Страница 52 из 113
Дверь громко скрипнула. Краем глаза Спартак видел, как фельджандарм опасливо остановился на пороге, держа «шмайс» наготове. И, притворяясь, что ничего не замечает, продолжал тискать Беату грубо и примитивно, как и надлежит солдафону, которому романтически ухаживать некогда.
Мучительно медленно ползли секунды. «Где дед? – подумал Спартак отстраненно. – Если не продал, если добрался до машин – обойдется...»
Солдат опустил наконец автомат, хорошо разглядев происходящее в амбаре, расплылся в идиотской улыбке. Он должен был разглядеть и гауптманские ромбические звездочки на погонах Спартака, внутри достаточно светло...
Услышав ржанье жандарма, Спартак притворился, будто только сейчас обнаружил присутствие непрошеного свидетеля, повернул голову в сторону, оскалился, сделал страшную рожу и, выразительно погрозив кулаком, махнул рукой: исчезни, дескать, мать твою, не порти музыку герру офицеру!
Немец и в самом деле попятился, все так же глупо ухмыляясь. Снаружи послышался неразборчивый разговор – и дружное ржанье в несколько глоток. Затрещал мотоцикл. «Неужели сваливают? – с облегчением подумал Спартак. – Вроде бы прокатило...»
– Ушли? – тихонько спросила Беата.
– Вроде бы. Погоди, не вставай, еще кого-то несет...
Он вновь занялся расхристанной девушкой – лившийся в распахнутую дверь дневной свет вновь перекрыл человеческий силуэт. На сей раз Спартак краешком глаза рассмотрел, что это офицер, в мундире и без плащ-накидки. И повторил те же жесты, какими совсем недавно убедил солдата убраться к черту.
Однако получилась осечка. Вошедший и не думал вести себя как подобает деликатному человеку. Он сделал два шага внутрь и произнес сварливым, неприятным тоном:
– В самом деле, придурок Юрген на сей раз удивительно точен в объяснениях – гауптман и девка... Герр гауптман, вас не затруднит оторваться от вашего увлекательного занятия? Я понимаю, это нелегко, но вынужден потребовать...
Спартак встал, одергивая китель и бормоча что-то под нос с самым недоброжелательным видом. Он сразу увидел, что имеет дело всего-то с обер-лейтенантом. И подобрался в ожидании возможных неприятностей. С какой такой стати, вопреки субординации, в соблюдении которой немцы особенно славны, обер-лейтенант что-то «требует» от старшего по чину? Все получает объяснение, если сделать единственно возможное допущение: обер-лейтенант отнюдь не простая пехотная рожа, что-то у него есть за спиной такое, что позволяет и со старшим по званию вольничать... Поисковая группа? Какая-то спецчасть? Фельджандармы, конечно, наглецы известные, работа такая, и старших в грош не ставят, но все равно ситуация не та, это ж не въедливая проверка на дороге...
Спартак остановился лицом к лицу с немцем, в демонстративно неуставной позе, заложив большие пальцы за ремень, всем видом давая понять, что кипит от переполняющего его негодования.
– Это ваши машины и ваши люди у костела? – отрывисто спросил немец.
Спартак лениво кивнул.
– Что у вас за команда? Мне о вашем присутствии в этом районе ничего неизвестно. Извольте отрекомендоваться по всем правилам и предъявить все имеющиеся документы.
Ах, как этот фриц шпрехал – завидки брали! Чем дальше, тем яснее было, что за камрада-тевтона Спартаку не сойти... Он оглянулся, послал выразительный взгляд Беате, с видом сконфуженной скромницы приводившей платье в порядок. Она, все еще сидя на куче соломы, потянула к себе за ремешок сумку.
Не удостоив ее и взглядом, немец напирал на Спартака:
– По-моему, я просил вас предъявить документы...
Судя по тону и роже, ни за что не отлипнет. Потянуть время, пока обозначится какая-то ясность и точный расклад сил? Пожав плечами – благо играть неприязнь особенно не пришлось – Спартак пробурчал:
– Даже так?
Говорить кратко, как можно короче – так дольше продержишься, а там, глядишь, и чудо какое произойдет...
– Даже так, представьте себе, – процедил немец.
– А вы кто? – все так же гнусаво, словно у него была каша во рту, буркнул Спартак.
Немец приосанился:
– Обер-лейтенант Роблиц, особая ягдкоманда «Зеро». Перестаньте валять дурака и изображать пьяного в стельку! От вас совершенно не пахнет спиртом, вы трезвехоньки. – Постукивая себя пальцами правой руки по ремню, он говорил спокойно и уверенно, как человек, имеющий право на многое. – Давайте внесем ясность, гауптман: я не собираюсь удаляться с извинениями, чтобы вы и дальше барахтались с этой шлюхой. У меня строго определенный круг обязанностей... о которых, судя по вашему мундиру и чину, вы просто не можете не знать. Мы – ягдкоманда «Зеро», повторяю. Так что извольте настроиться на серьезный лад. На ваших машинах номера «заведения Зеппа», так что не изображайте идиота, все вы понимаете лучше меня...
«Точно, – подумал Спартак. – Местный особист и, судя по тому, как держится, с немалыми полномочиями. О которых я по исполняемой в данный момент роли должен знать все точнехонько. Но я ж не знаю ничего! И говорить с ним сколько-нибудь долго не могу – уж особист-то быстренько расколет...»
Он запустил два пальца в нагрудный карман, вытянул гестаповский жетон и продемонстрировал немцу ту сторону, что была украшена разлапистым гитлеровским орлом.
– Ах, вот оно что... – голос немца чуточку подобрел. – То-то мне показалось, что маркировка машин у вас совершенно не соответствует номерам... Ну, теперь понятно: готовились в спешке, а? Вы от старины Норлица?
Спартак, пряча гестаповский жетон, кивнул с многозначительным видом.
– Сожалею, – сказал обер-лейтенант. – Право же, сожалею, что пришлось так вот беззастенчиво вторгнуться... Но – тем более! Уж гончая из своры Норлица должна понимать все гораздо лучше строевого офицера... Вы должны срочно присоединиться к моей группе. У меня ситуация... – он посмотрел через плечо Спартака на Беату, державшую на коленях сумку, понизил голос, – у меня ситуация, в кодовой таблице определяемая как два-восемь. Два-восемь, – повторил он значительно. – Вам понятно?
Спартак угрюмо кивнул.
– Ну так какого же черта вы стоите? – деловито спросил немец. – Быстренько прикажите вашим людям собираться – и едем на место. Право же, ситуация требует отказаться от любых развлечений... – в его голосе послышалось раздражение. – Что вы стоите, гауптман? Можете вы, наконец, членораздельно мне объяснить, почему Норлиц загнал своих ребят именно сюда?
Показалось даже, что он готов ухватить Спартака за шкирку и вытащить на улицу – так ему было невтерпеж. Ситуация усугубилась до крайности – ясно было, что немец не отвяжется, а если начать с ним препираться, расколет в два счета...
– Смотри, – сказал Спартак, показав пальцем в дальний угол амбара.
И немец попался на эту примитивную уловку – повернулся в ту сторону. Через его плечо Спартак видел, что мотоцикла за заборчиком уже нет...
И нанес мастерский удар, которому его давно научили здешние специалисты этого дела, насобачившиеся на двуногих в форме цвета фельдграу, – левой, в горло, чтоб немец ни дышать не смог, ни позвать на помощь. А правой выхватил эсэсовский кинжал, повторявший форму швейцарского средневекового (по заверению такого знатока старинного холодного оружия, как Борута) и аккуратненько вогнал его немцу в надлежащую точку, чуть повыше солнечного сплетения.
Придержал свободной рукой за шиворот, чтобы падающее тело не наделало лишнего шума. Обер-лейтенант осел с выпученными глазами и выражением безграничного удивления на лице, и Спартаку нисколечко не было его жаль – с какой стати?
Уложив покойника – в том, что именно так и обстояло, сомневаться не приходилось, – на присыпанные соломой доски пола, вышел наружу с самым беззаботным видом, одергивая китель. Беата следовала за ним с независимым и равнодушным видом легкомысленной девицы, которую и амбаром с кучей соломы не удивишь.
Вездеход как раз подкатил, остановился рядом. Не до церемоний было – и Спартак, подтолкнув девушку к машине, бегом бросился обратно, с маху взвалил на плечо тяжелый сверток, предварительно сунув в карман драгоценную бутылку, пошатываясь, бегом преодолел небольшое расстояние от амбара до машины, свалил ношу на заднее сиденье.