Страница 42 из 80
Жорж на мгновение растерялся. И он попытался выйти из сферы боя, чтобы осмотреться, понять обстановку. Но сделать этого не успел.
Умение выжидать на ринге – основа тактики, одна из основ искусства боя. Андрей, напрягая всю волю, собрав всю энергию и спокойствие в вихре атак, терпеливо ждал, ждал этого мгновения. Ждал, когда на десятую долю секунды Жорж забудет об осторожности, забудет о защите. И это мгновение пришло!
Не успел Жорж сделать короткий шаг назад, как его догнал удар в корпус. Жорж инстинктивно опустил руки вниз – он привык, что Андрей бьет двойными ударами. Но на сей раз удар в корпус был «финтом» – обманом. Едва рука Жоржа скользнула вниз, как в ту же секунду правая перчатка Андрея прочертила короткий полукруг бокового удара в подбородок. Андрей вложил в этот удар всю свою силу и ненависть к врагу.
Удар был настолько быстр, что зрители не смогли его заметить. И для них было совершенно неожиданно и непонятно, что Жорж, нелепо взмахнув руками, начал валиться на пол…
На поляне воцарилась тишина. Стало так тихо, что было слышно, как тяжело дышит Андрей. Он одиноко стоял на ринге, опустив усталые руки.
Потом, когда Шарль, широко взмахивая рукой, отсчитал десять секунд и крикнул «аут», публика взорвалась. Зеленые повскакивали с мест. Как? Чемпион Германии, пусть бывший чемпион, но все же арийский, немецкий, проиграл какому-то русскому «доходяге»?
Но свист и крики уголовников тонули в аплодисментах политических. Их было больше. Они торжествовали!
На изможденных лицах узников, на миг забывших о голоде и муках, разглаживались морщины, радостью светились глаза. Многие узники за годы страданий впервые открыто выражали свои чувства, переживали забытое чувство радости.
Андрея обнимали, целовали, пожимали ему руки. Его поздравляли друзья и совершенно незнакомые люди. Да, это была настоящая победа, одна из самых значительных, пожалуй, самая важная в его спортивной биографии.
Андрей смущенно улыбался, принимая поздравления. Он сделал все, что мог, и чувство исполненного долга наполняло грудь радостью. Но эта радость никак не могла заглушить накопившуюся горечь. Эх, если бы вырваться из лагеря и драться с врагом не на ринге, а там, где решается сейчас судьба войны, судьба страны.
Когда Андрей заметил подростка, который протискивается к нему, боксер внутренне насторожился. Опять этот языкастый парнишка!
Но на сей раз Васыком был другим. В его глазах не было колючего недоверия. Васыком бросился боксеру на шею.
– Здорово, дядя Андрей!
Васыком обнимал боксера своими худыми руками и доверчиво прижимался к его щеке.
– Здорово, дядя Андрей! Ай, как здорово!
В глазах паренька Бурзенко заметил слезы. Он шепнул ему:
– Мы им еще не так дадим!
Празднично, насколько было возможно в условиях Бухенвальда, политические и советские военнопленные отметили победу Андрея. У русских приподнятое настроение. Бунцоль торжественно вручил Андрею кусочек – граммов двести – свиного сала. Сало белое, с розовыми жилками, сверху и снизу обсыпанное красным перцем.
– От немецких друзей, – сказал Бунцоль, – они сегодня посылку получили.
Андрей разрезал сало на мелкие кусочки. Каждый сидящий за столом получил из рук Бурзенко свою порцию. Заключенные отказывались. Но Андрей настаивал, шутил:
– Из рук победителя, возьми-ка!
Каримов тоже взял кусочек и, подержав его в руке, отдал обратно Андрею.
– Съешь за мусульманина, – шутя, сказал он, – что в твоем животе, что в моем – все одно, общее.
– Ты и похлебку отдай, – добавил киевлянин, – она у Андрея целей будет.
Заключенные смеялись, перебрасываясь шутками, вспоминали о спортивных состязаниях.
Вдруг раздался щелчок репродуктора. Потом послышался лающий голос дежурного эсэсовского офицера. И все сидящие за столом оцепенели.
Эсэсовец выкрикивал номера узников. Заключенные, которые являются обладателями этих номеров, обязаны завтра в восемь утра явиться в комендатуру к окошку № 3. Вызов к окошку № 3 буквально обозначал расстрел. Те, кого вызывали к третьему окошку, назад никогда не возвращались. Люди, забыв обо всем, жадно вслушивались в номера. Они следуют один за другим. Чехи, французы, поляки, югославы, болгары, греки, русские с первых же дней пребывания в лагере вызубрили немецкие числительные. Языка не знали, а счет изучили назубок. И в такие минуты – а они повторяются еженедельно – весь лагерь замирал.
У Андрея выступила испарина на лбу. Он ничего не видел, кроме черного круга репродуктора, ничего не слышал, кроме голоса эсэсовца. Ложка с брюквенной похлебкой так и застыла в руке на полпути ко рту. Все с нетерпением ожидали конца кошмарной лотереи. Эсэсовец дважды повторил номера. И репродуктор, щелкнув, умолк.
Андрей нагнулся над своей чашкой: «Сегодня смерть прошла мимо».
Он доедал брюквенную баланду торопливо, без аппетита. Нервное напряжение и большая физическая нагрузка легли на плечи тяжелой усталостью. Нары, подушка и жесткий матрац стали будто магнитными. Они неудержимо тянут к себе. Усталое тело просит отдыха. Только мозг лихорадочно работает…
Часть вторая
Глава двадцать пятая
ЗАПИСНАЯ КНИЖКА КАРЛА ПАЙКСА
Страница первая
«Вы не знаете, какая это радость – держать в пальцах карандаш и писать! Три года я не знал такой радости. Я долбил киркою проклятый камень, а камень – мою жизнь.
Кто я? Прошлое не соответствует настоящему, а настоящее не определяет будущее. Скажу одно – я немец. Сегодня я, начиная свои записи, даю клятву: быть объективным и записывать сюда только то, что видел своими глазами. Здесь только факты.
Концлагерь Бухенвальд расположен в центральной части Германии, в Тюрингии, в восьми километрах севернее города Веймара. На юго-западе, в восемнадцати километрах от концлагеря, находится город Эрфурт, а на юго-востоке, в тридцати километрах, – город Иена.
Построен концлагерь на северном склоне горы Этерсберг (четыреста семьдесят метров над уровнем моря). Вокруг густой лес (бук и сосна). Особенно плотная стена деревьев на юго-востоке. Она задерживает проникновение солнечных лучей. А постоянно дующим северо-западным ветрам нет преград. Осадки – тысяча двести миллиметров в год, что значительно выше средних показателей для Тюрингии. Суточная температура резко колеблется.
Резкие колебания температуры, недостаток кислорода, дожди и постоянные туманы влияют на психику, способствуют массовым заболеваниям туберкулезом. В осенне-зимнее время политзаключенные из стран Западной Европы: испанцы, французы, бельгийцы, итальянцы – ежедневно сотнями гибнут.
Почва – лесной суглинок, толщина слоя доходит до десяти сантиметров, большая примесь щебня. Растут ячмень, рожь, овес, картофель, брюква. Брюква – основной продукт питания заключенных.
Наша униформа – это пародия на одежду. Она лишена всех качеств, присущих даже самому плохому костюму. Видно, основатели концлагеря позаботились о том, чтобы одежда узников была самой дешевой, непригодной, холодной и уродливой. Наша химическая промышленность выполнила и этот заказ. Материал сделан из дерева, тонкий, как сетка.
Страница вторая
Пиджак и брюки, расцветка яркая. Правильно чередуются белые и синие или темно-зеленые полосы, каждая шириной в два сантиметра. В таком зеброобразном костюме видно человека издалека и на любом фоне.
Зимой выдают подобие пальто. Во время работы его обязательно нужно снимать.
Головной убор – такой же полосатый колпак. Материал непрочный, рвется часто. Это лишняя работа для узников. Если охранник заметит дырки – жестокие побои.
Носить две пары брюк или две куртки или просто подкладывать под грудь бумагу запрещено. В лучшем случае побои, в худшем – смерть. Все зависит от настроения охранника.