Страница 43 из 80
Обувь – выдолбленные деревянные колодки или деревянная подошва с брезентовым верхом. От них незаживающие мозоли и ревматизм.
Площадь концлагеря Бухенвальд составляет чуть более половины квадратного километра. И если отбросить территорию подсобного хозяйства, сада и огорода, то на шестьдесят тысяч человек останется совсем немного. Такую плотность населения можно встретить только на кладбищах.
Концлагерь окружен проволочным забором. Железобетонные столбы высотою в два с половиной метра забетонированы в фундамент. В каждый столб вмонтированы ролики для восьми нитей колючей проволоки с внутренней стороны забора и девять роликов для наружной. Кроме того, колючая проволока переплетена поперек несколькими рядами нитей.
По колючей проволоке пропущен ток напряжением в триста восемьдесят вольт.
Вокруг концлагеря через каждые сто метров сторожевая трехэтажная вышка. Их всего двадцать две. На крышах мощные прожекторы, а в окнах – зрачки счетверенных пулеметов.
Страница третья
Охрану концлагеря несут солдаты Тюрингского полка отборной дивизии СС «Мертвая голова». Командует полком полковник Хиртес. Его семья живет в Бухенвальде, в отдельной вилле.
Специальный собачий лагерь. Овчарки, боксеры, баркадины и другие породы. Собак держат исключительно для травли заключенных.
У собак имеется специальная кухня, где им готовят всевозможные блюда: мясо, молочную кашу, специальные галеты и другое. Им готовят бульон – по два литра в день. Отдельных свирепых псов время от времени отправляют на специальный собачий курорт, расположенный где-то в окрестностях Берлина.
Заключенным категорически запрещено ухаживать за псами, ибо псы могут потерять вкус к человеческому мясу.
Наш дневной рацион:
Эрзац-хлеб из опилок, картофеля и процентов тридцати ржаной муки. Норма – триста граммов. Дают утром.
Брюквенная или из ботвы сорняков похлебка – восемьсот граммов.
Маргарин, который делают из угля, – двадцать пять граммов. Творог – пять граммов.
Эрзац-кофе (без сахара) – кружка утром.
При скромном подсчете весь паек дает семьсот пятьдесят – восемьсот калорий. А каторжная четырнадцатичасовая работа выматывает из заключенного более трех с половиной тысяч калорий.
Люди обречены на истощение и медленную смерть. Живые скелеты бродят по лагерю. Общая слабость, анемичность. Затем следуют голодные отеки. Сначала «полнеют» нижние конечности, а через две-три недели и верхние, отекает лицо, все тело. В таком состоянии человек выдерживает не более двух-трех месяцев.
Страница четвертая
Что я помню?
29 июля 1937 года. Нас, девяносто заключенных, привезли на машинах сюда. Два барака, обнесенные колючей проволокой. Вокруг в пелене тумана дикий лес.
Первый лагерфюрер Редл держал перед нами речь:
– Вы, свиньи, вступаете в концлагерь политических заключенных, который только еще создается. Отсюда возврата нет. Здесь каждый из вас поймет, что такое работа. А кто из вас, свиней, вздумает бунтовать или попытается бежать, будет расстрелян. Это у нас просто – чик-чик!
В бараках уже были «новоселы», те, что прибыли раньше нас на пару недель.
Ни коек, ни матрасов, ни соломы. Спали на полу.
Дневной распорядок тот же, что и сейчас: подъем в половине пятого, завтрак, проверка, выход по командам на работы. В полдень часовой перерыв для пищи. И снова работа до восьми часов вечера. Обед, проверка, чистка и починка одежды, отбой. Через пять часов все повторяется сначала.
Август, тринадцатый день. Первое убийство. Охранник застрелил политзаключенного Германа Кемпека якобы «при попытке к бегству».
Начинаем строить виллу для коменданта. Она должна быть построена к 10 октября. Кох сам приходит смотреть ежедневно. Едва разогнешь спину, чтобы передохнуть, как твой номер уже запишет форарбайтер и в первый же четверг получишь двадцать пять ударов хлыстом из бычьих жил, а в воскресенье должен будешь простоять у ворот без пищи с самого утра до отбоя.
Страница пятая
30 сентября 1937 года. Двое смельчаков совершили побег. Всех заключенных выстроили и продержали под дождем всю ночь и весь день. Пищи не давали. Охранники избивали каждого, кто пошелохнется.
Распустили по блокам только после двух часов ночи. Не успели разойтись, снова команда «подъем». Погнали перетаскивать кровати в новые казармы эсэсовцев.
31 октября. Политический Кирхвайн из Касселя бежал. Стояли на аппель-плацу до глубокой ночи.
Через три дня Кирхвайна поймали. После пыток убили. Труп выбросили для устрашения на площадь. Утром, на проверке, комендант Кох заявил:
«Вы злоупотребляли моим доверием. У Кирхвайна обнаружили письма, которые указывают на ваше содействие беглецу. Поэтому я решил наказать вас всех. С сегодняшнего дня вы будете получать меньше супа на обед и один кирпич хлеба (полтора килограмма) на пять человек. Мое распоряжение останется в силе, пока я его не отменю».
С той поры и начался голод.
Я думал о самоубийстве, все равно ждет смерть от голода…
– Вальтер, завтра я решил кончать, – сказал я своему другу Крамеру. – Пойду с лопатой на пост. Или эсэсовец меня раньше, или я его…
Но Вальтер еще сохранил рассудок. «Подумай, – сказал он, – о последствиях для всех нас. Не делай глупости. Ты еще молод, ты сможешь еще многое сделать. Терпи и запоминай. Твоя жизнь уже принадлежит не тебе. Ты должен бороться».
Он был прав.
Страница шестая
Ни водопровода, ни колодца в концлагере нет. Воду привозят в бочках из деревни. Каждая капля на счету. От жажды многие сходят с ума.
1938 год. Наконец построили водопровод. 11 января впервые за многие месяцы получили разрешение выкупаться. За десять минут баню проходили по пятьдесят человек. Воду в «бане» не подогревали.
После убийства секретаря германского посольства в Париже Эриха фон Рота евреем Грюншпаном в Бухенвальд бросили двенадцать тысяч пятьсот евреев. Отобрав ценные вещи и продукты, несчастных заперли в пяти временных бараках. Они могли располагаться там только стоя. В первую же ночь семьдесят человек стали сумасшедшими.
Июнь 1938 года. Массовый приток заключенных. В основном политические, уголовные преступники, евреи и так называемые евангелисты.
Каждый день прибывают транспорты.
В конце июля 1938 года в заграничной печати появилась фотография четырех узников, повешенных в Бухенвальде. Мировая общественность узнала о существовании страшного концлагеря.
Политический Вальтер Опиц, старший фотолаборатории, брошен в карцер. Он умер под пытками, не проронив ни слова.
Сентябрь 1938 года. После оккупации Австрии в Бухенвальд поступают иностранные заключенные. Политических, государственных и общественных деятелей расстреливают «при попытке к бегству». Убиты: генеральный прокурор Эйтерштейн, министр юстиции Цертес, зять президента Милькас и другие.
Страница седьмая
Я видел пятерых баварцев, их приковали за одну руку цепями к стене, а другую руку привязали за спиной. Так они стояли четверо суток. Как я узнал потом, этих баварцев заключили в концлагерь за отказ вступить в армию.
Сентябрь 1939 года. Начало войны ознаменовалось прибытием новых эшелонов. Прибыли две тысячи восемьсот поляков и две тысячи пятьсот австрийцев и евреев из Вены. Их поместили в отдельный «айзаль для престарелых и инвалидов». К февралю 1940 года от них осталось не более семисот человек.