Правила страсти

Макс молча взглянул на Гарольда, будто никогда его раньше не видел, потом повернул голову к фортепиано. Руки Сюзанны все еще лежали на клавишах, но лицо ее отчего-то сделалось серым, будто она увидела привидение.

– Да, это я, – спокойно проговорил Макс. – Извини, что разочаровал.

– Разочаровал? – озадаченно повторил Гарольд, выступая вперед. Увидев Мариэтту и за ней Добсона, он смутился еще больше. – В чем дело, Макс? Что ты тут делаешь? И зачем ты привел сюда этих людей?

– Почему бы тебе не поинтересоваться у твоей жены? Кажется, она и сама хочет нам что-то сказать... – Макс двинулся к сестре, не отрывая от нее взгляда.

Между тем Сюзанна беспорядочно нажимала клавиши на фортепиано, словно пыталась вспомнить мелодию, которую играла мгновение назад.

– Гарольд любит, когда ему вечером играют, – невпопад проговорила она, будто извиняясь. – У нас на Ямайке не было фортепиано, и я не могла там упражняться. Мы были бедны, мой отец не мог дать мне достойное образование, а когда я приехала в Англию, то первым делом научилась играть на фортепиано. Еще я научилась быть леди, холодной и вежливой, как другие леди. В Англии считается неприличным что-то чувствовать, верно? Чувства следует подавлять и всегда притворяться безразличной, когда ты притворяешься достаточно долго, то начинаешь чувствовать себя мертвой. – На мгновение ее глаза свернули злобой и потухли, а потом она улыбнулась Максу: – Можешь мне не верить, но я рада, что ты жив.

Теперь Мариэтта уже не могла не ощущать трагическую ауру, окружавшую Сюзанну. Молчаливое страдание крылось в линии ее рта и изгибе плеч. Эта женщина испытывала боль, но реальную или вымышленную, Мариэтта сказать не могла.

– Макс, – предостерегающе шепнула она.

Однако в этот момент Максу было не до тонкостей.

– Вот как, ты рада, что я жив? – Он язвительно прищурился; – Ты, которая заплатила Слипперу за мое убийство! Лучше скажи, за что ты так сильно меня ненавидишь? Что плохого я тебе сделал, сестра?

– Тебе этого не понять, братец... – Сюзанна вздохнула; ее исхудавшее лицо все еще оставалось красивым, но при этом казалось, будто жизнь покинула эту женщину. – Это не имеет ничего общего с ненавистью, тут дело в справедливости. Папенька-герцог забрал меня у отца; он забрал все, чтобы на полученные деньги спасти Велланд-Хаус и восстановить свое состояние. Потом мой отец покончил с собой. Где же справедливость, Макс? Герцог не раз говорил, что он очень сожалеет...

– Но это было в прошлом... – подхватил Гарольд. Сюзанна резко повернулась к нему, ее глаза пылали.

– Для тебя – может быть, но я ничего не забыла! Это останется со мной навсегда!

– Сюзанна! – Гарольд недоверчиво уставился на нее. Потом его взгляд медленно переместился на Макса... – Послушай, кузен, зачем она все это говорит?

– Успокойся, Гарольд, все хорошо.

– Сейчас я тебе кое-что объясню. Я хочу, чтобы Макс также узнал...

– Что узнал? – прошептал Гарольд, и его лицо вдруг исказил страх. Кажется, теперь и он начал понимать, что они вступают туда, откуда нет возврата.

– Причина, по которой я пыталась забрать Макса у папеньки, состояла в том, что папенька забрал меня у моего отца и увез из дома. Он поступил плохо и должен понести за это наказание. Если я заберу Макса, он поймет и тоже будет страдать.

– Так вот зачем ты пыталась убить меня. – Макс тяжело вздохнул.

– Ну наконец-то! Поначалу это была просто мысль, порыв. Я кидала в озеро монеты, чтобы вы с Гарольдом их доставали, и вдруг подумала: а что, если я брошу монету для Макса поближе к тростнику? Возможно, он там запутается, утонет, и никто не сможет обвинить меня в этом. К сожалению, ты слишком хорошо плаваешь, Макс, поэтому мне пришлось проделать дыру в лодке, в которой ты собирался немного поплавать. Увы, это тоже не удалось. Были и другие несчастные случаи, но я их не планировала, они просто случались сами собой. Знаешь, Макс, я правда не хотела, чтобы ты умер, но ведь дело не в тебе, не так ли? Теперь ты понимаешь, да, Макс?

Издав нечленораздельный звук, Гарольд отвернулся, и Мариэтта увидела, что он плачет как дитя.

– Так это ты пыталась застрелить меня в прошлом году, а, Сюзанна? – Голос Макса звучал отрешенно.

– Ну разумеется, я. Я всегда хорошо стреляла, но почему-то на этот раз промахнулась или ты не вовремя шевельнулся, я уже забыла. Потом было бревно – я столкнула его на тебя с сеновала и видела, как оно ударило, как ты упал... Но у меня снова вышла осечка. После этого я больше не пыталась, потому что почувствовала себя плохо. К тому же тогда умерла матушка, и я, просматривая ее бумаги, вдруг подумала, не найдется ли среди них письмо, содержащее признание в том, что Макс не сын папеньки? Потом я притворилась, что нашла его, и... Я даже удивилась, когда мне поверили. Папенька был так зол, так зол... А я была только рада, потому что теперь вы оба поняли, каково было мне, и что почувствовал мой бедный отец, когда потерял меня.

– Это ты написала письмо? – Макс помотал головой. – Не может быть, я не верю...

– Разумеется, написала. В детстве я делала за вас с Гарольдом уроки, когда вы хотели улизнуть на рыбалку или куда-нибудь еще. Я всегда очень хорошо умела копировать почерк, а матушкин почерк знала так же хорошо, как свой собственный. Неужели ты ничего не помнишь?

Макс молчал, да и что он мог сказать. Ему вдруг показалось, что земля вот-вот разверзнется у него под ногами и поглотит его.

– Ну вот, наконец-то ты мне поверил. Прочитав письмо, папенька лишил тебя наследства, но я знала, что это ненадолго. Папенька любит тебя, Макс. Он любит тебя больше, чем меня, и больше, чем Гарольда, и никогда не позволит тебе остаться вне семьи.

– Так вот зачем тебе понадобился Слиппер... Это ему ты приказала напасть на меня у «Клуба Афродиты», а сегодня заплатила за выстрел в Воксхолл-Гарденз.

– Ну конечно! – Сюзанна улыбнулась. – У меня не хватило духа совершить новую попытку, и тогда я наняла этого человека. Он называл меня своей герцогиней, – как видно, я ему очень понравилась. Воксхолл-Гарденз оказался неплохим вариантом; когда Гарольд сказал мне, что тебя туда пригласили, и он сам видел приглашение, я сразу вспомнила про Слиппера. – Сюзанна улыбнулась, словно радуясь собственной смекалке.

Видимо, Гарольд к этому моменту достаточно успокоился, хотя лицо его все еще было залито слезами, а в глазах светилось отчаяние.

– Пожалуйста, не слушай ее, Макс, она просто не в себе. Ты ведь знаешь, она неважно чувствовала себя в течение многих лет...

– Мой дорогой Гарольд, ты не должен так говорить. – Сюзанна укоризненно нахмурилась. – Иногда необходимо взять дело в свои руки и свершить собственное правосудие, иначе мертвые будут до конца жизни взывать к нам.

Такое хладнокровие ошеломило даже Гарольда, и он, всхлипнув, помотал головой. Вряд ли этот человек знал правду о жене, подумала Мариэтта; просто он был так очарован ею, что готов был поверить во что угодно, только не в ее виновность. Бедный Гарольд – он был такой же жертвой, как и Макс!

– Ну что ж, – Сюзанна встала и поправила платье. – Теперь я хотела бы удалиться. – Она слабо улыбнулась и направилась к двери. Никто не преградил ей дорогу, а когда она ушла, все еще некоторое время слушали, как затихают ее шаги.

– Как же ты не догадался, Гарольд? – Макс мрачно взглянул на кузена и недоверчиво покачал головой.

– И сам не знаю. Бывало, она была в плохом настроении, оставалась у себя в комнате, но ведь у нее всегда были свои причуды. Я изо всех сил старался ее не расстраивать, но Мне и в голову не приходило, что за всем этим кроется нечто большее, чем обыкновенная меланхолия. А ведь это...

– Сумасшествие.

В голосе Гарольда зазвучало беспокойство.

– Да, возможно. Макс, позволь мне отвезти ее домой, на Ямайку. Я куплю там дом, в котором она сможет спокойно жить, найду ей доктора... Пожалуйста, сделай это для меня. Все эти годы мы были друзьями, и, надеюсь, останемся ими впредь, даже несмотря на все случившееся...