Путь шута

— Ну вот, — удовлетворенно говорит он, убирая коробочку обратно. — Теперь, если шеф одобрит наш план, можно будет заняться подготовкой штурма. У вас есть интерактивная карта Тираны?

Разумеется, такая карта у меня есть. Я вывожу ее на экран своего лэптопа. Рэнкин плотоядно облизывается.

— Увеличьте район, в котором находится вилла этого Скандербега… Ага, это в окрестностях бывшей киностудии…

То, как уверенно он обращается с картой, вновь возвращает меня к мысли о том, что лейтенант уже бывал в здешних краях. Снова спрашиваю его об этом (тупице-полицейскому простительно десять раз задавать один и тот же вопрос), и — о чудо! — удостаиваюсь развернутого ответа:

— Ну да, жил здесь несколько лет в детстве, с родителями. Отец мой был миссионером, нес туземцам слово божье… Так, сейчас мы ее увеличим… Черт, очень расплывчато…

— Не уверен, что этой карте можно доверять на сто процентов, — говорю я. — Улицы и дома она отображает, в общем, верно, но, если увеличить масштаб, вилла будет выглядеть одним белым пятном.

Коробочка на поясе Рэнкина начинает тихо пищать. Он подносит ее к уху и отчетливо произносит: «Да, сэр!»

— Все в порядке, капитан, шеф одобрил наш план. Значит, карта не дает необходимого разрешения? Не беда, запросим данные с «Эшелона».

Судя по тому, как легко он решает эту задачу, спецкомитетчики и впрямь крутые ребята. Разумеется, получить данные космической разведки от системы «Эшелон-2» могу и я, капитан Луис Монтойя. Только у меня уйдет на это примерно неделя, и всю неделю я как сумасшедший буду мотаться по разным инстанциям, что-то согласовывая, подписывая бесчисленные бумаги и убеждая всех в том, что данные спутниковой системы глобального мониторинга жизненно необходимы корпусу. Если к делу подключится генерал О'Ши, то вопрос, скорее всего, будет решен за несколько часов. А вот лейтенант Рэнкин, он же Бледный Червь, посылает запрос в штаб-квартиру «Эшелона» с моего лэптопа и получает необходимую информацию через двадцать минут.

— Ого, да тут целый укрепрайон. — В голосе Рэнкина впервые слышится что-то похожее на уважение. — Похоже, ваш Скандербег серьезный парень.

Кто бы сомневался. Я мог бы сказать лейтенанту, что хорошо укрепленная вилла при определенных условиях может превратиться в превосходную западню, но предпочитаю промолчать. Пусть Фаулер разбирается со Скандербегом сам. Мешать ему я не стану, но и помогать тоже. Если я терплю рядом с собой этого надутого червяка Рэнкина, то только потому, что все еще надеюсь вытащить Ардиана из ловушки, в которую я сам его и направил.

Время тянется невыносимо медленно. Лейтенант загружает в мой лэптоп какой-то навороченный стратегический симулятор и принимается просчитывать на нем различные сценарии штурма. В пятнадцать двадцать мне звонит Томаш и сообщает, что Гильермо доставил наших драгоценных яйцеголовых обратно на базу. Вид у них якобы очень довольный. Еще два часа назад это сообщение меня бы порадовало. Сейчас я просто приказываю Томашу оставаться в боевой готовности и отключаюсь. Задумчиво гляжу на Рэнкина. Тот в очередной раз проигрывает своей стратегической программе — в решающий момент обороняющиеся активируют «ящик Пандоры», и штурм виллы захлебывается в крови обеих сторон.

Штуковина, которую удалось раздобыть Шумахеру и Мицнику, позволила бы захватить виллу почти без потерь, но я не собираюсь отдавать этот козырь Лоэнгрину. Я искренне надеюсь, что у него хватит здравого смысла не начинать штурм, имеющий все шансы закончиться локальным Армагеддоном.

— Fucking bullshit, — раздраженно бормочет Белый Червь. — Похоже, единственный вариант — уничтожить того, кто умеет обращаться с этим чертовым «ящиком», и сразу же начать отвлекающий огонь.

Он вводит в лэптоп новые данные. Маленькие фигурки на экране вновь приходят в движение. В центре трехмерной модели дома Скандербега пульсирует багровая капля — «ящик Пандоры». Вокруг нее столпились крошечные человечки. Внезапно один из них выхватывает пистолет и начинает стрельбу. Ему удается убить двоих или троих, прежде чем убивают его самого. В ту же секунду по всему периметру ограды начинают рваться шумовые и световые заряды, во двор виллы врывается БТР, над садом появляются маневренные штурмовые вертолеты. Проходит минута или две, но капля по-прежнему мерно пульсирует багровым. Штурм заканчивается довольно быстро; наши потери — двое раненых, один убитый, потери противника исчисляются десятками.

— Вероятность шестьдесят три процента, — удовлетворенно говорит Рэнкин. — Единственный убитый — наш камикадзе, лже-Шараби. Если он с самого начала ликвидирует тех, кто приставлен к «ящику», мы захватим виллу за пять минут.

«Интересно, — думаю я, — кого ты собираешься назначить на эту роль?» Мой план, в котором майора должен был сыграть сержант Ругова, таких ковбойских штучек не предусматривал. Я предполагал, что Ругова будет лишь осуществлять наблюдение за «ящиком» и только в самом крайнем случае попытается воспрепятствовать его активации. Да и то не так, как представляет себе Рэнкин, — ведь оружие у лжемайора наверняка отнимут. Правда, у Руговы черный пояс по дзюдо, но я надеялся, что ему удастся добиться своей цели другими способами. Ну, например, заговорить Скандербега или чем-нибудь его отвлечь. Все равно ведь решающими окажутся какие-то несколько секунд, пока в игру не вступят наши яйцеголовые…

Стоп, обрываю я себя, не выдавай желаемое за действительное. Игра уже не твоя, а Лоэнгрина, Ругове не суждено сыграть роль майора сигурими, а штуковина, которую добыли Шумахер и Мицник, так и останется лежать в фургоне.

…И Фаулер бросит на штурм виллы батальон полковника Шермана, а потом загнанный в угол Скандербег откроет все-таки «ящик Пандоры», и никакой лже-Шараби не сумеет ему помешать. И батальон миротворцев погибнет в считаные минуты, а потом волна смерти накроет Тирану и пройдет по всей стране. И остановится только тогда, когда Европа превратится в одно гигантское кладбище…

Хорошо, что Рэнкин не видит моего лица.

— Лейтенант, — говорю я хрипло, — на вашем месте я не стал бы так рисковать. Шестьдесят три процента — это не так уж и много.

— Это лучший вариант из всех, которые у нас есть, — надменно произносит Белый Червь. Он снова вынимает свою черную коробочку и быстро стучит по клавишам. — Сейчас задача номер один — отыскать подходящего кандидата на роль камикадзе. Если у вас есть кто-то на примете, капитан…

В этот момент мне снова звонит Томаш.

— Сэр, — докладывает он, — тут приехал какой-то доктор из Тираны, говорит, что вы договаривались с ним о встрече. Прикажете пустить?

Я бросаю быстрый взгляд на Рэнкина, но он всецело поглощен черной коробочкой.

— Погодите, сержант, — говорю я. — Я сейчас спущусь.

Мне очень не хочется оставлять Белого Червя одного, ведь никто не знает, когда Ардиан снова выйдет на связь, но что-то подсказывает мне, что доктор Бразил может оказаться не менее ценным источником информации, чем молодой Хачкай.

— Я покину вас на двадцать минут, — сообщаю я лейтенанту. — Чувствуйте себя как дома, не стесняйтесь, прошу вас.

Последние слова можно было бы и не произносить — Артур Рэнкин явно не из тех людей, которые привыкли стесняться. Он машинально кивает мне, продолжая в бешеном темпе набирать текст на клавиатуре своего загадочного коммуникатора.

Я выхожу из кабинета и быстро спускаюсь во двор. Два полностью снаряженных для автономной вылазки вездехода стоят под маскировочным тентом, там же прячутся от палящих лучей солнца бойцы команды «А». Немного поодаль стоит белый фургон, на котором приехали яйцеголовые. Гильермо немедленно подскакивает ко мне и начинает преувеличенно бодро докладывать об исполнении задания.

— Отдохни пока, — говорю я, и он мгновенно замолкает. — Мы еще никуда не едем.

— В чем дело, Эль Капитано? — обиженно спрашивает Гильермо. Он единственный во всей команде имеет право называть меня так. Мы с ним не только земляки, но и родственники — моя троюродная тетка приходится сводной сестрой его матери. Обижать его мне совсем не хочется, тем более что он и так наверняка зол на меня после утренней выволочки. Я останавливаюсь и, понизив голос, рассказываю ему о неожиданной подножке со стороны майора Фаулера.