Завоеватели

Не успел он пройти по улице и двадцати шагов, как башня взлетела на воздух. Вальхейма отбросило к невысокой каменной ограде, из-за которой выглядывал верхний этаж дома с балконом и круглым чердачным окном. От удара Вальхейм закашлялся, потом обтер рот ладонью, тряхнул головой и пнул ногой ворота, висевшие на одной петле. Ворота упали, и капитан беспрепятственно проник во двор.

Его обступила тишина. Жители покинули этот дом, как только Завоеватели начали обстреливать форт и несколько ядер разворотило два дома по соседству. По периметру двора росли липы. Между деревьев на веревке все еще висело белье. Оно успело запачкаться. Желтые и бурые листья лежали на земле и ступеньках крыльца.

Вальхейм опустил раненого на землю и тяжело рухнул рядом. Пронзительно звенело в ушах от хрустальной тишины. Тишины, которая всегда сопутствует осени, что бы ни творилось в беспокойном мире людей. Вальхейм закрыл лицо руками.

Солдатик застонал, сильно вздрогнул и пошарил вокруг себя, как будто искал что-то в опавших листьях. Вальхейм отнял ладони от лица и бросил на него недовольный взгляд. Идти сейчас по городу опасно – в районе Морских улиц полно Завоевателей. Нужно дожидаться ночи и пробираться к дому, в центр Ахена. Анна-Стина разберется.

Подумав о сестре, Вальхейм поморщился, как от боли: она, конечно, слышала взрыв и уж наверное догадалась, что он означает. Ладно, потерпит до ночи. А к ночи он вернется. Если только кто-нибудь из Завоевателей не услышит стоны и не явится сюда поглядеть, кто же это тут прячется…

Поймав на себе сердитый взгляд Вальхейма, парнишка изо всех сил сжал кулаки. Вальхейм оторвал рукав от своей рубашки и завязал пареньку рот. Поясом связал ему руки, поглядел в мутные светлые глаза и сказал:

– Ночью уйдем отсюда. Терпи и молчи.

Глаза раненого закрылись. Вальхейм забросал солдатика листьями, сел рядом, положил на колени свой армейский карабин и стал ждать темноты.

Вальхейм знал, что до дома, пока светло, ему не добраться. Даже если он оставит здесь раненого и уйдет один, шансов почти нет: он покрыт пылью и копотью, рваная одежда запачкана кровью.

В переулке послышались шаги. Вальхейм замер. Шаги приближались. Вальхейм осторожно лег на листья и приник к карабину.

Во дворе показалась высокая фигура. Вальхейм тщательно прицелился и только сейчас заметил, что наступили сумерки. Он надавил на спусковой крючок. Послышался бесполезный щелчок. Вальхейм так никогда и не узнал, почему старый карабин подвел его.

Завоеватель, рослый детина с висячими усами пшеничного цвета, усмехнулся, как будто увидел нечто забавное, и произнес на своем языке какую-то короткую фразу. Нехотя Вальхейм встал, опустив карабин дулом вниз. Завоеватель выхватил у него оружие и жестом приказал отойти к стене.

– Погоди ты, – сказал Вальхейм, отталкивая его. Он раскидал листья и показал Завоевателю своего раненого солдата. Капитан не хотел, чтобы парнишка оставался здесь один, беспомощный, истекающий кровью. Пусть лучше убьют сейчас.

Завоеватель бросил на Вальхейма одобрительный взгляд. Он уперся дулом солдатику в грудь и приготовился стрелять. Светлые глаза раненого смотрели прямо на Вальхейма, и в них не было ни страха, ни упрека, одна только покорность. Вальхейм прикусил губу.

В этот момент с улицы прогремел выстрел. Все произошло так быстро, что Вальхейм не успел ничего понять. Завоеватель вздрогнул, колени его подогнулись, и он безмолвно рухнул на листья, окрасившиеся кровью.

В сумерках Вальхейм разглядел еще одного человека. Тот быстро шел через двор. Вальхейм метнулся к убитому и схватил его карабин. Незнакомец поднял руку и проговорил:

– Не стреляй.

Опустив оружие, капитан смотрел, как приближается незнакомец. На странном человеке был зеленый плащ. Широкий пояс тускло поблескивал золотыми пряжками. На руках светились браслеты с узором в виде круто закрученной спирали. Когда незнакомец подошел вплотную, Вальхейм разглядел молодое загорелое лицо с узкими светлыми глазами.

Несколько мгновений незнакомец рассматривал убитого, и рот у него дергался. Потом перевел взгляд на Вальхейма.

– Привет, – сказал незнакомец, – я Ларс Разенна.

– Ингольв Вальхейм, – буркнул капитан. Он опустился на колени возле своего солдата и принялся развязывать ремень, которым стянул ему руки.

Разенна присел рядом, с интересом наблюдая.

– А кто это? – спросил он, наконец, указывая на раненого.

– Солдат из моей роты.

– Как его зовут, а?

Вальхейм пожал плечами.

– Он у меня с позавчерашнего дня, – пояснил капитан нехотя.

Разенна осторожно потрогал мокрую от крови одежду солдата. У него была в двух местах прострелена левая нога. Паренек часто задышал ртом.

– Бедняга, – пробормотал Разенна. – Тебя как звать?

– Синяка, – еле слышно шепнул солдатик.

– Ну ладно, Синяка, считай, что ты выкрутился, – заявил Разенна и победоносно огляделся, сидя на корточках. Он напоминал сейчас большую птицу. – Я отнесу тебя на холмы, там тебя живо починят.

Синяка доверчиво смотрел на него и молчал. Но Ингольв Вальхейм покачал головой.

– Какие холмы?

Ларс махнул рукой.

– Там, за рекой Элизабет.

– Незачем его таскать, – сказал Ингольв. – Только мучить.

Становилось темно. Светлые глаза Ларса блестели в полумраке.

– А ты не можешь отнести его к себе домой? – спросил он наконец капитана.

– Могу, – сердито отозвался Ингольв. – Просто ждал, пока стемнеет.

– Вот и дождался, – сказал Ларс. – Идем?

Вдвоем они подняли парнишку и взвалили его на плечо Ингольву. Раненый так устал, что даже не застонал от неделикатного обращения.

– Уже скоро, – подбодрил его Ларс и похлопал Ингольва по плечу. – Он у нас мужик здоровый, дотащит тебя в лучшем виде, правда, Вальхейм? Я провожу вас.

Ларс взял оба карабина. Все трое двинулись вверх по Третьей Морской.

Город был погружен в темноту, лишь в районе форта горели большие костры, и северо-западный край небосклона светился розоватым светом. Ахен притаился на сопках. Где-то восточнее форта ждала рассвета большая армия. Ингольв не стал пробиваться туда – один человек ничего не решит, а шансов добраться до своих у него почти не было.