Страница 8 из 26
Алва задумчиво смотрел на слабо мерцающий на его ладони диск. Если б волосы кэналлийца стали золотыми, а глаза – зелеными, он вполне сошел бы за Повелителя Кошек.
– У вас должен быть такой же, Рамиро, но со знаком Ветра. Мы, Окделлы, дети Заката и Полуночи, Повелители Скал, стражи Северо-Запада. Вы рождены Восходом и Полуднем, повелеваете ветрами и охраняете Юго-Восток. Неужели вы не знали и этого?
– Это, – Алва усмехнулся, – знают даже кошки, а медальон Борраска и впрямь у меня. Алан, я хочу понять, есть ли правда в разговорах о старых силах и почему Эрнани Святой предал старых богов. Не знаю, как вам, а по мне гаже крыс со свечками ничего не придумаешь…
Странная ночь и странный разговор, хотя Рамиро можно понять. Кэналлиец – наследник рода Борраска и имеет право на правду, пусть она никому не нужна. Но сколько правды в старых сказках, которыми кормили в детстве герцога Окделла?
– Рамиро, когда вам исполнилось шестнадцать, вы завещали свою душу Ветру?
– А надо было? – поднял бровь кэналлиец. – Нет, я ничего такого со своей душой не делал.
Значит, о ритуале Завещания Алва не знает, что не мешает ему быть умнее и удачливее Придда.
Золотое «вчера» Талигойи – блуждающие башни, каменные кольца Гальтары, меч Раканов, Закон и Честь… Алан родился и вырос, когда все это стало прошлым, воспоминания о котором не приветствовались. С той поры, как Эрнани Святой два Круга назад внял увещеваниям эсператистов и перенес столицу из пропитанной древней ересью Гальтары в тогда совсем еще небольшую Кабитэлу, все связанное с Четырьмя Ушедшими усиленно забывали. Но прошлое то и дело напоминало о себе то песнями, то выловленными из воды или найденными в земле вещами, отмеченными старыми знаками[12], то непонятными предсказаниями…
– Странные вещи, – кэналлиец вернул медальон хозяину, – они что-нибудь дают?
– Я надел его в ночь, когда умер отец. Не знаю, сколько лет этому талисману. Считается, что он вышел из рук первого сына Полуночи и Заката и дает власть над скалами.
– И что, – покачал головой Рамиро, – талисман Окделлов и вправду подчиняет камни?
– Нет, по крайней мере, я ни о чем таком не знаю. Мы зовемся Повелителями Скал. Бастард назвал себя Победителем Дракона… Когда я надел Знак Скалы, он еще хранил тепло отца, но я не почувствовал ничего. Точно так же, как в ночь совершеннолетия, когда отвечал на Вопросы и произнес Клятву.
– Вопросы? Какие?
– В каждом Доме спрашивают о разном, – Алан невесело усмехнулся, – Шарло Эпинэ, так же как и я, не понял ничего. Может, в этих словах и упрятан какой-то смысл, а может, и нет. Вы ничего не потеряли, Рамиро, от того, что не прошли посвящение и не носите ваших амулетов.
– Отчего же, – возразил кэналлиец, – ношу. Откровенность за откровенность. Вот мой талисман, можете открыть.
Алан бережно принял изящный медальон морискийской работы, бывший хранилищем светло-русого локона.
– Октавия?
– Да, единственная сила, которой я молюсь.
– Послушайте, Алва, – Окделл вновь наполнил кубки, – вы отдаете себе отчет в том, что наше положение безнадежно?
– Безнадежных положений не бывает, – медленно покачал головой южанин, – есть безнадежные дураки и есть утратившие надежду. Вы, Люди Чести, разделились именно на них.
– Мне обязательно вызывать вас на дуэль? – осведомился Алан.
– За то, что я назвал Придда безнадежным дураком? Можете ему это передать, а вызывать меня или нет – его дело. Маршал не принял вызов бастарда, вряд ли снизойдет и до полукровки. Алан, неужели вы не видите выхода?
– Можете записать в болваны и меня, не вижу. А вы?
– Вижу. Мне нужно еще немного подумать, а потом я попрошу аудиенции у короля.
Окделл едва удержался от того, чтобы схватить Алву за руку. Отчего-то он сразу поверил, что выход есть и Рамиро его знает. Эрнани прав – кэналлиец прирожденный полководец. Пусть талигойцы трижды презирают южных варваров, но мориски умеют воевать. Оллар не признает никаких законов, Алва, похоже, тоже. Он найдет управу на Бездомного Короля… Октавия и ее еще не рожденный ребенок в Кабитэле, Рамиро сумеет их защитить.
2
Алва давно ушел, а Алан все еще сидел у стола, вертя в руках опустевший кубок. Почему кэналлиец заговорил о Четверых? Любопытство? Желание узнать то, что известно главам других домов, или что-то бо́льшее? Герцог Окделл поклялся никому, кроме своих сыновей, не доверять тайн Скал, но откуда взялся этот запрет? Алан помнил свое разочарование, когда накануне шестнадцатилетия отец протянул ему пожелтевший свиток с вопросами и ответами и сказал, что это нужно выучить наизусть. Он выучил. Затем в ночь совершеннолетия будущего Повелителя Скал отвели на возвышающийся над Надором утес и приковали к каменному вепрю. Отец приставил ему к груди фамильный меч и стал задавать вопросы. Один за другим. Даже тогда это казалось бессмысленным, но наследник Великого Дома должен пройти через ритуал Завещания.
– Сколько их было?
– Четверо.
– Куда они ушли?
– Туда, откуда не возвращаются.
– Почему они ушли?
– Потому что клялись защищать.
– Кто ушел за ними?
– Лучшие из лучших.
– Кто остался?
– Мы.
– Сколько нас?
– Четверо. Всегда четверо. Навечно четверо.
– Кто на нашей стороне?
– Закат и Восход, Полдень и Полночь.
– Кто против нас?
– Те, кто займет чужое место.
– Кто откроет Врата?
– Он и Она.
– Кто Он?
– Он уйдет в Осень.
– Кто Она?
– Она придет из Осени.
– В чем наша сила?
– В памяти и чести.
– В чем наша слабость?
– В чести и памяти.
– Что нас ждет?
– Бой.
– Когда пробьет наш час?
– Мы узнаем.
– В чем наш долг?
– В том, что никто иной не исполнит.
Шестнадцать вопросов и шестнадцать ответов… Шестнадцать, четыре раза по четыре, – священное число древних. Четыре раза по четыре месяца, четыре раза по четыре кровных вассалов Великих Семей… Было… Осталось тринадцать, если считать Ариго, и двенадцать, если не подыгрывать самим себе. А сколько уцелеет после войны?
– В чем наш долг?
– В том, что никто другой не исполнит…
Надо спросить Шарло, вдруг, сложив Завет Молнии с Заветом Скал, они что-то поймут. Эктор никогда не скажет, что известно Волне, а Ветер… Ветер умер вместе с последним Борраской. Остался черноглазый полукровка – смелый, дерзкий, умный, рожденный настоящим назло прошлому.
– Кто против нас?
– Те, кто займет чужое место.
Займет или уже занял? И кто? Бездомный Король? Алва, не имевший права на титул Повелителя Ветров? Кто-то еще? Восемь сотен лет назад Раканы отказались от древнего могущества или от вековой лжи?
– Его Величество просит вас срочно прийти. – Юный оруженосец смотрел на своего господина с искренним сожалением. Опять бессонная ночь.
– Подай кольчугу.
Уходя во дворец, надо быть готовым к тому, что окажешься на башнях, да и ездить по городу становится опасным. Гайифцы ненадежны, и если б только они!
Герцог глянул в угол, где висело изображение Создателя – красивого мужчины с пронзительным взором, свечой в одной руке и мечом в другой. Алан скорее верил в него, чем нет, но на этот раз вместо положенной перед уходом из дома молитвы тронул рукой вновь занявший свое место Знак Скал, перевел взгляд на стоящее у изголовья знамя Окделлов, быстро пересек комнату, поцеловал прохладный шелк и, не оглядываясь, вышел.
Спускаясь вниз, герцог заметил нахмуренного Ричарда, сосредоточенно засовывавшего за пояс кинжал.
– Дикон!
– Да, отец.
– Никуда не ходи, тем более один.
12
Высшие знаки – символы Четверых – Молния, Волна, Утес и Ветер.