Страница 31 из 76
XXXIV. МАЛЯВА.
До освобождения Тихону оставалось всего два дня и три ночи. Его голову покрывал уже приличной длины ежик волос. К Коростылеву уже много раз подходили зеки из отряда с просьбами переправить на волю какое-либо сообщение, но пока что тот единственный, ради которого Тихон и пошел на это испытание, никаких действий в этом направлении не предпринимал. Многие зеки за несколько дней до откидона добазаривались с бугром и прохлаждались в секции, устраивая чифирные попойки, и уходили на волю осоловевшие, с красными от бессонницы и перевозбуждения глазами. Коростылев на работу ходил. Он не хотел упускать самых последних часов тренировок с непредсказуемым Лу Фу. В этот день Тихон как обычно на первом же перекуре заварил с Брылем чихнарку. Виктор Иннокентьевич в последние дни был подавлен и с откровенной завистью смотрел на Коростылева. Когда нифиля осели и заварка была разлита по хапчикам, Брулев начал разговор, которого так долго ждал Тихон.
– Чо, Карась, скоро баб ебать будешь?
– Да уж не без того!..
– Везучий ты… – Брыль поморщился глотнув терпкий вяжущий чай. – Не успел сесть, как на волю…
– Ну, – Недовольно протянул Тихон, – Год париться – это не сахар…
– Тоже мне, год! Люди по четвертаку сидят! Это тяжко! На это возразить было нечего, и Коростылев лишь веско, с достоинством кивнул.
– Чо на воле-то делать думаешь? – Как бы промежду прочим поинтересовался Брыль.
– Работать пойду. – Равнодушно ответил Тихон всем видом показывая, что обратно на завод ему не особо и хочется.
– А ежели не возьмут? Кому нужен преступник? Пущай и бывший? – Наезжал Виктор.
– Возьмут! – Неуверенно отстаивал свою точку зрения Коростылев, – Я ж токарь. Токари везде нужны.
– Не, Карась. – Недоверчиво покачал головой Брыль, – Не возьмут. Я, вон, много отсидевших видал. Так они по первости, пока судимость не сняли, подметальщиками были. Или грузчиками. Был у меня знакомый инжо'нер. Что-то он там со своего КБ попятил. Тоже, вот, год отмахал, так он после отсидки только в кочегары и смог устроиться. Спился потом, на бича стал похож. А потом мотор отказал – и кранты!
– М-м-м!.. – Коростылев сочувственно закивал, не веря при этом ни одному слову Виктора.
– Да, – Продолжал Брулев, – Вот и тебя такое ждет… Если… Зек замолк, выжидая чего-то и пристально посмотрел на Коростылева. Тот обратился в слух.
– Короче… – Вздохнул Виктор Иннокентьевич. – Есть у меня к тебе дело… Ты парень не глупый, видишь, что я тут мужичком живу. А бычить мне тут еще о-го-го как много осталось. А мне эти ящики уже остоебенили! Внезапно разъярившись, Брыль пнул стопу крышек, и она рассыпалась, перекрыв узкий проход между штабелями заготовок и готовой продукции.
– Мы тут с тобой чаи гоняем, а знаешь какой кровью мне этот чай достается? Не знаешь – и хорошо! Крепче спать будешь. А я ведь не молодой, чтоб весь срок на хозяина вкалывать… Мне тоже пожить хочется. По-человечески! Понимаешь?
– Так все хотят. – Поддакнул Коростылев. – А вот возможности не у всякого есть…
– Теперь слушай внимательно, – Не обратив внимания на реплику Тихона, продолжил Брулев:
– Есть у меня на воле один корешок. Незасвеченый. Найди его и передай, что Брыль в лагере загибается. И чтобы он тот товар, что я ему скинул, по-тихому раскидал. Как, сколько – его сложности, но чтоб грев мне шел регулярно!
– А мне с этого какой понт? – Встрял Коростылев.
– Ну, Карась! Ты что, не хочешь помочь старому больному зеку?
– Так знаешь, сколько народа ко мне тут подъезжает с такими заходами?
– Догоняю…
– Так сам же намекал, что по твоей наколке я устроиться смогу…
– Неврубной, ты, Карась… Ежели ты к этому корешку с моей малявой прискачешь, он тебя в дело определит. Забашляет на первое время. Понял?!
– Теперь – да! – Обрадовано заулыбался Тихон.
– Вечерком я ему записочку черкану. Скажу адресок и погоняло его. И смотри, чтоб менты на вахте не отшмонали!
– Да я уж заныкаю как положено!
– Вот и ладно. Чай кончился, они покурили и продолжили стучать молотками. После смены Коростылев встретился с Китайцем. Предстояла очередная тренировка. Но Лу Фу не спешил начинать. Он усадил Тихона напротив себя, а сам начал пролистывать несколько тетрадок, которые исписал за время последнего месяца тренировок. Вскоре, закрыв последнюю страницу, он сложил их аккуратной стопкой и встал, показывая Коростылеву, что тот так же должен подняться. Внезапно старый мастер начал что-то быстро говорить на непонятном языке с обилием шипящих и неожиданно звонких звуков. После каждой фразы, молитвы, как догадался Тихон, Лу Фу медленно кланялся своему ученику, а Коростылев должен был повторять эти поклоны. Когда молитва кончилась, Китаец знаком показал Коростылеву, что тот должен стоять не шевелясь. После этого Лу Фу наложил ладони на голову Тихона и что-то негромко запел. Звуки эти почему-то вызывали в теле Коростылева странный зуд. Ему отчаянно захотелось расчесать всю кожу, но он сдерживался из последних сил. Вскоре зуд прошел и появилось новое ощущение. Тихон вдруг осознал свое тело, как неудобный костюм, ему захотелось выпорхнуть из него, но мешали ладони мастера, лежащие на голове. Потом тело испарилось вовсе. Он открыл глаза и с удивлением обнаружил себя лежащим на полу. Над ним стоял Китаец и широко, во весь рот, улыбался.
– Я дал тебе посвящение. – Торжественно провозгласил старый мастер. – Теперь ты являешься Начинающим!
– А… – Попытался было задать вопрос Тихон, но Лу Фу махнул рукой, призывая к молчанию.
– Здесь, – Старик взял в руки стопку тетрадей, – Записано то, что я не успел тебе передать. Береги эти знания. Учись по ним. Не допускай, чтобы они попали в руки алчущих власти. И передай их тому, кого сочтешь достойным. Коростылев протянул руки и взял дар. Тетради словно обожгли его ладони. От обычной бумаги исходил непонятный жар. Заметив замешательство ученика, Лу Фу усмехнулся:
– Это входит в тебя энергия знания. Не бойся ее. А теперь пойдем отсюда.
– Как же тренировка? – Опешил Коростылев. Китаец повернулся в дверях склада и тихо сказал:
– Теперь ты идешь сам. А я – должен отдохнуть. И Лу Фу исчез. Не решаясь пока открывать тетради, Тихон проделал несколько старых комплексов упражнений. Когда пришла пора съема, он засунул тетради в сапоги. На шмоне их не нашли, и записи Китайца благополучно перекочевали в жилую секцию. А в отряде Тихона ждала новость: Бешеный выходит из ПКТ и собирается отомстить осужденному Карпову. Коростылев снисходительно улыбнулся, выслушав эту телегу. Теперь, после уроков Лу Фу, он чувствовал, что даже десяти Бешеным с ним не справиться. Сема и Кирпич, собирая дань с мужиков и мухоморов, проходя мимо Тихона косились в его сторону и подхихикивали. Один раз Коростылев расслышал даже их злобное шипение:
– Ничего, на волю-то он не выйдет… Разве что в шизняк ломанется. Да и там его Бешеный достанет… Подошел Брыль, принес маляву, обычный конверт с письмом. Несколько раз, пока Коростылев не запомнил, повторил адрес, номер телефона и имя своего кореша.
– Ты будь завтра осторожнее. Мало ли что Бешеный задумал. Он падла редкостная… – Предупредил Брыль.
– В отмах пойду! – Невесело отшутился Тихон.
– Ты мне живой на воле нужен, а не трупак твой… – Прошептал Виктор Иннокентьевич и ушел, не дожидаясь ответа. После этого настроение у Коростылева испортилось. Да и Лу Фу лежал на своей шконке, закрыв глаза. Лишь мерно вздымающаяся грудь выдавала, что Китаец спит, игнорируя все, что происходит на свете.