Печать фараона

– Ого! – не удержалась Ева. – Это все живое?

– Кроме омелы, – важно кивнул головой хозяин комнаты. – Она прекрасно сохраняется, если ее сорвать в нужное время.

Елкин с трудом нашел место, где можно было присесть: гости расположились на крохотном диванчике, наполовину заваленном книгами о растениях и пучками сухих трав. Всеслав хранил молчание и только оглядывался по сторонам, Ева пожирала глазами лежащий на деревянном блюде небольшой камень. Вокруг него стояли полуобгоревшие свечи, а сам камень напоминал обычный булыжник.

– Это обломок Стоунхенджа, – удовлетворил ее интерес Платон Елкин, – храма, где жрецы кельтов отправляли тайный культ Солнца. Они собираются вокруг своей святыни по сей день! – В его голосе зазвучал пафос. – Мне друг привез камень от самого подножия великих столбов!

– Что вы говорите! – изобразил восхищение сыщик.

На самом деле камень мог быть подобран в ближайшем дворе и преподнесен доверчивому друиду в качестве реликвии. Скорее всего, так и было.

Ева разделяла мнение Смирнова, и они понимающе переглянулись. Елкин воспринял их реакцию по-своему.

– А вы... собственно, по какому поводу? – спросил он.

– Мы как раз интересуемся тайными культами! – заявила Ева. – Хотели попасть на «черную мессу», но не получилось: везде одна надуваловка. Настоящий обряд никто так просто не покажет. А Стас говорил, вы ему помогли увидеть нечто потрясающее!

Друид растерялся. С одной стороны, удача шла ему в руки; с другой... чувствовалась в этих людях некая неуловимая уверенность в себе. Такие обо всем имеют собственное мнение и трудно поддаются «магическому» воздействию. Стоит рискнуть или лучше воздержаться?

– Не возьму в толк, о чем вы? – притворно удивился Елкин. – Да, я водил Стаса в лес, к священному ясеню... показывал энергетику деревьев. Я вообще предпочитаю общаться с растениями. Это гораздо приятнее, чем с людьми: набираешься сил, очищаешься от скверны, которой нахватался в городе. Знаете, какая у меня мечта? Переселиться в деревню, раствориться в природе...

Смирнов слушал витиеватый монолог друида, испытывая острейшее желание задать ему парочку серьезных вопросов.

– Мак в огороде посеять, коноплю, – невинно добавил сыщик. – А что? Пироги печь с чем-то надо? Да и масло конопляное – весьма полезный продукт.

Елкин выпучил глаза, покраснел и взмахнул длинными и тощими, как плети, руками. Он порывался встать, но под взглядом гостя осел, поник.

– Некоторые растения имеют столь чудесные свойства, что из-за них можно попасть не только в нирвану, но и за решетку, – угрожающе произнес Всеслав. – А то и в мир иной! Донесу Коке на тебя, мол, травкой приторговываешь на его территории нелегально, клиентов сманиваешь. Догадываешься, что он с тобой сделает?

Лицо друида, и так не отличающееся здоровым цветом, позеленело. Ему было хорошо известно, как Кока – монополист по распространению любого зелья и порошка в этом районе – поступает с конкурентами. Елкин старательно соблюдал меры безопасности, но... наркоманы народ ненадежный, видно, сболтнул кто-то. «Под кайфом» был и сболтнул. Или заставили.

«Лесной брат» судорожно глотал, пытаясь справиться с комком в горле. Он был трусоват и дрожал за свою драгоценную шкурку.

– Я... только иногда... работы нет, а жить-то надо! Что... что вам нужно?

– Таким ты мне больше нравишься, – усмехнулся Смирнов. – Будем разговаривать?

Ева испуганно молчала. Поворот событий привел ее в легкое замешательство. И почему Славка не предупредил?

Елкин лихорадочно соображал, как ему себя вести, прикидывал, кто перед ним. Менты? Не похоже. Друзья Стаса? Тогда почему наезжают? Неужели из-за той девчонки?

Сыщик между тем продолжал вопросы.

– Где «дурь» берешь?

– Друг привез немного... из Узбекистана. Он туда часто ездит, к тетке.

– Ладно, допустим.

– Коке не настучи! – с дрожью в голосе взмолился друид. – Травку Узбек привез, клянусь! Для личного пользования. Ну... и для продажи, совсем чуть-чуть... чтобы на жратву хватало и за жилье заплатить.

– Узбек? Кличка такая у твоего друга, что ли?

Елкин радостно закивал головой, даже порозовел немного. Из его речи исчезли высокопарные слова и торжественная интонация, они с гостем незаметно перешли на «ты».

– Меня вообще-то не «дурь» интересует, – небрежно бросил Смирнов.

– А что? – загорелся друид.

– Тайные культы! – вмешалась Ева. – Мы не шутим. Организуйте нам посещение «Молоха», если можно. Ужасно тянет посмотреть на подлинный финикийский ритуал!

– Какой ритуал? – махнул рукой молодой человек. – Признаюсь вам по секрету: вся эта затея – баловство и глупость! Мужики решили деньжат подзаработать, ну и меня в долю взяли. Я ужастики знакомым рассказываю, лапшу вешаю, потом веду их туда, на представление, – платное, разумеется. Якобы Молох, если произвести обряд и умилостивить его жертвой, становится тайным помощником нового адепта... ну, дела его пойдут в гору, недоброжелатели сгинут, в игре будет везти, если он картами увлекается или рулеткой. Короче, фарт попрет!

– А жертва... должна быть человеческая? Надеюсь, вы младенцев не режете, в медных котлах не варите?

– Да вы что! – друид прижал руки к впалой груди. – За кого вы меня принимаете? Это же все разводняк! Спектакль для легковерных! Клянусь священным дубом!

Он схватил прицепленный к косичке желудь и поцеловал в знак подлинности клятвы. Ева подавила смешок. Парень казался безобидным чудаком.

– Мошенничество, значит! – констатировал сыщик.

– Почему? – обиделся Елкин. – Не совсем. Все от человека зависит! Кто поверит, у того правда бизнес налаживается, везение начинается, деньги отовсюду валят. Мысли ма-те-ри-аль-ны!

– Что ж ты тогда «дурь» продаешь? Сидел бы и материализовал рубли-то! – поддел его Всеслав.

– Не умею я, – парень сокрушенно покачал головой. – Не получается. Твердости не хватает!

Душераздирающий крик заставил Хромова инстинктивно метнуться назад и затаиться за шкафом. Из прихожей раздался грохот падающего тела, затем наступила тишина.

Он прислушивался, усмиряя бешеный стук сердца. Ни звука не доносилось оттуда, где они с Яной поставили вешалку для верхней одежды и где по привычке, которая, оказывается, сохраняется годами, Валерий повесил свою теплую куртку. Осторожно, стараясь не дышать, он выглянул в коридор. В прихожей не было лампочки, и разглядеть что-либо не представлялось возможным.

Хромов постоял, выравнивая дыхание и собираясь с мыслями. Как быть? Не может же он бесконечно стоять и гадать: кто кричал, что упало? Мелькнула страшная мысль – убийцы! Они вернулись! Спрятались там, за вешалкой, в полумраке, и ждут, когда он выйдет... чтобы расправиться с ним так же, как с Яной. Но за что?

– Господи! Чем мы провинились перед тобой? – одними губами прошептал Валерий.

Тишину ничто не нарушало, и бывший жилец квартиры решил пересилить свой страх. Должен же существовать выход из сложившейся ситуации? И он не в том, чтобы, замирая от ужаса, ожидать, пока кто-то перережет тебе горло. Если смерть рядом и она неизбежна, вопрос времени теряет свою актуальность. В одной из книжек, которые подсовывала ему Яна, он прочитал фразу, которая врезалась в память: как ожидание счастья бывает лучше самого счастья, так и ожидание смерти бывает хуже самой смерти.

Странно работает ум: за считаные минуты, проведенные Валерием в его убежище, он успел подумать о многих вещах. А говорят, от страха человек теряется, плохо соображает... Видимо, разные люди ведут себя по-разному.

Только что проведенное обследование квартиры и ее содержимого помогло Хромову вспомнить: в шкафу, на полке, лежит молоток. Он сделал шаг в сторону, осторожно потянул дверцу – молоток был на месте и легко скользнул в руку.

«Чего они ждут?» – подумал о затихших в прихожей неизвестных Валерий.

Эх, была не была! Крепко зажав в кулаке орудие для забивания гвоздей, он покинул свое укрытие и двинулся по коридору. На полу у вешалки лежало нечто бесформенное, входная дверь была приоткрыта. Убежали! – с облегчением вздохнул Хромов. Что-то их спугнуло!