На Темной Стороне

Ермаков слегка раздвинул губы в скупой усмешке:

– Седьмой держит бронебойные пули из СВД и ВСС, а восьмой не прошибить даже из специальных снайперских винтовок. Обещаю, ты будешь приятно удивлен. Наши восьмые легче стандартных третьих.

Дмитрий пристроился к нему в шаг, справа пошла стена барака, затем открылась гигантская площадка, на том конце белел ровный ряд квадратных мишеней. Лицо Ермакова посуровело:

– После обеда попадешь в цепкие лапы наших аналитиков. То, что называю удачей, они именуют несколько иначе…

– Как?

Ермаков скривился:

– Мнемоинтеризацией, ксиноферрекией… ну и так далее.

– Что это? – спросил Дмитрий настороженно. – Я таких слов отродясь не слыхивал.

Ермаков улыбнулся:

– Я тоже услышал только здесь. И то краем уха. Даже не уверен, что ничего не перепутал. Мнемо… как там дальше, это способность к быстрому счету… Ну, есть же идиоты, что умеют множить в уме миллиарды, извлекать кубические корни из двадцатиэтажных цифр. Это и есть мнемокактамее… Увы, у меня никаких особенностей нет. Да и не верю я в эту чепуху. Правда, идиота, что жонглирует цифрами так, что никакой комп не угонится, сам видел.

Дмитрий пожал плечами:

– Я вроде бы не идиот. Или не совсем идиот… Или идиот? Если судить по тому, куда пришел… За мной тоже никаких способностей нет. Двигать утюги не могу, предсказывать будущее – тоже. Нет, я прост как утюг, как валенок. Просто сержант спецназа, а теперь… даже не знаю. Как я понял, не в составе ГРУ?

Ермаков сказал серьезно:

– Не стоит допытываться. Одно могу сказать, мы – государственная структура. И выполняем приказы правительства. Ну… даже если оно отдает их нам… э-э… косвенно. Сам понимаешь, занимаемся операциями, которые принято называть щекотливыми… Я говорю, что мы – государственная структура и получаем жалованье из бюджета, потому что подобные отряды уже есть и у некоторых неформалов. Подобные не по подготовке, конечно, там простые любители, но цели у них ого-го-го, бывают и покруче!.. К примеру, с нами уже начинают конкурировать катакомбники, есть такие фанатики-сектанты…

– Сектанты? – спросил Дмитрий. Он вспомнил яростного Филиппа, его вопли о величии православия. – Я слышал, они претендуют на большее.

Ермаков усмехнулся:

– Для меня сектанты, но сами как раз считают себя истинно православной церковью. А та, что правит сейчас, это не истинно православная. Хрен их разберет, но, по словам катакомбников, те, что правят в церкви сейчас, – пьяные зажравшиеся свиньи, а которые в подполье – оч-ч-ч-чень злые и готовые проливать кровь. Как чужую, так и свою.

Дмитрий сказал:

– Я думал, на активные действия способны только эти… ну, принявшие ислам.

– У катакомбников уже созданы отряды русских мюридов, – пояснил Ермаков. – Не знал? Не все же такие пустомели, как твои друзья. А при нынешнем ослаблении власти катакомбники очень быстро набрали силу. Их слишком долго сдерживали, теперь как с цепи сорвались… А на какую дистанцию их хватит, сами не знают.

– Ну, теперь, когда пришел Кречет…

– А что Кречет? За всем не уследит даже наш президент. Слишком многое было разрушено, слишком много нитей порвано. У Кречета поддержка масс, но нет управленческого аппарата, который бы все видел, все знал, обо всем докладывал. В стране есть много такого, о чем не ведает даже Кречет.

Дмитрий побледнел, глаза расширились. Верит, подумал Ермаков сочувствующе. Да и как не верить, когда все почти правда. За исключением того, что Кречет не знает. Но пусть считается, что не знает. В случае какой огласки будет считаться, что президент в условиях такой жуткой разрухи просто не знал о некоторых частях, вышли-де из-под контроля, о неких тайных или полутайных обществах, что уже создали свои военизированные формирования.

Дмитрий спросил осторожно:

– Вы сказали, начинают конкурировать… Это как?

Ермаков усмехнулся:

– Пару раз они опередили нас в решении некоторых больных проблем. Ну, крутости у нас побольше, это понятно, но, пока мы начинаем разрабатывать операции да прикидывать варианты… теперь это называется проигрыванием сценариев… эти ребята действуют сразу.

– На авось?

– Да.

Неясное чувство тревоги коснулось сознания. Он покосился на Ермакова, тот шагал спокойно, посматривал под ноги, руки заложил за спину. Место было ровное, пустынное, но тревога нарастала. Он почувствовал, как по коже пробежали «гусики», шерсть встала дыбом.

Возможно, он изменился в лице, Ермаков взглянул краем глаза, Дмитрию почудилось недоумение. Они сделали еще пару шагов. Тревога росла, мышцы напряглись, и, хотя голос Ермакова журчал успокаивающе и ровно, как выдыхающаяся муха в паутине, что дергается просто из упрямства, непонятный страх заставил мышцы вздуться. Он ощутил прилив адреналина, сердце застучало чаще, нагнетая кровь в мускульную ткань.

Ноги сами собой сделали шаг в сторону, между Ермаковым и ним теперь образовался просвет в два шага. Ермаков снова взглянул удивленно. Дмитрий облизнул пересохшие губы. Вдруг прямо из-под земли взвилось в страшном прыжке нечто огромное и дикое. Его мышцы сработали автоматически, он ощутил боль в кулаках, его развернуло, и нога встретила напор другого… это был человек в странном костюме. С лету Дмитрий ударил ребром ладони и остановился, тяжело дыша и дико оглядываясь на Ермакова.

Глава 9

Чувство тревоги начало уходить, но сердце бухало так громко, что он почти ничего не слышал из-за рева водопадов крови в ушах. У ног его корчились двое в зеленых балахонах, наброшенных поверх тренировочных костюмов.

Ермаков кивнул с удовлетворением:

– Ладно, пойдем дальше… Так, говоришь, у тебя нет других способностей?

Он в самом деле двинулся той же неспешной походкой. Дмитрий, чувствуя, как вскипает от этой нелепой проверки, догнал и пошел рядом:

– Зачем это?

– То ли молекулы их пота просочились… – рассуждал Ермаков, – хотя я велел воспользоваться дезодорантами, а вдобавок упаковаться, ты же видел, в непроницаемую пленку… То ли… нет, это не мое дело. Но ты не только почувствовал, не зря же пытался обойти яму… я заметил!.. но еще и ударил точно в наиболее уязвимые места. Так что какое-то чутье у тебя есть. Есть, есть! Иначе, дорогой, тебя бы давно отыскали во времена твоей свободной охоты.

Он взглянул вверх. Дмитрий вспомнил, что Ермаков уже не первый раз поглядывает в затянутое тучами небо.

– Что-то не так?

Ермаков зябко повел плечами:

– Не могу привыкнуть.

– К чему?

– К спутникам, мать их, – ответил Ермаков зло. – Ведь каждый сантиметр нашего лагеря у них там на столе. Все наши портреты! Но это только цветочки… Вообще все идет к глобальной системе наблюдения. Хотим того или нет, но скоро все будут под колпаком. О каждом будет известно все! Уже сейчас Билл Гейтс может залезть прямо из своей Империи в любой из компов, где установлен Windows-98. Неважно, в Империи тот комп, у нас или в Нигерии: для Интернета нет границ. И во все компы сразу!.. Все эти компы автоматически подключаются к Интернету и скачивают оттуда дополнения, новые драйверы, апгрейды… а заодно можно выкачать из этих компов все файлы, в том числе личные письма, дневники, планы… А дальше… ладно, авось меня прибьют раньше, не увижу.

Дмитрий сказал осторожно:

– Мне можно что-нибудь узнать о группе? О ребятах, с которыми придется мне… действовать?

– Они почти все такие же, – ответил Ермаков почти равнодушно. – Нет, счастливчик ты один, остальные – кто умеет запомнить сразу любое количество цифр или текстов… ну, фотографическая память, у кого есть способность без часов называть время суток с точностью до секунд… вообще-то не знаю, как эту способность применить в военных целях, так, забава… Есть парень, ты с ним познакомишься на тренировках, на котором любые царапины заживают как на собаке. Ему еще и очки ночного видения ни к чему, видит как кошка. Вот это, понимаю, полезно.

– Да, – согласился Дмитрий. – Это я тоже понимаю. Но насчет удачливости… Я все еще не верю. Возможно, у меня просто лучше обоняние, чем у других. Вы всех проверяли?