За гранью

— Горлойс — регент Корнуэльского герцогства, — осторожно напомнил Улхс.

— Ну да, дукс Кхота был готов бросить Корнуолл на кого угодно, стоило только Гхамэ-рхэти позвать его с собой на Восток. Но какое дело высокородным лограм до этого человека? Я не покушаюсь на права молодого Кхадори: он станет дуксом Корнуолла, как только наступит его совершеннолетие. А до тех пор герцогством может править другой регент… Логрской крови…

Гэну выжидательно замолчал. Молчал и маркьяг, остывая после долгой скачки.

— Я велел тебе передать эти слова пэрам, — заметил Утер.

— Я передал их, мой господин.

— И что?

— Я не могу повторить их слова, гэну.

— Говори, я приказываю.

Внутри у Удера всё замерло. Он предполагал, что сейчас скажет Ульфиус, он хотел это услышать, хотел — и одновременно боялся.

— Пэры считают, что война будет идти не из-за мятежа регента Горлойса, а из-за прелестей его жены, Игрейны. Пэры думают, что истинная цель Вашего Величества — обладать ею, а отъезд Горлойса — просто предлог.

— А хотя бы и так! — взревел Удер. Раскаты его громового голоса докатились до стоявших поодаль копьеносцев в бронзовых римских сегментатах, заставив тех затрепетать: в гневе гэну был страшен. — Или пэры намерены следить за моим ложем? Кто они такие? Кто?

— Ими движет забота об исполнении заветов Предков, — робко начал маркьяг, но король его перебил. Лицо Удера налилось краской, речь вырывалась изо рта отрывистыми фразами.

— Забота? Байки, Улхс! Индюки надутые! Стручки бобовые! Они просто не знают, что такое любовь. Думаешь, в их деревнях бегает мало ублюдков с логрской кровью? Они делают их так, ради минутного удовольствия, пользуясь тем, что в их владениях простолюдинки не посмеют отказать благородному господину. Они точно знают, что эти ублюдки нам безопасны: ангельская кровь в полукровках спит, спит от рождения до их смерти. Если её не разбудить, то никто из бастардов никогда не ощутит своей мощи. А кто, скажи мне, будет будить эту кровь? Зачем? Нас мало, полукровок — гораздо больше. Открой тайну одному — тут же прозреют толпы. Логра погибнет, как сгинул Рим под натиском варваров. Но нет ни одного дэрга, который бы этого хотел. Мы властвуем здесь, пока мы сильнее людей, и я это понимаю ничуть не хуже пэров. Мои бастарды будут столь же невежественны, как и бастарды любого другого логра. Всё моё отличие от них только в том, что они тешатся с вилланками, а я возлюбил ту, чьё имя известно по всему королевству.

Удер замолчал, тяжело дыша. Он вспомнил, как впервые увидел Игрейну и с тех пор стал думать только о ней. Черноволосая красавица вошла в его сердце — и там не осталось места ни для чего другого.

— Но, государь, Вашего бастарда могут использовать против Вас враги, а ведь их у Вас немало. Кое-кто из пэров желал бы видеть на престоле другого гэну.

— Им придется смирить свои желания, — усмехнулся Удер. — А если они этого не сделают — я их уничтожу.

При этих словах его сильные руки сжались в кулаки. Даже не принимая Истинного Облика, гэну мог завязать в узел лошадиную подкову.

— Но если они пробудят логрскую кровь Вашего бастарда…

— То выроют своими руками свою могилу. Нет, Улхс, ни один пэр не способен на это: среди них есть мерзавцы, но нет глупцов и самоубийц. Никто не сможет сдержать ту бурю, которая ждет нас, если появиться хотя бы один владеющий даром полукровка. Это же всё равно, что привести сюда орды франков или саксов. Никто не пытается опереться на них, потому что это уничтожит нас всех. Я доверяю Амброзию только потому, что Рима больше нет, а, стало быть, легионы Амброзия не могут угрожать нашему королевству: сил победить нас у него не хватит, а помощи ему получить неоткуда.

— А изгнанники?

— Гармэ, — Удер уже успокоился. Румянец схлынул с его лица, теперь его осветила слабая усмешка. — Нет, старики этого не сделают тем более. В отношении бастардов они будут беспощадны. Они ведь возомнили себя единственными наследниками Предков.

— Государь, прошу простить мою дерзкую настойчивость, ибо она порождена только желанием достойно исполнить свою службу…

— Продолжай, Улхс, — милостиво кивнул король.

— Ведь был же случай, когда полукровке были открыты многие тайные знания и он обрел недоступное людям могущество…

— Ты говоришь о Нхеле? Во-первых, он все же не был королевской крови. Во-вторых, он и вправду узнал многое, но он не узнал главного: почему он таков. Он верил в то, что является сыном древней богини и был послушным орудием в наших руках. Нхел всегда служил интересам Логры и никогда не представлял для дэргов опасности.

— Прошу прощения, государь, но Креститель открыл ему тайну его происхождения, перед тем как совершить таинство.

— Христианский вздор, — похоже, неуступчивость собеседника стала раздражать гэну. Брови короля грозно сдвинулись, в глазах блеснул гнев — верные признаки начинающейся бури. — Вы слишком любите окружать себя сказками о деянии ваших святых, и вот о Скухарти вы придумали немало небылиц. Впрочем, даже если это правда, то в любом случае, Нхел никогда не совершал ничего против Логры.

— Креститель Патрик, — Улхс подчеркнуто назвал человеческое имя, в то время как гэну столь же подчеркнуто использовал дэргское, — был добр и мудр. Он любил свой народ, государь, и скорее бы умер, чем принес ему несчастье. Но кого из нынешних пэров можно с ним в этом сравнить?

— Вот именно Улхс. Всем им далеко до Скухарти как в добродетели, так и в мудрости. Зато всем им знакома осторожность. Поэтому, ни один из них не осмелится играть с такой опасной силой, как королевский бастард.

— Но если так… Мой государь, я знаю того, кто может помочь Вам в достижении Ваших целей. И его поддержка будет сильнее, чем дружина многих из пэров.

— О ком ты говоришь, Улхс? — удивился Удер.

— Я говорю Мерлине, мой король.

— О Мерлине? — гэну удивился еще больше. — Его ненависть ко мне превосходит ненависть всех остальных гармэ, вместе взятых. С чего бы ему мне помогать?

— Ненависть Мерлина велика, государь, но и честолюбие старого колдуна безмерно. С тех пор, как он покинул Круг, разругавшись с остальными гармэ, он мечтает о том, чтобы уязвить их. И ради этого он окажет Вам любые услуги. Если я найду его и пообещаю, что гэну вновь рассмотрит приговор о его изгнании…

— Я не даю пустых обещаний, — отрезал Удер. — И никогда не отменю изгнание Мерлина. Вернуть его на землю Логры означает начать ту самую усобицу, которой так боится Анх-онти. Гармэ никогда не простят мне того, что я прощу этого отступника.

— Государь, — почтительно, но твердо возразил Улхс. — Разве король не принадлежит справедливости, дабы она торжествовала через него?

Гэну озадаченно кивнул.

— И разве ваши подданные не могут искать у Вас защиты и справедливости, если их незаконно и незаслуженно обидели… Или если им кажется, что их обидели незаслуженно, — молодой маркьяг особо выделил голосом слово "кажется". — Я никогда не осмелюсь решать за моего повелителя и господина и объявлять заранее решение королевского суда. Но я могу твердо сказать, что мой государь не откажется выслушать обиженного и вынести справедливое решение. Если Мерлин захочет, он может принести жалобу Вашему Величеству о том, что его изгнали несправедливо. Но судить будете только Вы, Государь.

— И если Мерлин захочет оказать мне услугу, как и подобает верному подданному — я приму её. Но это не значит, что его услуги как-то повлияют на выносимое мною решение.

Удер усмехнулся и твердым шагом направился к шатру, над которым развевался королевский штандарт: красный дракон на белом поле. Простолюдины, не знавшие дэргского языка, называли своих владык Пендрагонами, в своём невежестве всерьез выводя их род от древних драконов. Коннетабль шёл следом.

— Хорошая сказка, Улхс, но ей не суждено сбыться.

— Почему, государь?

— Мерлин мудр. Неужели ты полагаешь, что он позволит себя так одурачить?

— Государь, твоё войско невелико, а замки подвластных Горлойсу земель сильно укреплены. У него довольно солдат, которые будут верны ему до самой смерти. Победа может ускользнуть от тебя. А если она будет достигнута в большом сражении — ты потеряешь много солдат, которые нужны для защиты страны от внешних врагов. Саксы, франки, дикие кельты, скотты — все они только и ждут твоей слабости, чтобы прокатиться огненным валом по твоим владениям, уничтожая всё на своем пути. Мерлин в изгнании уже почти два десятка лет. Он могуч, но отнюдь не бессмертен, его силы тают. Позволь мне отыскать его и попытаться склонить к помощи тебе.