Дань городов

– Как жаль, что нам не удастся побывать на нем. Мне бы так хотелось увидеть молодую королеву в вечернем туалете. Говорят, что внутреннее убранство…

– – Если ты так этого хочешь, дорогая, то можно устроить, – предложил Сесиль.

Китти Сарториус быстро обернулась назад со словами:

– Мистер Бельмонт пытался достать места, но безуспешно. Не правда ли, Бел? Туда можно попасть только по приглашению, приглашения же рассылает сам министр изящных искусств.

– Тем не менее, в Париже за деньги можно добиться всего, – настаивал Сесиль.

– Мой юный друг, – произнес Лионель Бельмонт, – полагаю, что если бы можно было это сделать, я бы вчера во что бы то ни стало раздобыл пару мест, так как перед ценой не останавливался, а мне ведь хорошо известно, до какого предела могут доходить театральные цены. В Нью-Йоркском Метрополитене я был свидетелем перепродажи ложи на один вечер за две тысячи долларов.

– Однако… – снова начал Сесиль.

– Имейте в виду также, – добавил Лионель Бельмонт, – что представление начнется через шесть часов. Времени немного.

Но Сесиль не унимался.

– Видели сегодняшнего « Герольда»? – спросил Бельмонт. – Нет? Тогда слушайте. Все это заинтересует. – Он вытащил из кармана газету и прочел: – «Места на гала-спектакль ». «Погоня за местами на торжественное представление в театре Opera во время последнего королевского визита в Париж вызвала много шума и породила недовольство. Однако опыт не привел ни к чему, и ныне повторяется старая история: охота за местами на сегодняшний спектакль, на котором будут присутствовать президент и их королевские величества, приняла форму настоящего скандала. Конечно, сыграло значительную роль и то обстоятельство, что пять дней тому назад два величайшие драматические сопрано – мадам Фелиз и мадемуазель Мальва – неожиданно пожелали принять участие в этом спектакле, так как еще ни разу эти прославленные артистки не выступали одновременно в одном и том же спектакле. И это потому, что ни один театр в мире не в состоянии позволить себе подобную роскошь. Наши читатели должны помнить, что на страницах нашей газеты и «Фигаро» четыре дня тому назад появилось следующее объявление: «Продаются ложа и два кресла по случаю болезни. Обращаться на улицу Мира, д. 155». Мы послали четырех репортеров по указанному адресу. Первому из них была предложена ложа у сцены за семь тысяч пятьсот франков и два кресла во втором ряду за тысячу двести пятьдесят франков. Второму была предложена ложа второго яруса напротив сцены и два кресла в седьмом ряду. Третьему – четыре кресла в заднем ряду и маленькая ложа позади них. Четвертому – снова что-то другое. Ясно, что мы имеем дело с обыкновенным агентством. Каждый задает вопрос: «Каким образом были добыты эти места? От министра изящных искусств или же от приглашенных?». «Эхо» отвечает: «Каким образом?» Власти, однако, заявляют, что они приняли со своей стороны надлежащие меры, положив конец продаже того, что должно служить почетным отличием».

– Браво! – воскликнул Сесиль.

– И это правда, – заметил Бельмонт, складывая газету. – Я сам отправился вчера на улицу Мира, 155, и там узнал, что ни за какую цену теперь нельзя ничего приобрести.

– Может быть, вы предложили слишком мало?

– Кроме того, в сегодняшнем номере «Герольда» это объявление не перепечатано, мне думается, оттого, что власти серьезно взялись за дело.

– Все же… – продолжал твердить свое Сесиль.

– Слушайте, – произнес недовольно Бельмонт, – предлагаю вам пари на обед в двести долларов к Пайяра, что вам не удастся достать на сегодняшний вечер не только четыре места, но даже два.

– Вы не шутите?

– Ни капельки. Я хочу угостить наших дам на славу.

– Принимаю, – ответил Сесиль и позвонил.

II

– Леонид, – обратился Торольд к своему камердинеру, когда тот вошел в комнату. – Отправляйтесь на улицу Мира, 155 и узнайте, на каком этаже продаются места на сегодняшний спектакль, узнав же, купите четыре места, если же будет возможно, то лучше ложу. Понимаете?

Камердинер несколько мгновений смотрел вопросительно на Сесиля, отчаянно кося глазами. Затем сразу бухнул, словно его что-то осенило.

– Так точно, сэр. Вам желательно присутствовать на сегодняшнем торжественном спектакле?

– Вы правильно угадали мое намерение, Леонид, – произнес Сесиль. – Вручите мою визитную карточку. – Он черкнул несколько слов на карточке и передал ее камердинеру.

– А сколько уплатить?

– У вас есть незаполненный чек на лионский кредит, который я вам дал вчера утром. Используйте его.

– Слушаю-с, сэр. Еще насчет моего французского языка. Мне он дается с большим трудом.

– Я пойду вместе с вами, – вставил Бельмонт, – и возьму на себя роль переводчика. Меня интересует, чем все это кончится.

Леонид поклонился и перестал косить.

Спустя три минуты (так как им надо было только завернуть за угол) Лионель Бельмонт и Леонид были уже в комнате на четвертом этаже дома № 155 по улице Мира. Она производила на первый взгляд впечатление гостиной, и только в одном ее углу стояла конторка, а за ней помещался молодой человек, француз.

– Что вам угодно, господа? – спросил молодой человек.

– Будьте добры перевести, – обратился Леонид к Бельмонту. – Мистер Сесиль Торольд из Девонширского отеля в Лондоне, «Grand-отеля» в Париже, отеля «Континенталь» в Риме и «Palace-отеля» в Каире шлет свои приветствия и высказывает пожелание получить ложу на сегодняшний гала-спектакль в театре Opera.

Бельмонт перевел, а Леонид протянул карточку.

– Благодаря непредвиденным обстоятельствам, – официально ответил молодой француз, взглянув на карточку, – один из министров и его жена не могут присутствовать сегодня на спектакле, поэтому я имею возможность предложить вам ложу второго яруса у самой сцены.

– Вы же вчера мне заявили… – начал было Бельмонт.

– Беру ее, – перебил поспешно на ломаном французском языке Леонид. – Цена? И дайте мне перо.

– Цена ложи двадцать пять тысяч франков.

– Великий Боже! – воскликнул пораженный Бельмонт. – Теперь я вижу, что я в Париже.

– Согласен с вами, – отозвался Леонид, проставляя сумму на чеке. – Париж – всегда Париж.

Молодой человек открыл ящик и, вынув оттуда кусок картона с золотым обрезом, на котором стояла подпись министра изящных искусств, передал его Леониду, а тот бережно спрятал его в боковой карман.

– Скажите, – спросил Бельмонт молодого француза, – подпись министра не поддельная?

– Я отвечаю за нее, – высокомерно изрек француз. Таким образом, у Пайяра состоялся обед, причем каждый глоток обошелся приблизительно в полтора доллара, и заплатил за него Лионель Бельмонт.

III

Было девять часов вечера, когда обе пары переступили порог театра Opera.

Подобно остальным посетителям, они приехали рано – начало спектакля было в половине десятого – чтобы себя показать и других посмотреть.

Прошла неделя с тех пор, как молодые девушки приехали из Алжира в Париж в сопровождении Сесиля Торольда и за это время не сидели сложа руки. Китти Сарториус истратила бездну денег на модисток на улицах Мира и Шоссе д'Антен, тогда как Ева приобрела только одно единственное платье (мечту, а не платье), но зато жених положительно засыпал ее драгоценностями. В этот день до обеда Сесиль куда-то неоднократно исчезал. В конце концов он вернулся с брильянтовой диадемой для своей невесты. «Ах ты, мой мот!» – воскликнула журналистка, целуя его. В общем, получилось, что Ева Финкастль, всегда такая скромная, была, что называется, перегружена драгоценностями, а Китти, привыкшая к дорогим безделушкам, фактически располагала одним только браслетом, поэтому Ева настояла на том, чтобы ее подруга одела на спектакль половину ее брильянтов.

Вся компания произвела большое впечатление, поднимаясь по мраморной лестнице театра Opera, усыпанной в этот вечер цветами. Лионель с Китти под руку был в превосходнейшем настроении, в то время как Сесиль выглядел несколько нервным, и нервность его сообщалась Еве Финкастль или, быть может, ее ошеломила диадема. Наверху был вывешен плакат с просьбою ко всем приглашенным рассесться по местам в двадцать пять минут десятого, то есть до прибытия президента и королевской четы.