Довод Королей

– Не тебя, а Вилльо. А Сезар мой друг. Если б они решили восстать, они бы... Они бы не ударили в спину.

– Напиши ему.

– Я уже написал.

– Когда ты успел?!

– Когда мы разделились с Койла. Я подумал, что письма к некоторым нобилям могут пригодиться... Я не стал спорить с... сигнором Морисом, но постарался сделать все, что мне пришло в голову.

– Спасибо, Сандер, – король поднес руку к глазам, вглядываясь в дорогу, – жаль, но, похоже, до Эльты мне не добраться...

– Да, действительно, – Александр потянулся к рукояти меча, – кто же нас почтил? Проклятый... Это Гийом Ланжере, от него не уйдешь.

– Этот трус был прав, армии здесь возникают из воздуха. Убери меч, Сандер. Убери и улыбайся! Хвала святому Эрасти, они все еще держат тебя за мальчишку. Ты должен уйти.

– Сейчас?!

– Нет, не сейчас... Мы поздороваемся с кузеном, а потом... Думаю, он отпустит тебя с сопровождающим в гости к матушке, а дальше, дальше все в твоих руках, Сандер. Я буду морочить им голову, пусть поверят, что я такая же тряпка, как и Жоффруа, а ты должен сделать один то, что мы собирались делать вместе. Понял?

– Понял, – наклонил голову Александр, – я все сделаю. Но на это уйдет кварты две, а то и три.

– Постараюсь за это время не потерять ни головы, ни короны...

2883 год от В.И.

9-й день месяца Дракона.

Ифрана. Авира

Жозеф был доволен. Первый шаг сделан, Тагэре сцепились друг с другом. Если этот проклятый ре Фло прогонит Филиппа и посадит на трон своего новоявленного зятя, шансы Лумэнов стремительно возрастут. Ларрэн – такая же марионетка, как слабоумный Пьер, а в схватке кукловодов побеждает не столько сильный, сколько ловкий, к каковым ифранский король причислял и себя. Жозеф был в самом радужном настроении и даже, небывалое дело, сменил воротник в ожидании встречи с кардиналом Товием и бланкиссимой Данутой. Циалианка была хороша собой, по крайней мере для шестидесятичетырехлетнего монарха.

Встреча вышла приятной во всех отношениях. Собеседники пили вино с виноградников еретика Усмана и обсуждали новости.

– Так вы говорите, – улыбнулся Товий, – что когда Филиппа захватили, с несчастным оставалось не более сотни человек? Значит, родственнички бросили своего короля на произвол судьбы?

– С ним был только его горбатый братец, да и тот сразу же отпросился под юбку к герцогине Тагэре.

– Вот как? – холодно улыбнулась Данута. – Под юбку? И не было ни крика, ни хватанья за мечи?

– Не было, конечно, – пожал плечами Жозеф, – горбун на своего брата и не взглянул, а сразу же сказал кузену, что намерен посетить матушку.

– И тот его отпустил?

– Разумеется. Хватит с Рауля и двоих братцев Тагэре, нужно кого-то и тетушке оставить...

– Боюсь, Ваше Величество, – циалианка поправила и так безупречно лежащие складки платья, – что Ланжере совершил ошибку.

– Что вы имеете в виду, бланкиссима?

– Три года назад граф Мулан, один из сильнейших бойцов нашего времени, в присутствии младших Тагэре посмеялся над их гербом и их правами. Александр выплеснул в лицо Мулану стакан вина. Они дрались, и горбун победил.

– Это знают все, – махнул рукой Жозеф, – чистая случайность, Мулан поскользнулся.

– Наша собеседница не зря вспомнила эту историю, – заметил Товий, – я понял, что она имеет в виду. Смирение горбуна не к добру. Он должен был броситься в драку, если, конечно, они с Филиппом что-то не придумали.

– Или ему совершенно все равно, кто из братьев и кузенов будет носить корону. Говорят, они с королевой друг друга ненавидят.

– Если б горбун был согласен с ре Фло, он был бы с ним. То, что я слышал про Александра, настораживает. Он не трус, не дурак и очень предан брату.

– Ерунда. Что может сделать мальчишка двадцати лет от роду? Не смешите меня.

– «Человек может многое», – процитировал Книгу Книг кардинал, отхлебывая вино.

2883 год от В.И.

17-й день месяца Собаки.

Арция. Ланже

На столе стояло блюдо отборных яблок и кувшин с вином, но Филипп запретил себе даже смотреть на него – не хватало еще уподобиться этому ничтожеству Жоффруа, всем собеседникам предпочитающему бочонок с атэвским. Самым мерзким было отсутствие новостей, то есть новостей правдивых, к которым плененный король относил известия, поступавшие не от мятежного кузена. Впрочем, внешне все было очень мило. Филипп считался гостем, а не пленником. Другое дело, что он был вынужден или следовать за Раулем, объезжающим послушные ему замки, либо, когда кузен отправлялся по своим делам, дожидаться его, изнывая от безделья в обществе бдительной охраны. В одну из своих первых отлучек Король Королей захватил графа Реви с сыном. Трусость сыграла с королевским тестем плохую шутку. Как бы ни был Рауль зол на своего кузена и его новоявленную родню, он ценил мужество, где бы его ни встречал. Зато с трусами и предателями разговор у него был короткий. Морис и балбес Винцент были обезглавлены у ворот Фло под восторженный рев толпы.

Вилльо не вызывали сочувствия ни у кого. Им припомнили все, что было и чего не было, а их малодушие лишь подлило масла в огонь. Филипп, однако, был избавлен от этого зрелища, зато присутствовать при казни отдаленного родича Рауля Жоржа Бало королю пришлось.

К этому времени народ и кое-кто из нобилей стал волноваться из-за странного поведения короля, затворившегося во Фло. Из столицы доходили странные слухи о том, что Генеральные Штаты утвердили тестамьент[56] о наследственных правах герцога Ларрэна и его потомства, буде старшая ветвь Тагэре пресечется. Вызывало удивление и то, что всем, хоть и именем Филиппа, распоряжался Рауль, с почти неприличной поспешностью выдавший старшую дочь за герцога Ларрэна. От Короля Королей ждали, что он освободит Филиппа Тагэре от Вилльо, но не того, что он займет их место. В конце концов, добрые северяне пожелали увидеть и услышать своего короля, и Рауль был вынужден на это пойти, тем паче на юге зашевелились лумэновцы, а в Тимоне – родственничек Бало, возомнивший себя Проклятый знает кем.

Филипп с присущим ему обаянием согласился, потребовав за это переезда в Ланжский замок, бывший его собственным владением. Рауль не возражал: король имеет право жить в собственном доме, его переезд заткнет глотку крикунам, и не беда, что вокруг Ланже расположены замки вассалов Тагэре и что оттуда рукой подать до Эльты. Рядом с Филиппом будут надежные люди. От смутного ропота до открытого мятежа далеко, а сила по-прежнему на стороне ре Фло.

К концу месяца Дракона король переехал в Ланже, предварительно проехав по улицам доброго города Эльты, где его восторженно приветствовали жители, опьяненные победой над ненавистными выскочками и осознанием собственной значимости. Рауль благополучно водворил венценосного пленника в замок и во главе армии двинулся на мятежников. Все кончилось очень быстро, зачинщику в присутствии короля и его знаменитого кузена отрубили голову, после чего ре Фло поехал в Шато-Абе, где метался разочарованный проволочкой герцог Ларрэн, которого предстояло одновременно приободрить и одернуть. Филипп же удалился в свою вотчину, с трудом скрывая возбуждение. Во время казни он заметил в толпе человека, на темно-синем плаще которого белый волчонок задирал голову к полной луне. Эту консигну избрал для себя Александр, готовясь к посвящению в рыцари, которое должно было состояться в день именин королевы. Никто, кроме них двоих, об этом не знал, и появление человека с волчонком означало лишь одно: Александр на свободе, пытается что-то предпринять и, судя по всему, успешно.

Проклятый, до чего он дожил! Оказался пленником собственного кузена и возлагает единственную надежду на младшего братишку. Хотя Сандер вырос крепким орешком. Но, во имя святого Эрасти, чего же он тянет! Еще кварта или две, и Филипп не выдержит. Он не может больше изображать из себя безвольного придурка, которому для полного счастья довольно вина и хорошеньких служанок. Филипп взял кувшин и, бросив взгляд в сторону двери – не нужно давать повод для подозрений, – быстро выплеснул две трети лучшего авирского в камин и тщательно переворошил золу. Пусть думают, что он пьет, к пьяницам всерьез никто не относится...

56

Акт, принимаемый Генеральными Штатами и имеющий силу закона, если в течение трех месяцев король его не отвергнет.