Странствие Сенора

Только теперь Сенор понял, что Меррадль пользовался белилами и пудрой. К тому же Смотритель Часов был почти до неприличия толст; эта чудовищная гора колышущегося мяса с трудом держалась на ногах.

– Пожалуй, я сделаю тебе за это «подарок», – продолжал Меррадль. – Надо думать, я очень нужен, если ты добрался до меня…

Сенор с отвращением взирал на его отвисшие щеки и подведенные помадой губы. Похоже, Меррадль изо всех сил старался придать своему лицу более или менее благообразный вид, причем делал это исключительно ради самого себя.

Но Сенор видел и морщинистую шею с кожей землистого цвета, похожей на кожу рептилий. А над этой шеей кривлялась, будто в кошмаре, расплывшаяся в улыбке белая тестообразная физиономия…

Сенор назвал свое имя, спешился и привязал коня к железному кольцу, торчавшему из стены. Затем вошел в дом вслед за Меррадлем. И оказался в королевстве часов и зеркал. Зеркала были повсюду – потемневшие от времени и совсем новые, в дорогих и убогих рамах, огромные – в человеческий рост – и небольшие, круглые, в которых как раз помещалось лицо Меррадля, если смотреть с близкого расстояния…

Сенор подумал, многого ли он добьется от сумасшедшего. По его мнению, было почти невозможно остаться нормальным среди непрерывного шума, который издавали десятки часов. А ведь хозяин слышал это в течение многих лет! Часы в разных комнатах показывали разное время – и Сенор решил, что они с Меррадлем окончательно заблудились, прогуливаясь под руку по темному лабиринту его дома.

Меррадль был вкрадчив, Меррадль был до слащавости приятен. Во всем его поведении скользила нескрываемая насмешка, и Сенор вдруг понял, что эти нарочитые манеры, этот нелепый грим – не более чем защита, защита от того неминуемого кошмара, в котором Меррадль оказался после исчезновения Рейты и собственного бегства из Кобара… Меррадль был жалок, но вместе с тем Сенор не мог поручиться, что Человек Большого Пальца не способен на внезапный и коварный удар.

Наконец они расположились в одной из комнат на старых стульях, сделанных из отполированных лошадиных костей и обтянутых кожей.

– Кто же теперь подаст нам вина? – бросил Меррадль в пустоту и захохотал. – Вот следствие необдуманных поступков! Ну, чего же вы ждете, любезнейший, спрашивайте – вы ведь за этим явились?

Сенор глубоко вздохнул. Ну что ж, Меррадль сам торопил события.

И Человек Безымянного Пальца перешел прямо к делу:

– Я хочу знать, почему Рейта Меррадль была вынуждена скрываться в Нижнем городе?

Со Смотрителем Часов произошла разительная и страшная перемена. Казалось, сейчас эту тушу хватит удар. Его лицо, которому Меррадль придавал вид противоестественной жизнерадостности, превратилось в посмертную маску.

В течение нескольких долгих секунд он смотрел на Сенора из-под полуприкрытых век.

– Рейта?.. – прохрипел он наконец. – Она давно умерла. Кто тебе сказал, что…

– Хватит, – перебил его Сенор. – Она действительно умерла. Но это прискорбное событие произошло совсем недавно. Она скончалась у меня на руках… Ее убили.

Меррадль закрыл глаза и остался недвижим, словно жизнь совершенно покинула огромное тело. Покрытое белилами лицо вдруг выразило такое нечеловеческое страдание, что оно передалось даже Сенору.

Он понял, что безжалостно пробил дыру в панцире, который соорудил вокруг себя этот нелепый клоун, сжившийся за много лет со своей тоской и со своим ужасом. Меррадль до сих пор любил жену, любил, несмотря ни на что – ни на страшную, наверное, тайну, которая осталась между ними, ни на чудовищное, может быть, преступление, которое она совершила.

Сенор опасался, что этот последний удар – известие о ее смерти – убьет Меррадля прямо сейчас, у него на глазах. Но тот уже умер давным-давно; он умирал много раз в своих грезах и темных снах.

Когда наконец Человек Большого Пальца открыл глаза, стало особенно заметно, как невероятно много он страдал. А теперь, похоже, захотел испытать, до какой степени может простираться страдание.

– Кто поручится, что это все правда? – спросил он почти спокойно.

Сенор снял с шее медальон и показал Меррадлю – издали.

– Это ее вещь, так ведь? – Медальон, будто маятник, раскачивался в его руке.

– Значит, она действительно мертва, – сказал Меррадль самому себе. – Все кончено. А они добрались наконец и до меня…

– Кто – они? – быстро спросил Сенор.

Меррадль зловеще ухмыльнулся:

– Те, кто послал тебя, Человек Безымянного Пальца, – проклятые бароны Тенга! Но значит, они знают все, а тебе я не скажу больше ничего!..

Сенор задумался. То, как Меррадль отозвался о Тенга, еще раз напомнило ему о сложном положении, в котором он находился, – и все же кое-что прояснилось.

– Напрасно, – произнес он наконец. – Напрасно ты не хочешь говорить. Тенга – и мои давние враги, но ты, конечно, не веришь в это. Спрошу тебя о другом: ты знал о том, что Рейта лишилась одного глаза?

– Да, это случилось еще тогда, когда она жила в Верхнем городе, – ответил Меррадль безжизненным голосом. У него явно не хватило сил произнести «жила со мной». – Ей выбили глаз рукоятью кинжала. Нападавших я так и не нашел… Спустя два года я купил у знахаря Курдца глаз, принесенный из Тени. Он был почти как живой…

– Он был даже слишком «живой», – вставил Сенор. – Из головы убитой Рейты вынули этот глаз. Теперь ее личная жизнь стала достоянием кое-кого еще.

– Вынули… глаз, – на Меррадля было жалко смотреть. – Горе мне! Я должен был знать, что предметы из Тени – смертоносные игрушки…

– Это и привело меня к тебе. – Сенор откинулся на спинку костяного стула. – Как видишь, я почти ничего не скрываю. Кроме того, существует Пророчество, и ты, наверное, слышал о нем. Прежде чем ты сойдешь в могилу, я должен узнать тайну своего рождения.

– Рождения?! – Меррадль странно посмотрел на него. – Не хочешь ли ты сказать, что все это имеет отношение к твоей жалкой жизни?

– Тогда я добавлю еще кое-что, – произнес Сенор. – Тебе кажется, что это похоронено в твоей памяти и в твоем истлевшем сердце, однако ты ошибаешься. Незаконнорожденный ребенок Рейты – больше не тайна. Твоя жена изменила тебе. Но ты слишком любил и поэтому не убил ее, а спрятал в Нижнем городе от позора и смерти. Этот ребенок – нарушение гораздо более страшного табу. Вот в чем все дело. Хочешь, я скажу, от кого он рожден?..

После каждого его слова Меррадль болезненно дергался, словно его били по лицу, а потом вдруг облегченно рассмеялся, как будто все самое страшное разом осталось позади.

– Безумец! – сказал Меррадль отсмеявшись. – И ты пришел, чтобы уничтожить меня теперь, когда я претерпел наказание всей моей жизни?

– Мне не нужна ни твоя жизнь, ни твоя смерть. Мне нужны только сведения о ребенке, рожденном от Хозяина Башни Зонтага.

На краткий миг воцарилась тишина, нарушаемая лишь стуком часов и шорохом пересыпающегося песка.

– Что?! – вскричал потом Меррадль, вскакивая со стула, а для такой туши это было, конечно, нелегким делом. – Несчастный, и ты решил, что Зонтаг…

Он всплеснул руками, похожими на два куска теста, которые белели в полумраке, и расхохотался, запрыгав по-козлиному вокруг стула.

Теперь уже Сенор ошеломленно откинулся назад, окончательно запутавшись в собственных догадках.

– Так знай же, жалкий ничтожный слепец! – закричал Смотритель Часов, кривляясь. – У Хозяев Башни не может быть детей, рожденных от женщины из Кобара! Потому что… Потому что Хозяева Башни – не люди!..

Отдышавшись, он упал на стул, глядя на Сенора с издевкой и торжеством.

Медленно, очень медленно Сенор переваривал услышанное. Меррадль откровенно любовался его растерянным видом.

– Так ты, наверное, хочешь знать, что ты такое? – вкрадчиво спросил он. – Уж, конечно, не ублюдок Рейты и Хозяина Башни, проклятое ничтожество!

– Но в таком случае, может быть, сын Рейты и еще кого-нибудь, титулом пониже? – процедил Сенор, понимая, что это жестоко. Но у него не было другого выхода, если он не хотел больше блуждать в потемках. – Может быть, даже какого-нибудь бродяги из Нижнего города, а? – Он нанес завершающий удар.