Страница 78 из 80
В два часа дня в барак вбежал запыхавшийся связной. Он был бледный и даже растерянный. Связной передал Мищенко листок бумаги и побежал дальше.
– Друзья, внимание! – Мищенко поднял руку. – К нам обращается подпольный центр Бухенвальда!
В блоке наступила тишина. Алексей развернул листок и стал громко читать:
– «Товарищи!
Фашистская Германия, потрясшая мир чудовищными зверствами, под мощными ударами Советской Армии и союзных войск рушится по частям. Вена окружена, войска Советской Армии наступают на Берлин. Союзники в сорока километрах от Ганновера, взят Зуль, Гота, идет борьба за Эрфурт.
Кровавый фашизм, окончательно озверевший от предчувствия собственной гибели, в предсмертных судорогах пытается уничтожить нас. Русскому военно-политическому центру достоверно известно, что уничтожение Бухенвальда назначено на семнадцать часов 11 апреля.
Но время фашизма сочтено. Настал долгожданный час расплаты! Свобода, которую ждали годами, близка!
Товарищи! Командир подпольной армии советских военнопленных дал приказ: сегодня в пятнадцать часов, опережая врага, начать вооруженное восстание.
Все, как один, на борьбу за свое освобождение! Смерть фашистским зверям!
Будь проклят тот, кто в эти решительные минуты, забыв свой долг, спасует в последней и беспощадной борьбе.
Да здравствует свобода!»
Лагерь кажется мертвым. Десятки тысяч узников притаились и с замиранием сердца ждут.
Вдруг тишину разорвали пулеметные и автоматные очереди. Это эсэсовцы со своих вышек начали обстреливать группы заключенных. Бойцы подпольной армии перебегают от угла к углу, стремятся к седьмому и восьмому баракам, к умывальне Малого лагеря. Там хранится оружие.
Такими же группами возвращаются назад, неся завернутые в одеяла винтовки. Из карманов торчат рукоятки пистолетов и ручки самодельных гранат.
Увидев оружие, некоторые узники в ужасе замахали руками:
– Что вы делаете? Еще рано! Из-за вас и нас уничтожат!
Но их мало кто слушал. Жажда борьбы охватила большинство пленников, каждый вооружался чем мог: куском железа, палкой, камнем.
Мищенко послал Андрея и Курта в распоряжение главного штаба.
– Вас туда требуют.
Андрей и Курт скрылись. Их включили в ударный батальон, которым командовал Логунов. Перед ними стояла задача – овладеть главными воротами.
Алексея Мищенко, ставшего во главе барака, окружили товарищи по плену. Он торопливо объяснял им боевое задание:
– Наша рота должна незаметно пробраться к месту свалки мусора. Знаете? Там в ямах мы будем ждать, пока первый эшелон прорвет колючую проволоку и завяжет бой с охраной. Тогда мы бросаемся в прорыв мимо вышки и направляемся к четырнадцатой казарме, той, что слева под горой. Ясно? В подвале казармы хранится оружие. Мы должны уничтожить охрану и захватить арсенал. Вооружившись, продолжаем борьбу до победы!
На сторожевых вышках заметили необычное оживление в бараках. За колючей проволокой забегали эсэсовцы.
Но час возмездия пробил! Ровно в пятнадцать часов раздался взрыв у угловых ворот. Это был сигнал. В то же мгновение электрик, немецкий антифашист Вальтер, выключил главный рубильник и бросил самодельную бомбу в распределительную будку. Ток отключен!
– Ура-а! – заключенные ринулись вперед. Каждая бригада и батальон знали свое место, имели свое боевое задание.
Начался необычный и жестокий бой, бой, не предусмотренный ни в одном учебнике военного искусства. С одной стороны – вооруженные до зубов по последнему слову современной техники эсэсовские войска, а с другой – пятьдесят тысяч голодных и истощенных людей, вооруженных ненавистью к фашизму, окрыленных верой в свою победу. И эти люди творили чудеса. Лопатами и железными крюками рвали они ненавистную колючую проволоку, накрывали ее одеялами, куртками, поджигали самодельными бомбами блиндажи, забрасывали гранатами казармы.
Первым устремился на штурм главных ворот батальон сорок четвертого блока под командованием старшего лейтенанта Валентина Логунова. Слева не менее организованно действует батальон двадцать пятого и тридцатого блоков. Следом за ними выступают все четыре бригады русских и отряд чехословацких патриотов.
Узники Бухенвальда с недоумением смотрели на русских. Потом недоумение сменяется восторгом: русские ведут бой!
На подмогу бросаются отряды немцев, чехов, французов, болгар.
Взят карцер. Выпущены заключенные.
Весь лагерь пришел в движение. Вслед за первыми отрядами на эсэсовцев ринулись отряды венгров, югославов, греков, норвежцев, бельгийцев, поляков и других национальностей.
Ошеломленные неожиданным нападением, эсэсовцы на первых порах растерялись. Придя в себя, они пустили в ход все имеющееся у них оружие. Над Бухенвальдом стоял грохот взрывающихся фаустпатронов и снарядов, треск пулеметов и автоматов. Два деревянных барака вспыхнули и запылали. Эсэсовцы бесновались. Но остановить массовый прорыв узников оказалось невозможным.
Смяв проволочное заграждение, заключенные штурмовали сторожевые вышки, блиндажи, ворвались в эсэсовский городок.
Андрей вместе с товарищами атаковал главные ворота, на вершине которых находилась сильно укрепленная сторожевая башня. Засевшие в ней эсэсовцы отчаянно оборонялись. Счетверенный пулемет и пять автоматов сдерживали натиск заключенных.
– Идем так, – Курт показал рукой на крышу канцелярии, примыкавшей к главным воротам.
Бурзенко сразу понял замысел Курта. К ним присоединился Сергей Кононов. Короткими перебежками они добрались до стены канцелярии. Пули сюда не долетали. Но как забраться на крышу?
Сергей вышиб окно и влез в помещение. Через минуту он подавал ящики от картотеки, стулья, крышки столов. У стены быстро росла пирамида. По ней первым полез Андрей.
На крыше боксер лицом к лицу столкнулся со Смоляком. Унтершарфюрер СС в расстегнутом мундире, без фуражки трусливо прятался за трубой, пытаясь незаметно ускользнуть с вышки. Заметив русского, Смоляк вскинул автомат. Андрей остолбенел. Послышался сухой щелчок – осечка.
– Подлюга! – Андрей бросился на Смоляка.
Тот широко взмахнул автоматом. Боскер увернулся. Смоляк промахнулся и, потеряв равновесие, оступился.
Не удержавшись, унтершарфюрер СС упал на черепицу крыши и, давя ее, покатился вниз. Андрей увидел перекошенное от страха лицо, грязные пятна на серой спине…
Смоляк упал на виду у многочисленных заключенных. Не чувствуя боли, он судорожно вскочил.
– Смотрите, Смоляк!
– Уйдет, гадина! – пронеслось над площадью.
– Лови!
Тысячи заключенных, забыв о смертельном свинцовом дожде, бросились вперед. Их вела ненависть.
С главной башни ударили пулеметы. Эсэсовцы буквально косили атакующих узников.
По черепичной крыше Андрей, Курт и Сергей добрались почти до самой вышки. Курт вытащил из-за пояса самодельную гранату с длинной ручкой.
– Дай-ка сюда! – Сергей взял гранату и, дернув чеку, забросил ее в сторону вышки, словно мяч в баскетбольное кольцо. Граната взлетела вверх, описав небольшую дугу, и опустилась за перегородкой пулеметной вышки. Раздался взрыв. Полетели щепки, кирпичи, осколки.
Стрельба прекратилась. А через минуту на вышке показался эсэсовец, махавший носовым платком.
– Сдаемся!
К главным воротам устремилась толпа бойцов. Андрей, Курт и Сергей влезли на остроконечную крышу. Андрей лез первым. Вскарабкавшись, он добрался до древка и одним рывком сорвал ненавистное полотнище с паучьей свастикой. Потом разорвал его пополам и швырнул вниз.
– Андрей, помоги!
Бурзенко повернулся и растерялся от радости. В руках Сергея трепетало красное полотнище.
– Ну, что уставился, помогай!
Втроем они быстро прикрепили красное знамя к древку. Порыв ветра расправил его.
Красное знамя!
Над площадью пронесся радостный многоголосый крик:
– Ура-аа!
Люди, годами не видевшие красного флага, с восторгом смотрели на багряное знамя, знамя свободы.