Восставшие из рая

Кроме того – КАК мы будем умирать? Мне, значит, родного сына прирезать или вилами приколоть, после Бакс меня удавит, на радость Вилиссе, а сам напоследок в колодце утопится…

Есть у них тут колодец, или к соседям идти понадобится? Здрасьте, люди добрые, к вам утопленник стучится под окном и у ворот!

Похоже, на наших физиономиях ясно читались все эти мысли, и Вилисса была их единственным читателем.

– Я знала, что вы мне не поверите, – прошептала она, и легкий силуэт тюлевой занавеской качнулся у стены. – А когда поверите – поздно будет…

Бакс упрямо мотнул головой.

– Вот когда поверю, тогда и зарежусь! – жестко заявил он. – А до того – шиш с маслом!

– Ты знаешь, Баксик, – поддержал его я, – твои последние слова… Грубовато, конечно, но, в общем, верно. А ты, Талька?

– И мне не хочется, – протянул из угла Талька. – Правда… там мама осталась…

14

Утро отнюдь не оказалось мудренее вечера, но даже с утра помирать никто из нас не торопился, так что мы на время отставили эту идею в сторону и собрались на военный совет.

Вилисса на нем тоже присутствовала и вела себя тише мыши. Старый Черчек – родич нашей ведьмы, свекор ее или что-то в этом роде , хотя по их рассказам мало что поймешь доподлинно! – так вот, Черчек ее действительно не видел и не слышал, но, похоже, проникся смутными подозрениями. Сама Вилисса отнюдь не спешила открывать престарелому родственнику свое присутствие, ну и мы в свою очередь дружно помалкивали.

Выходит, с призраками могут общаться лишь полупризраки, вроде нас…

Как я понял из утренних новостей, Страничники и простое население сейчас группами прибывают к Книжному Ларю – храм местный, что ли? – и там причащаются святынями, после чего разъезжаются по городам и весям.

В основном – по весям, потому что о городе старик упомянул один раз и в единственном числе. Впрочем, дед мог быть не силен в здешней географии.

Кстати, со свойственным коренному селянину презрением, Черчек заявил, что горожане к Ларю ездят нерегулярно и редко когда группами. В основном, в одиночку.

Слова "группы" Черчек не знал. Это его Талька научил, и оно деду ужасно понравилось.

– ХР-Р-Р-РУП-П-ПЫ! – рокотал старик, и борода его излучала море удовольствия.

По-моему, он считал это особо заковыристым ругательством и восхищенно поглядывал на моего сына.

Я прикинул шансы пробраться в толпе паломников к треклятому Книжному Ларю и на месте разобраться в ситуации. Отчаянно, но не безнадежно. Правда, что делать с легендарной Зверь-Книгой, буде таковая обнаружится, я не знал. Надеюсь, что она все же больше – Книга, и меньше – Зверь… поглядим, удерем, а там и думать станем.

Я поразился собственной лихости и высказал соображения вслух.

Идея была принята, поскольку никто ничего лучшего все равно не предложил, и я тут же принялся объяснять Тальке, что он никуда по малолетству не пойдет, а останется на хуторе с…

Я чуть было не ляпнул – "с Вилиссой", но вовремя заткнулся. Черчек решил, что я имею в виду его, и с грубоватой нежностью потрепал пацана по голове.

Существовала еще одна загвоздка, о которой мы даже не подумали – наши тени. Я совсем забыл, что аборигены Переплета теней не отбрасывают, по непонятным мне причинам. Старый Черчек поджал губы, рявкнул на одного из своих парней, зачем-то сунувшегося в хату – и брезгливо сообщил, что здешнюю шваль Солнце в упор не видит и видеть не хочет. Оттого, мол, они тени и не отбрасывают.

Это меня утешило мало. Но тут я заметил, что Вилисса что-то шепчет на ухо просиявшему Тальке, и тут же мой сын нагло заявил, что ему, с его Даром, это дело – раз плюнуть. Он, дескать, таких туч недели на две вперед нагонит, что ни о каких тенях и речи быть не может.

Я глянул на Вилиссу, и она слабо кивнула в ответ. Ну что ж, глядишь, в паре с Талькой и выйдет у них что-нибудь…

Неугомонный Бакс немедленно собрался в разведку – как выяснилось, в ближайший сельский кабак, дабы испытать на практике "бестеневое освещение" и заодно произвести рекогносцировку.

Последнее слово также очень понравилось Черчеку, но с первых пяти попыток деду не удалось его произнести, и старик лишь тоскливо помянул свои молодые годы, зря ушедшие.

Я заподозрил, что кабак интересует Бакса и по другим соображениям, но промолчал. Меня эта Баксова идея вполне устраивала.

Талька с Вилиссой заперлись в сарае, и вскоре небо действительно заволокли угрюмые темные тучи – я только головой качал и диву давался – а Бакс помахал мне рукой и отправился на разведку в кабак.

– Я тоже ухожу, – бросил я Черчеку. – Собраться поможешь? Только мне по-быстрому надо…

– В Книжный Ларь? – ухмыльнулся старик, показывая на удивление крепкие зубы. – Пошли, я тебе одежку подкину, за городскую сойдет… и харчишек на дорогу. А за мальца не бойся – приглядим…

Я уходил к Книжному Ларю. Один. Бакса я брать с собой не собирался. Если что – он присмотрит за Талькой. В этом я не сомневался. Если что – пришедший за моим пацаном сначала встретит грубого толстого дядю Бакса…

Вот это "если что" и мучило меня больше всего.

Если – что?!

15

Талька выбрался из сарая и радостно сообщил мне, что "делать погоду" уже не требуется – согнанные отовсюду тучи рассасываться явно не собирались – а требуется просто время от времени приглядывать за ней, за погодой то есть, на всякий случай.

Похоже, мой сын уже наловчился приглядывать за небом, и делал это в охотку и с удовольствием.

Потом Черчек, собиравший мой дорожный узелок, увел Тальку куда-то в сторону, шепчась с ним по дороге и поглядывая в мой адрес; Вилисса упрямо сидела в сарае, Черчековых парней тоже видно не было… клубящиеся тучи навевали уныние, и до момента выхода делать было абсолютно нечего.

Я уселся на вкопанную в землю лавку и стал наблюдать за худющей черной кошкой, караулившей мышь или какую-другую добычу у дверей избы. Терпения у кошки было навалом, у меня – не меньше…

И мы дождались.

Из избы на порог бочком выбралось лохматое серо-болотное существо с ладонь ростом, напоминавшее маленького старичка. Лохматик огляделся и глухо заугукал себе под нос.

"Домовой! – опешил я. – Ей-богу, домовой!"

Однако у настырной кошки появление домового не вызвало никакого удивления. Она стремительно прыгнула на свою намеченную жертву, но в последний момент домовенок успел заметить грозившую ему опасность и отскочил в сторону.

Завопив дурным голосом, он кубарем скатился по ступенькам и бросился наутек. В этом была его ошибка – ему следовало вернуться обратно в хату и забиться в какую-нибудь щель, откуда кошка не смогла бы его выцарапать. Во дворе же, на открытом месте, у него не оставалось ни малейшего шанса.

Но тут в его судьбу вмешалось Провидение. Вернее, прИвидение – в моем лице.

Брошенный мною увесистый камень в кошку не попал, однако погоня была мгновенно прервана, и мяукающий хищник поспешил скрыться в узком лазу, который вел, очевидно, в подвал – а насмерть перепуганный домовой с размаху ткнулся в мою ногу, наполовину уйдя в нее.

С видимым усилием и чмокающим звуком он выбрался обратно и, не удержавшись на маленьких кривых ножках, растянулся на земле. Я улыбнулся и протянул руку, чтобы поднять неудачника – но тут из подвала раздался такой панический и душераздирающий мяв, что я невольно вздрогнул и глянул в ту сторону.

Конец ознакомительного фрагмента. Полная версия книги есть на сайте ЛитРес.