Страница 77 из 93
Назначили процедуры - там же, на кафедре. Ходить каждый день. Сегодня уже сидел, опутанный проводами в присутствие хорошенькой лаборантки. Даже пытался шутить с ней. После процедуры она спросила: "Стало легче? Не так уже болит?" Мне показалось, что и впрямь легче, я кивнул. А вышел на мороз, и снова заныла челюсть.
"Давай, татарин, вези! - понукал свой "Камаз" водитель на подъеме в гору. - Вези, татарское отродье!" Мы везли с ним 7 тонн бумаги в ролях из Лесогорска.
Я надеялся, что за две сумки деликатесов мне отдадут хотя бы часть денег. Хрен в нос! Сказали спасибо. Но зато бумага есть.
17 января 1990г.
Ехал сегодня в автобусе, сзади внучка разговаривала с бабушкой. Голосок - ангельский. Лет пяти. Едем мимо Балтийского завода.
Бабушка:
- Вот здесь я проработала тридцать девять лет.
Внучка, помолчав:
- Тебе трудно было?
Бабушка, подумав, отвечает сдавленным голосом:
- По разному бывало.
Внучка, после паузы, задумчиво:
- Тридцать девять лет - это много...
Я читал. Обернуться хотелось, но не решился. Оставил это на потом беглый взгляд при выходе. Но не получилось -заторопился к дверям и забыл. И вспоминал несколько раз за день этот ангельский голосок с раздумчивой интонацией, даже сочувствующей: "Тебе трудно было?.."
Сегодня сдал в типографию оригинал-макет книги Житинского "Седьмое измерение". И его приняли. А месяц назад не принимали, и я натерпелся позора. Но сегодня взял реванш.
Дело было так. Прихожу месяц назад в производственный отдел. Сидит могучая тетя с прорабским голосом по фамилии Миловидова.
- Здрасьте, мы хотим у вас книгу заказать.
- Какую?
- Сборник прозы Александра Житинского. Короткие новеллы, миниатюры... Семь авторских листов.
Она смотрит на меня с легкой досадой.
- Какого формата?
- Такая, - говорю, - небольшая. Вот, типа этой... - Взял у нее со стола книжку, показываю.
- Вы кто?
- В каком смысле?
- Вы редактор, издатель? Или кто?..
- Издатель... Кооператив "Текст", ленинградское представительство...
- А у вас есть кто-нибудь, кто в полиграфии понимает? - Не скрывая раздражения, потрясает книжкой, которую я показал в качестве образца. "Типа этой"! Вы должны мне хотя бы все выпускные данные назвать! И спецификацию составить! Развелось кооперативщиков... Присылайте специалиста - поговорим.
Ушел с позором. Она мне даже до свидания не сказала.
Где я специалиста найду? Если и найду, ему платить надо. А на счете копейки, остатки того, что Москва прислала. Зарплата моя на деликатесы ушла. Наискосок от типографии - магазин "Старая книга". Купил "Справочник технического и художественного редактора" Гиленсона и стал изучать, как к экзамену. Некоторые определения и таблицы выписал и дома развесил. Зубрю каждый день: полиграфический формат, кегль, полосы, спуски, титул, шмуц-титул, формат полосы набора, виды переплетов, отстав, лидерин, каптал...
И вот сегодня взял реванш. Написал заявку, спецификацию, взял оригинал-макет, который Жора Светозаров с техредом подготовили. Надел очки с дымкой, костюм с галстуком - пошел.
Сидит та же Миловидова.
- Хотим у вас книгу заказать. Брошюру подъемкой, формат восемьдесят четыре на сто восемь в тридцать вторую долю, объем сто сорок полос десятым кеглем, бумага на блок - семьдесят граммов плотностью, на обложку - сто сорок. Обложка в четыре цвета... Два шмуц-титула...
Она рукой махнула.
- Спецификация есть? Давайте.
Полистала, похмыкала.
- "Текст"... От вас уже приходил какой-то чудак... - Смотрит на меня задумчиво. - Блеял тут что-то...
- Да, - говорю, - случайный был человек. Мы его уволили...
- Идите к экономистам в соседнюю комнату, вам там все обсчитают. Но быстро не сделаем - месяца через два, не раньше...
Позвонил сегодня Житинскому - обрадовал. Он сказал, что боится верить в такие сроки - 2 месяца! Я и сам боюсь.
Вышла рецензия на "Точку опоры" в "Ленинградском рабочем". И обо мне похвально говорится там. Рецензия называется "Задержавшиеся и задержанные". Это, стало быть, про наше поколение.
15 февраля 1990 г.
М. Горбачев хочет стать президентом. На Пленуме ЦК признана (теоретически) многопартийность и ошибочность 6-й статьи Конституции.
В Душанбе беспорядки: убитые, раненые.
Трясет страну, лихорадит. И меня лихорадит вместе со всеми.
28 февраля уехал в Москву. Уехал прямо со 2-й Советской, где отмечали день памяти Феликса.
Молодцов весь вечер ругал интеллигенцию и заступался за аппарат. "Да это же труженики! - рычал он. - У них ничего, кроме госдачи, нету. Вы думаете зачем эти лаборанты и мэнээсы во власть лезут? О народе они думают? Они о себе думают! А что они могут? "А потом подарил Максиму паркеровскую ручку, которой я сейчас пишу. Я выменял ее на нашу ручку и две жвачки "дональдс". Он доволен, и я доволен.
Я понимаю Молодцова - он порядочный человек, трудяга; спина у него прямая. Его в партию всем трестом загоняли - он отбрыкивался; и даже отмахивался стульями (было и такое на одном банкете, замахнулся на секретаря парткома стулом, а потом швырнул в угол и ушел). И ему обидно видеть, как молодые политики обходят хозяйственников. Хозяйственник, если обещает, должен сделать; задача политика - как можно больше обещать.
Заходил к Александрову Коле в "Известия". На Пушкинской площади развешены листовки и самодельные газеты. Дацзыбао советского производства. Народ толпится. Читают, обсуждают.
"Текст" процветает: выпустили 13 книг. Хорошие книги. И всего за год. Кое-что и я там купил.
Ехал обратно на хельсинском поезде, заплатив за билет 20 руб. при стоимости 12; брал у проводника. Ужинал в ресторане. Армянин с развязными манерами, которого я принял за фарцовщика, оказался подданным Финляндии. Женат на финке. Коммерсант.
4 марта 1990г.
День рождения матери. Ездил в Зеленогорск. До кладбища шел пешком. Солнце. Дорожка прижалась к ручью, и я услышал слабое позвякиванье от воды. Остановился, прислушался. Опять звякает. Спустился крепким еще откосом. Согнутые ветви кустов оказались увешаны прозрачными ледяными кругляшками - в том месте, где они окунались в бегущую воду. И вздрагивают от течения и ветра, и позвякивают, как стеклянные колокольчики. Стоял слушал.
18 апреля 1990 г. Мои в Зеленогорске. Я в Ленинграде - остался писать. Сделал одну страничку рассказа. Рабочее название - "Четвертый переход". Но только рабочее, для печати не годится.
3 часа утра. Смотрю Сессию Верховного Совета. Комиссия по Гдляну и Иванову.
"Тэ Эх Гдлян", - прочитал по бумажке бывший главный редактор "Известий" Лаптев, ныне - председатель Совета Союза. Интересно, какое у него прозвище? Лапоть?
19 апреля 1990 г.
Сегодня было жарко: +18, и мы с Колей М. шли по Литейному проспекту, и он рассказывал мне, как постился, как ходил в церковь, и как будет выглядеть конец света. Говорил, что евреи и масоны захватили власть. "В их руках 80% капитала. Они сейчас уезжают, живут там в коттеджах, а потом вернутся, откроют свои универсамы и будут продавать только своим людям - лазером сделают наколку на руке, такую печать дьявола, и как бы по карточкам все давать будут. Будут соблазнять вкусной едой, чтобы мы приняли их веру. Нельзя терять бдительности..."
Упоминал протоколы сионских мудрецов. "Ты не читал? Я тебе обязательно дам".
Говорил, что нам, христианам, нужно идти в подполье и готовиться к битве за Русь. Говорил, что на плащанице Христа евреи сделали какой-то поддельный знак в конце 19 века, и знак тот - лик дьявола. "Ты только будь серьезен. Настройся, это очень важно! А еще они хотят всех развратить. Через телевизор. Скоро молодежь будет только порнографию и рок уважать. А своих они будут учить на пианино и скрипках".
Когда я приветствовал его, обнимая в Доме писателя: "Христос воскресе!", он тоже радостно обнял меня, поцеловал, но начал вдруг шептать, что здесь, где кругом уши масонов, надо изъясняться тайком, нельзя шуметь о нашем христианстве и т. п.