к ее груди, Анабел вскрикнула и стала отчаянно вырываться. Внезапно мужчина попятился, и Анабел высвободилась наконец из отвратительных объятий.

— Тысяча извинений, Жиль, — хрипло пробормотал невежа. — Твое вино… красота твоей жены…

— А что ты скажешь в свое оправдание? — холодно спросил Жиль у Анабел, когда гость быстро ретировался.

— В мое оправдание?! — возмутилась она. — Уж не думаешь ли ты, что я хотела целоваться с ним?

— По-моему, ты не слишком возражала. Анабел с достоинством выпрямилась и негромко, но веско сказала:

— Жиль, ты уже сделал один ошибочный вывод. С меня хватит.

— А я все ждал, когда же ты бросишь этот упрек мне в лицо! Ты отдалась мне по собственной воле, несмотря на то что была девушкой. — Его губы искривила горькая усмешка. — Что я должен был думать? Мне слишком хорошо знакомы муки неутоленного желания, и я обязан был удовлетворить его, чего бы это ни стоило.

Его голос стал тише, словно Жиль говорил сам с собой. Анабел побелела: так вот что он испытывал ко мне! Желание, которое следовало утолить, несмотря на неизбежное после этого отвращение к самому себе!

— Нет! — мучительно вырвалось у нее.

Она нетвердо шагнула вперед, затем сделала еще один шаг, желая только одного: поскорее оказаться у себя в спальне, скрыться от Жиля…

Вдруг все закружилось и исчезло — Анабел словно провалилась в пропасть.

— Теперь тебе лучше, деточка? Гладкий лоб Анабел пересекла морщинка.

Откуда ей так знаком этот ласковый встревоженный голос?

— Мадам Лефлер!

Анабел не поняла, что произнесла это вслух, пока не заметила улыбку на лице собеседницы.

— Пожалуйста, называй меня Доминик. Ты изрядно напугала нас своим обмороком.

Анабел оторвала голову от подушки и с изумлением обнаружила, что на ней всего лишь батистовая ночная рубашка.

— Жиль…

— Он вернулся к гостям.

О Господи, бал! Что обо мне подумали гости. — Боюсь, твоя тайна раскрыта, — покачала головой Доминик, отвечая на безмолвный вопрос Анабел. — К счастью, среди гостей нашелся врач и сумел успокоить вполне естественные страхи будущего отца.

Когда Анабел испустила протяжный стон, женщина мягко добавила:

— Думаю, детка, тебе предстоит серьезный разговор. Жиль не слишком доволен, что узнал о своем отцовстве от постороннего человека, хотя и умело это скрывает. Конечно, гости в восторге и не дают хозяину проходу. Я ухожу, но ты не бойся. Жиль человек добрый и справедливый, он тебя не обидит.

— Но он захочет своего ребенка. — По лицу Анабел потекли слезы, и Доминик нахмурилась.

— Можешь не сомневаться, деточка. — В первый раз ее голос зазвучал сурово. — Ты ведь не собираешься лишать его этого права? Это было бы несправедливо и, как мне кажется, недостойно тебя. Постарайся уснуть. А перед сном подумай о преимуществах воспитания ребенка в полной семье.

Но сон не шел. Анабел не давала покоя мысль, что все было бы по-другому, если бы Жиль любил ее и желал этого ребенка. Она встала с кровати, побродила по комнате и в конце концов свернулась калачиком в кресле у окна. Погруженная в собственные мысли, Анабел не заметила, как дверь спальни открылась. Услышав шаги, она испуганно обернулась. Жиль молча закрыл дверь. Сегодня вечером он выглядел старше, чем обычно.

Почувствовав себя неуютно, Анабел выбралась из кресла и только тут вспомнила, что на ней нет ничего, кроме ночной рубашки.

Жиль шумно вздохнул, и Анабел, увидев свое отражение в зеркале, поняла почему. Живот показался ей огромным, а груди — налитыми.

— Значит, это правда! — резко сказал Жиль.

Анабел инстинктивно прикрыла живот.

— Нет! Дай мне взглянуть. — Он отвел руки Анабел и стал сосредоточенно разглядывать ее тело. — Мой ребенок! А ты даже не удосужилась сказать об этом! Ничего удивительного, что тебе не терпелось уехать отсюда! Что ты собиралась делать? Аборт? Нет, кажется, слишком поздно. Значит, сиротский приют? Или ты надеялась убедить своего жениха, что это его ребенок?

Анабел не успела опомниться, как Жиль положил руку на ее живот. Она инстинктивно съёжилась, но его прикосновение оказалось удивительно нежным, если не сказать благоговейным.

— Я не собиралась причинять вред ребенку! — гневно воскликнула Анабел. — За кого ты меня принимаешь?! Но я по-прежнему хочу свободы, — храбро добавила она.

— Нет!

Внезапно Анабел почувствовала, что очень устала и побрела к кровати, пробормотав:

— Обед… Надеюсь, все прошло хорошо?

— Гости наговорили мне кучу комплиментов, — рассеянно ответил Жиль, следуя за ней по пятам. — Анабел, этот… этот ребенок меняет все. Ты понимаешь, что, если это будет мальчик, он станет моим наследником?

— Да…

— Наш брак будет продолжен! — твердо заявил Жиль. — Тебе придется согласиться с этим. — Внезапно его глаза потемнели. — Черт побери, я все понял! Ты знала, что я приму такое решение, и именно поэтому хранила свою беременность в тайне!

— Ты сам говорил, что брак и дети — дело серьезное, — напомнила Анабел, поудобнее устраиваясь на подушках. — А я хочу для своего ребенка только одного: любви. Не титула, не богатства. Именно любви.

На лице Жиля появилось непонятное выражение. Он присел на кровать и, приподняв подол ночной рубашки Анабел, снова погладил ее живот.

— И ты думаешь, что я не буду его любить? — тихо спросил он и, внезапно наклонившись, приник губами к ее лону. — Совсем наоборот… — хрипло пробормотал Жиль, покрывая нежными поцелуями тело жены и срывая с нее батистовую рубашку.

Анабел вспыхнула как порох и притянула к себе Жиля.

— Что ты со мной делаешь?.. — простонал он. — Разве ты не понимаешь, что я чувствую, зная, что внутри тебя зреет мой ребенок?

Она не ответила, потому что Жиль начал медленно и искусно ласкать ее. На этот раз не было ни спешки, ни яростного стремления утолить желание. Анабел гладила широкие плечи Жиля, ее пальцы перебирали густые волосы на груди, спускаясь все ниже и ниже…

Жиль бережно и ласково овладел ею, и хотя Анабел была слишком горда, чтобы выразить свой восторг вслух, ее тело говорило само за себя. Она отвечала Жилю не менее страстно, чем в первый раз, но теперь восхождение к пику наслаждения было более долгим.

— Теперь отступать некуда, Анабел, — шепнул Жиль, когда оба вернулись на грешную землю. — Наберись мужества и признайся, что ты действительно желаешь меня.