Страница 75 из 80
Кюнг утвердительно кивнул головой.
– А теперь, друзья, давайте попрощаемся, – Симаков встал и крепко обнял Ивана Ивановича.
Семьсот бойцов подпольной армии и две тысячи измученных евреев вывели из Бухенвальда.
Посадка в вагоны произошла так, как и предполагали подпольщики. Эсэсовцы торопились, и в вагоны загоняли без проверки, без списка, просто по счету. В спешке охранники даже забыли сделать обыск при выходе из лагеря. Оружие, карты, компасы были благополучно доставлены в эшелон. Командиры тайных подразделений были вместе со своими бойцами. Кажется, все идет благополучно. А что их ожидает в пути?
Эшелон ушел. В опустевших бараках разместили заключенных из Малого лагеря, которые жили под открытым небом.
Комендант был доволен первым успехом. Он опасался, что русские окажут сопротивление и не пойдут на частичную эвакуацию. Пистер на всякий случай поднял по тревоге всех солдат и держал их под ружьем. Но все обошлось благополучно.
«Надо, не теряя времени, продолжать действовать, – думал полковник. – Успех приносят быстрота и натиск!»
Он вспомнил о предложении Густа и вызвал адъютанта:
– Передайте по радио, но только не в виде приказа. Нет! Просто сообщите так: положение в лагере серьезное, и, чтобы избежать больших недоразумений и кровопролития, я, комендант Бухенвальда, хочу посоветоваться с лидерами политических партий. Прошу их собраться к двенадцати часам у главных ворот, где мы встретимся и договоримся. Ясно?
Адъютант, молоденький лейтенант, досрочно произведенный в офицеры, щелкнул каблуками:
– Будет исполнено, герр полковник!
– Это еще не все, – продолжал штандартенфюрер. – Передайте в отдел службы безопасности и гестапо, чтобы их парни были наготове и ждали моего прихода. Как только я появлюсь в воротах, они должны броситься на собравшихся главарей и схватить их!
– Будет исполнено, герр полковник!
Комендант открыл кожаную папку и, взяв исписанный лист, протянул его лейтенанту.
– А этот список передайте Шуберту. На всякий случай. Если политические главари не придут, пусть вызовет каждого персонально.
К двенадцати часам эсэсовцы были наготове. Но к главным воротам никто не пришел. Тогда лагерфюрер Шуберт приказал сорока шести политзаключенным явиться в канцелярию. Он пытался убедить заключенных в том, что их вызывают не на расправу, а для «спасения и защиты от русских».
Ему никто не поверил.
Тогда Шуберт, изрыгая ругательства, велел старостам бараков, в которых проживают вызванные сорок шесть узников, прибыть для объяснения.
Лагерь ответил молчанием. Старосты бараков не явились.
Вызов сорока шести политзаключенных – лидеров различных политических партий и группировок – встревожил интернациональный центр. Социал-демократы и другие умеренные активисты примолкли. Угроза гибели подошла к ним вплотную. И те лидеры, которые еще вчера обвиняли Симакова в «поспешности» и «авантюризме», сегодня задумались. На свои национальные подпольные организации они надеяться не могут: сплоченности у них нет, военная подготовка отсутствует, люди в основном интеллигентные, привыкшие вести словесные бои. А фашисты оказались чересчур жестокими, стремятся уничтожить всех. Деваться лидерам некуда. Интернациональный центр спешно приглашает на свое заседание подполковника Смирнова: «Мы все узники фашизма и должны действовать сообща. Залог победы – в нашем единстве. Все национальные организации поддержат русских в любом деле, в любой момент!»
Сорок шесть политических лидеров были разбиты на группы и спрятаны в русских бараках. В сорок втором разместили восемь человек: троих немцев, австрийца, англичанина, грека, голландца и польского еврея. Их тут же переодели в тряпье и, как могли, изменили внешний вид. Около умывальной комнаты подпольщики отодрали доски и открыли небольшой подпол. В нем, тесно прижимаясь друг к другу, укрылись лидеры. Доски установили на место, а сверху навалили тела умерших.
Вечером в барак пришел Николай Кюнг. Он собрал в умывальной комнате Андрея, Мищенко и других активистов и сказал:
– Если этих восьмерых эсэсовцы найдут в бараке, то расстреляют весь блок. Будьте осторожны и бдительны. Оберегайте спрятанных товарищей. В случае появления охранников нападайте на них, начинайте драку и в это время создайте возможность вашим подопечным скрыться.
Мищенко от имени блока заявил, что задание центра будет выполнено:
– Хотя бы ценой наших жизней.
После ухода Кюнга узники обсудили план действий, распределили обязанности. Андрей стал во главе ударной группы. Она в случае опасности нападает на фашистов и любой ценой сдержит их. Тем временем Мищенко с другими подпольщиками уведут восьмерых заключенных в безопасное место.
Ночь и день прошли без особых происшествий. В лагере было тихо. Эсэсовцы большими группами ходили по баракам, искали спрятавшихся сорок шесть лидеров. Однако, несмотря на все старания, найти их не смогли.
Глубокой ночью Андрей открыл тайник и выпустил «пленников» поесть и размяться. Гарри Миттельдорп принес небольшой бачок брюквенной баланды и три пайки хлеба. Лидеры с благодарностью приняли еду.
Польский еврей, голубоглазый, с энергичными чертами лица, знал русский язык и горячо благодарил Андрея:
– Мы этого никогда не забудем!
Остальные поддакивали и кивали головами. После «прогулки» они снова опустились в свое убежище.
Потянулась томительная ночь. Подпольщики держатся кучкой. Курят. Разговор не клеится. Собственно, и говорить-то не о чем!
Вдруг открывается дверь, и в барак входят двое: один в форме лагерного полицейского, другой в полосатой куртке с красным треугольником.
Андрей и его товарищи насторожились. Ни того, ни другого они не знали. Видели в первый раз. Что привело их в такой поздний час?
Полицейский подошел к Андрею и спросил:
– Ты знаешь этого человека?
Бурзенко отрицательно покачал головой:
– Нет, впервые вижу.
– Он шел к эсэсовцам, – полицейский понизил голос, – сообщить им, что у вас в бараке прячутся комитетчики, которых ищут. Он заглядывал в окно и даже видел, куда вы их спрятали.
Андрей растерялся. Кто этот узник в форме полицейского? Говорит на чистом русском языке. Но русский ли он? Не провокация ли это?
Бурзенко взглянул на товарищей. Те застыли на местах и с напряжением следили за его действиями, готовые по первому сигналу ринуться на полицаев.
Андрей поискал глазами Мищенко. Тот уже спешил к дверям. Он издали улыбнулся полицейскому. Бурзенко облегченно вздохнул: значит, свой.
Полицейский и Мищенко вышли из барака.
– Этот тип – шпион. Он выследил вас и направлялся к эсэсовцам. Я схватил его и под предлогом уточнения привел к вам. Он ничего не подозревает.
– Спасибо, Леонид, – Мищенко пожал ему руку.
– Не за что. Я выполняю приказ центра.
Уходя, Леонид посоветовал:
– Шпиона прикончи, а комитетчиков переведи в блок, где уже сделали обыск.
Предателя уничтожили. Усилили наблюдательные посты. Что же касается лидеров, то их не стали тревожить. Переводить их без ведома Кюнга в другой барак Мищенко не решился.
Андрей снова не спал до утра. Его мучили сомнения: успел шпион сказать еще кому-нибудь о тайне или нет?