Страница 79 из 80
А бой еще шел. Вооруженные повстанцы устремились к дачам и виллам своих палачей. Но там уже было пусто. Захватив ценности, они бежали. Бежали комендант, начальник гестапо, лагерфюрер и другие. Шуберт даже успел захватить с собой своих кошек…
В эсэсовском городке, на самой вершине горы Эттерсберг, разгорелся неравный бой. Эсэсовцы отчаянно сопротивлялись. Засев в каменных казармах, они вели губительный огонь. Атака захлебывалась…
В эти решающие минуты подпольщики во главе с Вениамином Щелоковым проникли в эсэсовский гараж. Их провели знающие путь немецкие коммунисты. Перебив охрану, восставшие захватили три броневика. Взревели моторы, и боевые машины двинулись к эсэсовским казармам. Появление броневиков решило исход боя. Эсэсовцы трусливо выкинули простыню – белый флаг…
Взятие казармы открыло дорогу и к складу оружия. Выломаны двери. Недавние узники спешно вооружались.
Батальон сорок четвертого блока, сломив сопротивление, вырвался из главных ворот и захватил штаб. Бойцы во главе с Логуновым ворвались в кабинет коменданта.
Там было пусто.
Вдруг зазвонил телефон. Восставшие переглянулись. Логунов решительно снял трубку.
Запрашивали из Берлина:
– Как там у вас идут дела? Закончили?
На лице Логунова появилась усмешка, и он ответил по-немецки:
– Да! Да! Заканчиваем.
Бухенвальд свободен!
На первых порах в это трудно поверить. Но репродукторы уже разносили приказ штаба восстания:
– Самосудов не чинить. Пойманных эсэсовцев не расстреливать. Всех пленных направить в лагерную тюрьму. Каждый преступник будет отвечать за свои злодеяния перед судом народов…
К концу дня было взято в плен 150 эсэсовцев. Они трусливо жмутся друг к другу, со страхом посматривают на своих недавних пленников. Куда девалась их спесивая самоуверенность!
На улицах и площади Бухенвальда царило необычное веселье. Истощенные люди плакали, смеялись, плясали, обнимали и горячо поздравляли друг друга. Свобода! Какое опьяняющее чувство – свобода!
Свобода! Можешь шагать куда хочешь, делать что хочешь, спать или танцевать, и нет над тобой ни контроля, ни дубинки надсмотрщика, нет черного глаза автомата. Перед тобой открыты дороги на все четыре стороны. Выбирай любую. Ты свободен!
Лагерь ликовал. Но предаваться беспечности, праздновать победу было еще рано.
Оправившись после первого поражения, уцелевшие эсэсовцы стали группироваться в лесу и повели самое настоящее наступление на Бухенвальд. Угроза уничтожения не отпадала. Бои вспыхнули с прежней силой. Отчаянные броски недобитых эсэсовцев, пытавшихся ворваться в Бухенвальд, были встречены дружным огнем. Отбив атаки, заключенные бросились в контратаку. Взяли в плен еще восемьсот извергов в эсэсовских мундирах.
В бою, в рукопашной схватке погиб Сергей Кононов. Он первым ворвался в гущу охранников, убил троих и сам упал, проколотый штыком… Погиб и Паровоз.
Репродукторы, включенные на полную мощность, разносили по всему Бухенвальду передачу из Москвы. Несказанно радостно слушать родную Москву из репродукторов, всего несколько часов тому назад изрыгавших ругательства эсэсовцев. Передают концерт для советских воинов, мягкий женский голос поет незнакомую, но родную, русскую песню:
Андрей слушал песню, и душа его наполнялась светлой, солнечной радостью, гордостью и счастьем: «Здравствуй, Москва! Здравствуй, Родина!»
Вооруженный автоматом, в солдатских ботинках, таких же, какие он разнашивал для фашистов, Андрей неторопливо прохаживался по площадке сторожевой вышки. Тут же находился и Курт. Они сегодня в наряде, ведут наблюдение.
Курт всматривается в даль.
Вдруг он приподнимается на носки, глаза его становятся круглыми от радости и удивления.
– Танки! – кричит он. – Танки!
– Где?
– Там, смотри!
Андрей смотрит на запад. В самом деле, на дороге показалась колонна бронированных машин.
– Это не фашистские…
– Русские! Ура! – Курт подался вперед. – Видишь звезды?
Андрей пристально всмотрелся в боевые машины.
– Звезды белые…
– Американцы! – Курт восторженно замахал руками. – Союзники!
Тысячи бухенвальдцев высыпали к дороге встречать войска союзников. Наконец-то! Регулярные войска союзников несут избавление, полное освобождение. Долгожданная минута наступила! Ура союзникам! Размахивая оружием, бухенвальдцы приветствовали танкистов. Кто-то громко предлагает:
– Надо проход сделать! А то не пройдут!
Люди бросаются к главным воротам, быстро разбирают баррикаду.
Но что это? Ошибка?
Танки, подойдя к развилке дорог, повернули в другую сторону. Бронированные машины проходили мимо. Будто не зная о существовании этого страшного лагеря смерти, будто не замечая ожидавшей их толпы.
Не может быть!
Андрей протер глаза. Поднимая пыль, бронированная колонна шла мимо лагеря, мимо Бухенвальда, мимо тех, кто многие годы страдал и ждал освобождения.
Радостные крики сменились всеобщим недоумением. Как же так? Постойте! Подождите!
Грузные машины, не сбавляя скорости, прогрохотали мимо.
Танки шли по направлению к городу Веймару.
– Спешат в город, – сказал Курт.
– Сволочи! – выругался Андрей.
Положение в Бухенвальде оставалось напряженным.
Три дня и три ночи узники держали самооборону. Эсэсовцы и недобитые фашистские войска несколько раз пытались овладеть концлагерем. Их отчаянные атаки следовали одна за другой. Но голодные, изнуренные бойцы самоотверженно оборонялись, и только на четвертый день к Бухенвальду подошли войска союзников. Эсэсовцы отступили в лес. Многие сдались в плен.
В лагерь прибыли американские бронемашины. Спустя несколько часов подошла колонна грузовиков, и солдаты стали раздавать узникам пакеты с продуктами. Задымили полевые кухни.
На широкой бухенвальдской площади, на камнях, политых кровью, в последний раз выстроились вчерашние узники, антифашисты восемнадцати стран мира. Выстроились в прежнем порядке, побарачно, так, как стояли ежедневно многие годы. Пятьдесят тысяч человек, оставшихся в живых, прошедших через муки и страдания фашистского лагеря смерти, вышли на площадь отдать последний долг своим павшим товарищам.
На черном фоне обелиска, сооруженного руками недавних узников, большие венки. Скорбно склоненные флаги, звуки траурного марша.
Начинается траурный митинг. Его открывает Вальтер Бартель. Один за другим на трибуну поднимаются ораторы. Звучат русская, немецкая, французская, болгарская речи… Представители восемнадцати стран говорят об одном, о ненависти к фашизму.
На трибуне Сергей Котов. Весенний ветерок треплет его волосы, помогает развернуть исписанный лист бумаги. Всегда жизнерадостный, энергичный, Котов необычно собран, строг, и голос его звучит твердо и уверенно. Ветер далеко разносит его слова, слова клятвы, которую мысленно вслед за оратором повторяют тысячи людей, заполнившие площадь:
– Мы, антифашисты, бывшие политические заключенные концентрационного лагеря Бухенвальд, собрались на траурный митинг, чтобы почтить память умерщвленных фашистской чумой в Бухенвальде и его филиалах пятидесяти шести тысяч наших товарищей.
Пятьдесят шесть тысяч расстрелянных, повешенных, удушенных в газовых камерах, заморенных голодом, отравленных, умерщвленных и сожженных в крематории.
Пятьдесят шесть тысяч матерей, жен, детей взывают к мести!
Мы, оставшиеся в живых, мы, свидетели всех гнусных дел вампиров-нацистов, мы еще вчера видели гибель наших товарищей. Единственной нашей мыслью было: когда придет день мести?
Сегодня мы свободны! Мы благодарны доблестным войскам союзников – Советского Союза, США и Англии, – принесшим нам и всем народам жизнь и свободу! Мы, бывшие политические заключенные Бухенвальда: русские, французы, поляки, чехи, немцы, испанцы, итальянцы, австрийцы, бельгийцы, голландцы, англичане, люксембуржцы, югославы, румыны, венгры, датчане, греки, болгары, – совместно боролись против эсэсовцев, против нацистской банды, за наше собственное освобождение. Мы твердо были уверены: наше дело правое, победа будет за нами!