Страница 18 из 49
Тут миссис Филдер-Флемминг остановилась. Повисла пауза, полная напряженного ожидания.
– Занавес, конец первого акта, – тихонько сострил мистер Брэдли на ухо мистеру Читтервику.
Мистер Читтервик отозвался чуть слышным нервным смешком.
Глава 8
Едва был объявлен перерыв, сэр Чарльз, как обычно, поднялся со своего кресла. Так и в театре к первому антракту (если в тот вечер не дают пьесы миссис Филдер-Флемминг) зрителю необходима разрядка. Сэр Чарльз тоже желал разрядиться – и немедленно.
– Господин президент, – прогремел сэр Чарльз, – я требую ясности! Что, миссис Филдер-Флемминг действительно собирается обвинить в преступлении одного из друзей моей дочери? Так это или не так?
Президент весь сжался, когда перед ним выросла клокочущая от негодования гора, и больше всего на свете ему захотелось провалиться сквозь землю, лишь бы не быть президентом.
– Ничего не могу сказать, не знаю, – пытался он разуверить сэра Чарльза, но получилось фальшиво и неубедительно.
Миссис Филдер-Флемминг сама нашла в себе силы ответить сэру Чарльзу.
– Я еще никому не предъявила обвинения, сэр Чарльз, – холодно произнесла она, преисполненная чувства собственного достоинства. (Но ее шляпка, вместо того чтобы горделиво венчать голову хозяйки, съехала набок и теперь нахально парила над ее левым ухом.) – Я только развивала свою тему.
Если бы это сказал мистер Брэдли, сэр Чарльз бросил бы ему презрительно: «К черту вашу тему». Однако, подчиняясь дурацким условностям современной цивилизации, требующей корректности в обращении между полами, он ничего не ответил, но его голубые глаза снова вспыхнули гневом.
Коварная, как все представительницы слабого пола, миссис Филдер-Флемминг тут же воспользовалась этой ничтожной и вынужденной уступкой.
– А между прочим, – кольнула она, – это еще не конец.
Сэр Чарльз уселся на свое место сам не свой, отпустив крепкое словечко.
Мистер Брэдли еле сдержался, чтобы не хлопнуть мистера Читтервика по спине, а после пощекотать у него под подбородком.
Миссис Филдер-Флемминг объявила конец перерыва и позвонила в колокольчик, предупреждая, что занавес перед началом второго акта ее спектакля поднимается. Спокойствие, которое она собою являла, было слишком уж безмятежным, чтобы не казаться наигранным.
– Раскрыв перед вами ход моих рассуждений относительно третьего лица в постулированном мной треугольнике, иными словами – убийцы, я наконец перейду к свидетельским показаниям, которые должны подкрепить мои умозаключения. Я сказала – подкрепить? Нет, я хотела сказать – подтвердить, чтоб не осталось сомнений в правильности моих выводов.
– И к каким же вы пришли выводам, миссис Филдер-Флемминг? – мягко полюбопытствовал мистер Брэдли. – Вы же их еще не обнародовали. Лишь намекнули, что убийца – соперник сэра Юстаса, тоже претендовавшего на руку мисс Уайлдмен.
– Совершенно верно, – поддержала его Алисия Дэммерс. – Даже если вы не хотите его прямо назвать, Мейбл, может быть, можно говорить немножко яснее?
Мисс Дэммерс не любила неопределенности. Неопределенность для нее попахивала неряшливостью, а этого мисс Дэммерс терпеть не могла. Кроме того, ей ужасно хотелось узнать, на ком миссис Филдер-Флемминг остановила свой выбор. Уж она-то знала, что Мейбл могла как угодно придуриваться, нести как дурочка всякую чушь, по-дурацки одеваться и держаться, но на самом деле дурочкой ее никак нельзя было назвать.
Мейбл скромно потупилась.
– Боюсь, еще не время. Сначала мне хочется познакомить вас с аргументацией. Думаю, позже вы поймете почему.
– Очень хорошо, – вздохнула мисс Дэммерс. – Но только, пожалуйста, давайте не будем нагнетать атмосферу детективных романов. Мы должны заниматься расследованием трудного дела, а не мистифицировать друг друга.
– У меня есть веские причины, Алисия, – миссис Филдер-Флемминг нахмурилась и попыталась вновь собраться с мыслями.
– Так на чем я остановилась? Да, свидетельские показания. Это действительно интересно. Мне удалось установить два важнейших факта, которые до сих пор в расследовании не всплывали. Первый: сэр Юстас совсем не был… – миссис Филдер-Флемминг запнулась, а затем, ободренная молодецким видом мистера Брэдли, решилась и выпалила незамысловатую правду: – не был влюблен в мисс Уайлдмен. Он хотел жениться на ней ради денег, вернее, ради денег ее отца, на которые он рассчитывал. Я надеюсь, сэр Чарльз, – ледяным тоном прибавила она, – вы не сочтете что я клевещу на вас, если напомню членам Клуба, что вы невероятно богаты. Это очень важное обстоятельство в моей версии.
Сэр Чарльз склонил свою красивую крупную голову.
– Вряд ли это можно назвать клеветой. Скорее всего, это просто дурной тон, а воспитание хорошего тона не входит в сферу моих профессиональных интересов. Боюсь, что напрасно потеряю время, если попробую дать вам некоторые советы в этом направлении.
– Очень интересная новость, миссис Филдер-Флемминг, – поспешно вмешался Роджер, чтобы прекратить обмен любезностями между миссис Филдер-Флемминг и сэром Чарльзом. – Как вам удалось ее раздобыть?
– У лакея сэра Юстаса, мистер Шерингэм, – не без гордости отвечала миссис Филдер-Флемминг. – Я расспросила его. Сэр Юстас не делал тайны из своих планов. Он выкладывал лакею все свои секреты. Женившись на дочери сэра Чарльза, сэр Юстас собирался расплатиться с долгами, купить парочку скаковых лошадей, обеспечить леди Пеннфазер и вообще начать новую и, без сомнения, бесчестную жизнь. Он пообещал, что подарит Баркеру, лакею, сотню фунтов в тот день, когда «поведет дочурку к алтарю», как он изволил выразиться. Мне не хотелось бы оскорблять ваших чувств, сэр Чарльз, но я имею дело с фактами, а факты важнее чувств. Сведения, на которые я рассчитывала, обошлись мне в десять фунтов. Примечательная, как выяснилось, информация.
Она обвела собрание победным взглядом.
– И вы думаете, – переборов застенчивость, осведомился мистер Читтервик, – что можно доверять сведениям, полученным из столь пакостного источника? Право, источник ужасно себя замарал. Ну разве мог бы мой лакей продать меня даже за десять фунтов?
– Каков хозяин, таков и слуга, – отрезала миссис Филдер-Флемминг. – Факты вполне надежные. Я смогла многое перепроверить. Так что в целом, думаю, можно им доверять. Мне хотелось бы привести еще одно высказывание сэра Юстаса. Оно не лестного характера, но говорит о многом, очень многом. Как-то сэр Юстас по пытался соблазнить мисс Уайлдмен, пригласив ее в отдельный кабинет в ресторан «Мопс-ищейка» (этот факт я потом проверила). Ему это понадобилось, чтобы окончательно решить дело с браком, к которому он стремился. Простите, сэр Чарльз, но нельзя не упомянуть о подобном факте. Сразу скажу, что попытка не увенчалась успехом. В тот вечер он заметил лакею: «Дочурку легче затащить под венец, чем как следует подпоить». И это, по-моему, красноречивее всех слов говорит о том, что за человек сэр Юстас. Я думаю, теперь вы лучше поймете, сколь велико было в человеке, который всем сердцем любил девушку, побуждение вырвать ее из рук такого скота. Я подхожу ко второму факту, который является краеугольным камнем всей конструкции. Он и заставил убийцу – и это лежало в основе его решения – пойти на такой крайний шаг, как убийство. Факт этот несет основную нагрузку в моей версии. Дело в том, что мисс Уайлдмен была безумно, безнадежно и безответно влюблена в сэра Юстаса Пеннфазера.
Как актриса, стремящаяся к драматическому эффекту, миссис Филдер-Флемминг помолчала, пока весь смысл произнесенных ею слов постепенно проникал в сознание аудитории. Но сэр Чарльз принимал все слишком близко к сердцу и весомости ее слов не почувствовал.
– Позвольте спросить: а где вам удалось раздобыть подобные байки? – с невыразимым сарказмом спросил он. – У горничной моей дочери?
– Именно, у горничной вашей дочери, – любезно отозвалась миссис Филдер-Флемминг. – Расследование уголовных дел, как я обнаружила, весьма дорогостоящее увлечение, но на благородное дело грех жалеть деньги.