Завещание ночи

Он тяжело, словно ему подбили сразу все четыре лапы, упал на землю, и я бросился к нему. Из-под мощных желтых клыков выступила красная пена, и на окованном металлом ложе была кровь. Бока собаки быстро вздымались и опадали, лапы беспомощно скребли по металлическим плитам.

— Дарий, — ласково позвал я, проводя скованными руками по большой лобастой голове. — Дарий, дружище… Спасибо тебе, слышишь? И не умирай, теперь-то я уже скоро…

Непослушными руками я вытряхнул из чехла стрелу, навинтил на нее Жало и попытался зарядить арбалет. Это получилось у меня с пятого или шестого раза, и стало ясно, что если выстрелить в наручниках я, может быть, и смогу, то уж попасть — никогда. Секунду я колебался: не вернуться ли туда, где лежал труп гарда, но затем за моей спиной раздался короткий раздирающий душу крик, и я понял, что времени уже не осталось.

Поднявшись с колен, я положил Нефритового Змея на согнутую в локте правую руку и, придерживая его согнутой левой, пошел обратно в зал. Больше всего я боялся случайно задеть спусковой крючок скованными руками и потерять единственную стрелу. Мысли о том, насколько нелепо я выгляжу, в тот момент в голову не приходили. И слава Богу.

Я прошел уже метров десять в глубину зала, когда из-за горбатого зачехленного механизма, находившегося за кубом, показалась высокая костлявая фигура. Лысый череп мертвенно блестел в свете синих ламп. Хромец выдвинулся на середину прохода, и я увидел, что руки его в крови.

Он сделал несколько шагов по направлению ко мне и остановился перед металлическим кубом. Расстояние между нами по-прежнему было слишком велико, и я понял, что ни за что не попаду в него. Я сказал:

— Я пришел, чтобы убить тебя, лысая тварь.

Он открыл рот, и я вновь услышал его голос — но на этот раз мне почудилась в нем нотка страха. Он сказал:

— Меня нельзя убить. Я бессмертен.

— Если только змея не ужалит тебя в третий глаз, — перебил я и сделал еще шаг ему навстречу. — Вот он у меня в руках, Нефритовый Змей, и вот его Жало. Я убью тебя.

— Щенок, — прошипел он, — я давно ждал, когда ты покажешь зубы… О, как горько будет твое разочарование, когда ты узнаешь, что ошибался… Не тот это Змей и не то Жало — вреда они мне причинить не могут. Тебя же, о смертный, ждет страшная судьба…

— Не заговаривай мне зубы, — снова перебил его я. — Палец мой на спусковом крючке — достаточно доли секунды, чтобы покончить с тобой. И если я пока не стреляю, то лишь потому, что ты еще не ответил, где Наташа. Отвечай, скотина, и я, возможно, оставлю тебе жизнь.

Он расхохотался, но глаза его по-прежнему, не отрываясь и не мигая, смотрели мне в переносицу. К счастью, я слишком ненавидел его, чтобы отступить перед этим взглядом.

— Возможно? О, да, ты всегда был дерзким, щенок. Тот, кого звали в Иуну Кеми, тоже был дерзким, и где он теперь? Спроси о нем слепых чудовищ известняковых пещер Тот-Амона, они живут долго, хоть и обречены на вечную тьму… Ты предлагаешь мне жизнь в обмен на девчонку? Да что ты знаешь о жизни, смертный? Жизнь твоя кончится, не успев начаться, и знаешь ты о ней не больше, чем муравей о пустыне. Нет, смертный, я не боюсь тебя и твоих жалких угроз. Ты не получишь свою девку и не убьешь меня. Тебе это не по силам…

Он замолчал и некоторое время тяжело смотрел на меня исподлобья. Я почувствовал, как немеет мой палец на спусковом крючке, как наливаются чугуном руки и неудержимо клонится вниз Нефритовый Змей. И когда я уже совсем было опустил арбалет, то понял, что Хромец действительно боится, и эта мысль вернула мне силы. Я взглянул в его мертвые глаза и усмехнулся –первый раз за весь день.

— Стой, — уже менее уверенно сказал он, когда наше противостояние взглядов закончилось. — Я не принимаю твоей сделки, но предлагаю тебе свою… Выслушай меня, смертный.

— Я не намерен тебя слушать, старый болван, — я крепко прижал ложе арбалета к плечу и прицелился. — Или ты скажешь мне, где Наташа, или…

— Хорошо! — рявкнул Хромец. — Я скажу, но сначала выслушай… Мне нужна твоя помощь!

Если бы он заявил, что отправил Наташу домой на ковре-самолете, я, наверное, поверил бы ему больше. Поэтому я воспользовался его растерянностью и продвинулся вперед еще на пару шагов.

— Я мог бы тысячу раз убить тебя, и там, на поверхности, и здесь, в подземельях Нергала, где сила моя возрастает многократно… Я мог бы прийти к тебе в дом и уничтожить тебя спящего, я мог бы послать к тебе духов ада, и они разорвали бы тебя на куски, я мог бы проткнуть твою фигурку перед Черепом Смерти, и ты умер бы, как умер старик-археолог, в страшных мучениях… Но я не тронул тебя.

Наверое, нужно было его как-то поблагодарить, но мне, честное слово, было не до этого. Я сделал еще шаг вперед, и расстояние между нами стало вполне приемлемым для точного выстрела из арбалета — правда, без наручников на запястьях.

— Я ждал, когда ты придешь сюда, — сказал он. — Я хотел, чтобы ты пришел. Хотел и боялся, но хотел все-таки больше. Игра, начавшаяся две тысячи лет назад, завершается. Согласись, что без противников играть скучно.

Мы уже встречались с тобой, Ким, очень давно, в Городе Столбов, Иуну… Тогда ты был совсем другим, хотя звали тебя похоже — Кеми… Ты был мастером мечного боя и стрелком из лука. И наемником.

(Вообще-то я уже не первый раз слышал эти сказки — когда-то у меня была подружка-астролог, утверждавшая, что в прошлой жизни я жил в джунглях Африки и был негритянкой. Поэтому откровения Хромца я воспринял спокойно и не преминул продвинуться еще немного вперед).

— Итеру выбрали Кеми как оружие против меня, — продолжал между тем Хромец. — Они не могли убивать сами… предпочитали действовать чужими руками… как и сейчас. Старик Лопухин тоже ведь послал тебя, Ким, мой мальчик… Ничего не переменилось за две тысячи лет.

Кеми было сказано, что он должен поразить меня в точку, на два пальца отстоящую от переносицы. Ему дали стрелу — Жало Змеи. И ему заплатили, заплатили несметными сокровищами, но он не успел ими воспользоваться.

Голос его окреп и загрохотал под потолком подземного зала.

— Я убил его, Ким! Это оказалось несложно! Я похитил его возлюбленную и предложил ему прийти за ней в сады Тот-Амон, одному и без оружия. И, когда он пришел, девушка ударила его ножом в спину, потому что к тому времени она была уже мертва, а в ее теле сидел суккуб, подчинявшийся мне! Но Итеру оказались хитрее, чем я думал. Пока я разбирался со своим неудачливым убийцей, они выкрали у меня Чашу. И мне пришлось искать ее, долго, очень долго, искать повсюду…

Я искал ее две тысячи лет! И везде я встречал одних и тех же людишек. Ли Цюань возродился в Чоодур-ооле, старом ламе из тувинского дацана, отдавшем Чашу археологу… Мороз был со мною в перуанском походе, когда отряды Писарро грабили империю инков… Старик Лопухин… его внук… многие другие… сколько раз я встречал их под разными обличьями и разными именами… Итеру учили, что время циклично. Что было, то будет, что будет, всплывет из глубин прошедшего. Вселенная — механический ящик с заводными куклами. Одни и те же люди играют одни и те же роли. Бесконечное вращение, змея, кусающая себя за хвост… Итеру были рыцарями Вечной Шарманки.

Чаша — ключ от ворот мира. Владеющий ее силой может разомкнуть круг. Время изменит свой ход, и в мир вернется Ночь. Конец циклов. Заводные куклы разбираются и сдаются в металлолом, механический ящик убирают в чулан. Представление окончено. Вот что есть приход Ночи.

И ты можешь помочь мне, Ким. Ты, мой вечный противник, ты, кого бессмертные кукольники, не спросясь, отправили в бесконечную погоню сквозь века, ты, бессчетное число раз пытавшийся убить меня и погибавший сам, ты можешь помочь мне в исполнении предначертанного. И, если ты поможешь мне, ты будешь вознагражден.

— То же ты обещал Чэнь Тану, — сказал я, прилаживая арбалет поудобней. — И старику Лопухину. Мы зря теряем время… Последний раз спрашиваю: где Наташа?

Он не ответил, и я тут же понял, что время мы теряли все-таки не зря. Потому что откуда-то из-под металлического куба вверх ударил столб прозрачного пламени, а в руках у Хромца оказалась переливающаяся всеми цветами радуги Чаша — я с трудом узнал в ее странных очертаниях бывший невзрачный Грааль.