Бунт при Бетельгейзе

Евгений ГАРКУШЕВ, Андрей ЕГОРОВ

БУНТ ПРИ БЕТЕЛЬГЕЙЗЕ

Благодаря тому противоречию, которое мы так часто встречаем в характере этого типа преступников, у них рядом с упорнейшим отрицанием ими своей вины наблюдается подчас неожиданное добровольное стремление обличить себя. Явление это объясняется различными причинами. В большинстве случаев дело сводится к простой потребности поболтать и поделиться с другими своей тайной. Они находят особенное удовольствие в том, чтобы много говорить о совершенном преступлении, потому что они при этом мысленно переживают его вновь и продолжают испытывать то наслаждение, которое оно доставляет им…

Глава 1

ДЕДУШКИНО НАСЛЕДСТВО

Если тебя всё время пытаются прикончить и каждый твой день наполнен беготней с одной только целью – выжить, поневоле начнешь задумываться о том, что в этой жизни что-то нужно менять.

Не то чтобы Эдик Цитрус отличался мерзким характером и немедленно располагал против себя всех, кто встречался ему на жизненном пути, или лицо у него было такое неприятное, что всякий встречный так и горел желанием немедленно его поколотить. Нет, всё было гораздо прозаичнее – просто Эдвард любил сорить деньгами, а поскольку доходы у него отсутствовали, деньги он добывал одним и тем же способом – занимал под большие проценты. И никогда не отдавал. Не с чего было отдавать.

Из-за этой вредной привычки ему даже пришлось стать межпланетным путешественником и всё время переезжать с места на место. Поначалу на каждой захудалой планетенке, куда заносила его нелегкая, деньги Эдварду давали охотно – ибо физиономия его прямо-таки располагала к доверию и обхождение было в высшей степени приятным. Тем большим было разочарование кредиторов потом, когда выяснялось, что они имеют дело с типчиком, абсолютно нечистоплотным в финансовых вопросах.

Ко всему прочему Эдик еще в совсем юном возрасте увлекся азартными играми, поэтому всякий раз, когда у него появлялись наличные, он немедленно оказывался за игорным столом. Больше всего его привлекала старая добрая рулетка. Шарик прыгал по делениям игрового колеса, а сердце Эдварда замирало в предвкушении крупного выигрыша. Но опять выпадало зеро! Ох уж это зеро! Простой поляризационно-магнитный механизм, внедренный по инициативе владельца казино, – и очередная партия игроков разорена до нитки.

Так было и на этот раз. Зеро! Эдик поежился от накатившего на него дурного предчувствия, поднялся из-за стола, глянул недобро на крупье – тот ответил ему безразличным взглядом – и побрел между столиками на выход, справедливо полагая, что там его уже ждут. В казино кредиторы к игрокам не приставали – мешала хорошая охрана, но снаружи он и сам не поставил бы на свою безопасность ломаного гроша, хотя всегда любил рисковые ставки.

На улице, между тем, разгорелась настоящая драка за обладание его скромной персоной. Представители клана Ивановых наехали на клан Швеллеров. Потасовка шла нешуточная и грозила в ближайшее время перерасти в перестрелку. Сам Швеллер – маленький и лысый главарь выходцев с Собачьего рая, захудалой планетенки в окрестностях Дзеты Змееносца, прыгал вокруг массивного Иванова с бейсбольной битой. И кричал, что немедленно пустит ее в ход, если ивановские подонки не оставят Эдика в покое. Не то чтобы он так сильно волновался за судьбу Цитруса – просто в его планы входило выпотрошить азартного игрока первым.

Кредиторы этой холодной осенью натурально выстраивались в очередь, решая между собой, кто первым будет крутить Эдварду руки и выворачивать его карманы. Просто потому, что на этой планете он провел довольно много времени и успел заслужить репутацию злостного неплательщика долгов.

Эдик выглянул сквозь стеклянные двери на улицу, увидел, что там творится настоящий бардак, и ему стало совсем тоскливо. Он покосился на грозную охрану и понял, что выходить всё равно придется. Позади маячил вышибала по кличке Твердое Колено, который очень не любил, когда проигравшиеся клиенты топтались на пороге казино.

Осторожно приоткрыв дверь, Эдик спустился по ступеням и попытался незамеченным проскользнуть мимо дерущихся. К несчастью, его увидел один из братков Швеллера. И захлебнулся криком:

– Во… вот он, паскуда! Апельсин козявистый!

– Цитрус, – поправил его Швеллер. – Здравствуй, Эдик! Куда это ты так спешишь?

Свара немедленно прекратилась. Несколько десятков рук сгребли должника в охапку и принялись перетягивать из стороны в сторону, пока он не закричал:

– Стойте, стойте!

– Гони бабки! – потребовал Иванов, шевеля массивными челюстями с таким видом, словно разминал их, прежде чем прожевать Эдварда.

– Мне гони бабки! – глянув на конкурента исподлобья, потребовал Швеллер и махнул бейсбольной битой для придания веса своим словам. – Про эту козлиную морду можешь пока забыть!

– Ребята, определитесь, а? – затараторил Эдик. Мысли он всегда излагал торопливой скороговоркой, за что получил кличку Болтун. Она была менее популярной, чем основная – Цитрус. Старым друзьям позволено было звать Эдика Болтливым Цитрусом. – Тому гони, этому гони. На всех у меня бабулек точно не хватит. Я, между прочим, деньги не печатаю. Хотя мог бы… – Он задумался на мгновение, затем продолжил спасительную тираду: – Я бы, признаться, даже одному из вас не смог ничего отдать, но, по счастью… что я говорю… к великому моему расстройству, пару дней назад у меня умер дедушка на Амальгаме-12. Вы бывали на Амальгаме-12?

– Нет! – дружно отозвалась братва.

– Напрасно, – заметил Эдик, – замечательные места. Стабильная экономика, всеобщее процветание. Вот и дедушка мой был очень богат. И всё свое состояние он, конечно, оставил мне, любимому внуку. Кому же еще? Больше наследников у дедушки не было. А если бы и были – он бы предпочел меня. Потому что я – лучший внук на свете. Самый расчудесный внук в нашей Галактике. Таких внучат, как я, поискать, скажу я вам. Кто приносил дедушке тапочки по первому требованию?! Кто накладывал горячий компресс на его больную поясницу? Кто делал ему растирания? И даже… – он понизил голос, – словно заботливый медбрат, вставлял катетер… Куда вставлял, спросите вы? Куда надо, не будем уточнять, куда именно! Да что там, я даже клизмы ему ставил!

– Брешешь, пес шелудивый! – надвинулся на разговорчивого должника Иванов.

– Нисколько. Я большой специалист по клизмам. Если кому нужно, могу запросто поставить. И возьму, кстати, совсем недорого…

– Какие клизмы?! Я не о клизмах, я о наследстве!

– Вам никто не говорил, что вам бы не помешал дезодорант для полости рта?

– Да я тебя! – взревел главарь клана.

– Отвянь! – чтобы успокоить разбушевавшегося Иванова, Швеллеру пришлось стукнуть его бейсбольной битой по спине – удар получился сильный, но здоровяк его почти не заметил. – Парень дело говорит – если не врет, конечно. А это проверить недолго. Так что там с твоим дедушкой-миллионером, Цитрус?

– Мой дедушка не был миллионером, – скорбно сообщил Эдик.

– Так я и знал! – прорычал Иванов, его счетчик накрутил такую сумму, что не всякий миллионер смог бы погасить этот долг.

– Да погоди ты! – осадил его Швеллер, ему Эдик задолжал немногим меньше, и он надеялся на возвращение энной суммы.

– Но, – произнес Эдвард, подняв вверх указательный палец, – у моего дедушки была фабрика по производству бубликов.

– Ты что, издеваешься над нами?! – Лицо Иванова сделалось пунцовым; он протянул руку, собираясь ухватить наглеца за воротник и как следует встряхнуть.

– Вовсе нет! – широко улыбнулся Эдик, демонстрируя расположение к собеседникам и готовность немедленно погасить долги. – Бублики очень популярны на Амальгаме-12. Как и слоеные пироги.

– Он и пирогами торговал? – заинтересовался один из бандитов и шумно сглотнул.