Страница 8 из 11
11
…С незапамятных времен, когда забытые гении ломали головы, сочиняя первые строки "Махабхараты", "Сказания о Гильгамеше" или "Нюргун Боотура", – с тех самых времен, а может быть, еще ранее, начали рождаться не совсем обычные дети. Нет, внешне-то они были совершенно нормальными – ели, спали, пачкали шкуры и пеленки, и рогов у них на лбу отнюдь не наблюдалось. Разве что нет-нет да сквозило в их взгляде нечто такое, отчего не только их товарищам по играм, но и многим взрослым становилось не по себе.
И язык такие детки совершенно не умели держать на привязи. Молчит дитя, молчит – и вдруг как примется вещать не своим голосом о том, что грядет, или что происходит в соседней деревне, а то и вообще неведомо где… и лишь через месяц докатывалась весть о нашествии варваров или смене династий.
Шалости шалостями, а ведь сбывается…
И не только это водилось за необычными чадами – обидит кто малолетка, а после животом с полгода мается или вовсе богу душу отдает. Хоть и богу, а жалко – душа ведь своя, разъединственная!
И то еще бывало, пойдет такой ребеночек в лес за ягодами – ягод не принесет, зато расскажет, как выходили к нему из чащи три здоровенных волка, и как они играли все вместе в разные детские игры. Родители, понятное дело, не верят, смеются. Чадушко – в слезы. Идемте, мол, покажу – и шел, и показывал, и волосы у взрослых дыбом вставали…
Росли странные дети, вырастали, влюблялись, становились в свою очередь родителями – и рождались у них наследники, тоже зачастую довольно странные. Да только скоро сказка сказывается, а все остальное помедленнее происходит. Мало кто из таких детишек успевал дожить до совершеннолетия, а уж тем паче – до старости. Обычно считалось, что тело ребенка облюбовали злые духи для своих душных шалостей, и духов сих надлежит изгнать, а лучше – истребить.
И истребляли. Зачастую вместе с ребенком.
А выжившие – наиболее скрытные или наиболее удачливые – искали в себе новое, неведомое, и иногда находили; искали себе подобных – и тоже иногда находили; делились опытом, летали на шабаш или как оно там у других народов прозывается, книги тайные писали да читали, а то и веселились изрядно – когда кругом свои, чего бояться-то?
Добро творили, и зло творили. Творили вроде поровну, как и все люди, да только злое – оно заметнее…
Ну а со временем обнаружилась у ведьм с колдунами (как звало их простонародье) еще одна интересная особенность. Для обычного человека после смерти три пути есть: вниз, вверх и по кругу – когда душа его в чужое тело вселяется. Обычно – в ребенка новорожденного или еще не родившегося. Правда, памяти у простой души немного, и начинает ребенок жить как бы заново. А у Ведающих – не так. Переносится душа его после смерти в мир иной – и не в верхний там или нижний, а в действительно иной. Такой же, как наш… вернее, такие же, как наши – да не совсем. И начинает жить там по-новому, поскольку Дар умершему память при переходе сохраняет. Там и тело себе новое выращивает – по мере того, как разлагается его прежнее тело в прежнем мире. И тело это Ведающий может вырастить по собственному усмотрению – не обязательно копию предыдущего. Некоторые даже специально жизнь зверями проживают, плодя сказки о говорящих зверях, не глупее человека. А с чего ему глупее быть – с того, что звериный облик на новую жизнь приглянулся?
Так вот, проживают они еще одну жизнь в ином мире, помирают, и душа обратно к нам возвращается. И опять все сначала – тело новое выращивать… А пока не вырастил – привидение привидением, люди от него шарахаются да крестятся; потому и прячутся призраки от глаз людских по руинам да чащобам, что при их-то способностях не так уж и трудно…
Ну, бывает изредка, что после первой смерти времени не так уж много протекло – а душа снова к нам вернулась. И надо же такому случиться – вырастил колдун себе тело точь-в-точь как старое.
Отсюда и разговоры об "оживших покойниках", только к настоящим живым мертвецам – зомби и вампирам – отношения это не имеет.
А из других миров души людей с Даром точно так же к нам попадают; а после – обратно к себе.
И все бы хорошо – да только нигде и никогда не любили обычные люди носителей Дара. Иногда терпели, когда пользу от них видели; а чаще – жгли, топили, на кол сажали, и прочее, в меру богатой людской фантазии. А ведь если колдуна убивать слишком часто, его Дар понемногу и исчезнуть может. И быть тогда Ведающему – Лишенным Лица, но об этом после…
И вот, на Великом Шабаше, договорились меж собой носители Дара о том, как не только выжить, но и приумножить ряды свои. Решено было перед смертью Дар свой передавать преемнику, от рождения его не имевшему, но достойному приобщения. Ну а там, в новой-то жизни, мог колдун Дар свой заново обрести, вырастить помаленьку, поскольку помнил многое и знал, где искать – и перед смертью вновь отдать преемнику. Дар, добровольно отданный – он ведь как свой… и память сохранит, и прочее…
То же самое и колдуны иных миров делать стали – и через пару сотен лет выросли заметно ряды владеющих Даром, и даже у кое-кого зародилась мечта со временем весь род людской Даром наделить. Может, хоть тогда перестанут люди Даровитых изводить – ведь изводить самих себя по меньшей мере глупо…
Лет пятьсот все шло относительно хорошо – и вдруг из одного мира, куда после смерти многие носители Дара уходили, перестали возвращаться. Умирали земные ведьмы, Дар передавали, и… Как в воду канули. Ничего. Будто и не было их.
И колдуны того мира у нас не являлись более.
Забеспокоились Даровитые – теперь не то что число свое увеличить, а и сохранить прежнее нелегко стало. Уходили в никуда маги, ведьмы, колдуны, уходили старые мастера – а молодые, хоть и с Даром, но пока еще в полную силу войдут…
Пришлось собирать Совет Семи. Долго спорили Семеро и решили, что настала нужда в Белой Старухе Йери-ер, что раз в тысячелетие родиться может. Отныне самый сильный Дар передавался по наследству ребенку по женской линии из древнего рода Черчеков-хуторян; и лишь тому ребенку, кто врожденным Даром обладал. Хотя и таяли от того ведьмовские ряды еще быстрее, но росла и крепла из поколения в поколение сила колдовская, и близился год появления на свет Йери-ер, Белой Старухи…
Вилисса была в роду предпоследней. У ее дочери Иоганны, под надежной защитой Серого Йориса и старого ведуна Черчека, отца Иоганны, и должна была родиться Белая Старуха. Да не утерпела старая ведьма. Знак ей явился. Видение.
Стала к дряхлой Вилиссе в снах являться девушка – платье воздушное, волосы льняные, глаза печальные, но твердые в своей решимости. Не должны вроде бы к ведьме потомственной ангелы приходить, да еще с таким черным бездонным взором – но глаза эти звали Вилиссу, и слышала она тихий и ясный голос:
– Иди за Переплет! Иди вся, какая есть! Нельзя ждать более, нельзя… иди, Вилисса… иди!..
И сквозило в лице ночной девушки что-то знакомое – словно сама Вилисса много поколений назад…
А вот что такое Переплет – старуха не знала.
И она решилась.
Никого не было на хуторе в час ее смерти. Чтобы никто, даже случайно, не мог перенять ее Дар, от многих колен накопленный; чтобы она ушла за неведомый Переплет с ним.
Но умирать, не передав Дара, долго и мучительно. И тут, как снег на голову, объявилось трое глупых чужаков, а намерения у них были самые добрые…
В общем, те самые намерения, которыми вымощена дорога в Ад.