Страница 21 из 31
– Выходит, что у тебя, Чэн-дурак, два продолжения? Одно – железное, а другое – живое?
– Выходит, что так, – обреченно согласился я.
А что мне оставалось делать?
– И одно продолжение – которое живое – тебе укоротили... Так может, нам для равновесия надо другую часть удлинить, а? Железную? Меч – железный, полруки – железные, а дальше – как раньше! И получится у нас...
– Не получится, – угрюмо возразил я, удивляясь, что вообще обсуждаю эту ненормальную идею с ненормальным собеседником. – Ты что, сам не понимаешь – пальцы, ладонь, запястье... Это тебе не просто кусок железа!
– А меч – просто кусок железа? – хитро сощурился Друдл, сдвигая тюбетейку еще дальше на затылок.
– Нет... меч...
– Слыхали, слыхали – продолжение тебя самого! Слушай, Чэн, по-моему, ты сам себе противоречишь! Вот уж воистину – все беды от ума!..
Друдл вскочил на ноги и заплясал вокруг меня, хлопая в ладоши и корча рожи, которым мог бы позавидовать полуночный людоед-якша.
– А у Чэна-дурака есть железная рука! – пел он противным фальцетом. – Есть железная рука – вот уж штука на века!
– Нет, – твердо заявил я. – Я в это не верю.
– Потому что умный, – сообщил мне пляшущий Друдл. – Был бы дурак – поверил бы. А в меч свой веришь?
– В меч верю.
– Значит, и в руку поверишь. Вот поглупеешь – и поверишь. – Друдл был непреклонен. – Да что я тебя, в конце концов, как маленького уговариваю?! Тебе это нужно или мне? Ты тут радоваться должен...
– Как дурак, – закончил я недосказанную мысль. – Всех дел-то – раз плюнуть. Сходить в кузницу к мастеру получше... Кто у нас из оружейников в Кабире верховодит? Ассатор иль-Убар? Или Мансайя Одноглазый? Сходить и заказать им...
– Нет, – Друдл вдруг стал ужасно серьезным. – Эти откажут. Они умные, а мы с тобой – дураки. Значит, нам кузнец вроде нас нужен...
– И кто же он такой? – поинтересовался я.
– Коблан. Коблан Железнолапый, – веско ответил шут. – Есть на окраине один такой кузнец...
– А почему именно Коблан?
– Он тоже дурак. Как я. И ты.
ГЛАВА ПЯТАЯ
Если в чем-то Кабир и был единодушен, так это в том, что Коблан Железнолапый – кузнец со странностями. Причем со многими. Мастером-то он считался отменным, и даже, можно сказать, выдающимся – хотя оружие его работы и уступало по изяществу и тонкости внешней отделки изделиям того же Мансайи Одноглазого. Но...
В том-то и беда, что было еще это «но». Мало заказов принимал упрямый Коблан, да и те немногие, на которые соглашался, брал не у всякого – и дело было не в благородстве происхождения или увесистости кошелька заказчика. Насколько я знал от других, кузнец за всю его жизнь ни разу не сделал двух одинаковых или просто похожих клинков. А еще по неизвестным причинам он ужасно не любил узкие мечи вроде эстока моего дворецкого Коса ан-Таньи или того же Единорога; даже редкие в Кабире шпаги, столь популярные у заезжих гостей из далекого Фиона, заслуживали по мнению Коблана участи шампуров для шашлыка.
И то – шашлыка из тощих престарелых баранов. В лучшем случае.
В общем, на оружие, которое ему не нравилось, Коблан заказов не принимал. Даже если такое оружие должно было быть совершенно оригинальным и ни на что не похожим. А когда отвергнутый заказчик упорствовал и назначал двойную или тройную цену – Железнолапый, глядя упрямцу в глаза, скручивал спиралью штыри для городских ворот или звал дюжих подмастерьев, и те бесплатно выносили настойчивого клиента на свежий воздух.
Зато Железнолапый мог две недели кряду возиться с каким-нибудь кривым ножом, заказанным соседом-мясником, а потом взять за работу сущие гроши. Но это в том случае, если нож мяснику был действительно нужен. Причем – позарез.
В этом-то и крылась загвоздка. Оружейник Коблан делал только то, что было необходимо людям. Возможно, оружие, выходившее из-под его рук, выглядело не столь элегантно, как у Ассатора иль-Убара или Ахмета Кованого Ногтя (Мансайю я уже вспоминал), но зато это была именно та вещь, в которой нуждался заказчик.
Удобство и надежность. Главное – надежность. И предельная простота во всем. Ничего лишнего.
Пожалуй, Друдл дал мне и впрямь мудрый совет...
Так что на следующее утро после помолвки я стоял перед дверью дома Коблана Железнолапого – коня я отправил обратно вместе с сопровождавшим меня Косом – и не без некоторого волнения настраивался на предстоящий разговор с кузнецом.
Дверь, преграждавшая мне путь, была чрезвычайно большая, тяжелая и окованная полосами металла. Явно работа самого хозяина. Внушительная была дверь. Прочная. И надежная, как любое творение Коблана.
Вот только – зачем? Чтоб отвергнутые заказчики не ломились?
Пока я размышлял и колебался, дверь отворилась на удивление без скрипа, и на пороге возник молодой растрепанный парень в коротких холщовых штанах, просторной рубахе и кожаном фартуке, за которым торчал малый крис – кинжал с волнистым клинком и змеиной головой на рукояти.
Изумительной работы был крис. Не Коблановой ли?..
Подмастерье, похоже, узнал меня. Это не удивительно – в Кабире Чэна Анкора знают многие, и не только понаслышке. Но сейчас эта мысль почему-то не вызвала у меня привычного чувства удовлетворения.
– Проходите, пожалуйста, Высший Чэн Анкор! Я сейчас доложу устаду Коблану. Прошу вас...
Нет, подобострастия не было в голосе лохматого подмастерья, и это неожиданно успокоило меня. Я перешагнул порог, и мы пошли узким темным коридором, после чего подмастерье оставил меня в квадратной комнатушке без окон, все освещение которой составляли два немилосердно чадивших факела.
Мой провожатый удалился – видимо, докладывать кузнецу о моем прибытии, как и было обещано – а я уселся на обнаруженный в углу единственный табурет и принялся ждать.
Кстати, табурет оказался старым, но сколоченным на века. Неужели Коблан от нечего делать балуется плотницким ремеслом? Сомнительно...
Ждать пришлось довольно долго. Коблан, безусловно, не жаловал непрошенных гостей. Хотя, судя по рассказам, он и прошенных жаловал не больше. Чем дольше я сидел, тем жестче становился табурет и тем чаще я вспоминал Друдла, укрепляясь в мысли о собственной дурости. Прав был шут – дурак я и есть, с какой стороны ни глянь.