Страница 18 из 95
— Кто знает, ваше величество. Простым смертным не понять планы Господа. Вы сделали то, что считали нужным.
— А что с Теофану? — Адельхейд пристально посмотрела на Росвиту. — Возможно, наш план погубил ее. Так стоило ли пытаться?
— Господь даровал нам свободу воли, ваше величество. Все мы рискуем, несемся вперед, иногда попадая в переделки, а иногда добиваясь удивительных успехов. Я не могу вам ответить. Могу только сказать, что мы такие, какие есть.
Они скакали по тропе дальше. Через некоторое время они оказались в небольшой долине, потом тропинка снова круто пошла вверх. Однажды до них донесся приглушенный расстоянием крик, но может, им просто почудилось. Тропинка вывела их в новую долину, по которой тут и там были разбросаны изваянные ветром и дождем причудливые скульптуры.
— Мы добрались до Венначи по другой дороге, — сказала Росвита одному из священников, худому неулыбчивому человеку по имени Амикус.
— Вы шли через долину Егемо, — отозвался он. — А мы сейчас направляемся на северо-запад, в страну капардийцев. Это суровая земля, и будет трудно через нее перебраться. Но Айронхеду еще труднее будет преследовать нас, потому что у него больше лошадей и солдат, а их всех нужно поить и кормить. И вполне возможно, что пока они будут гнаться за нами, мы сумеем спрятаться.
Не решит ли Айронхед вернуться и захватить в плен Теофану? Или она уже попала к нему в руки? Или вообще убита?
Тропа стала каменистой и в некоторых местах сужалась настолько, что лишь горные козы могли идти по ней безбоязненно. Ближе к вечеру одна из лошадей захромала, всадник расседлал ее и повел в поводу назад, надеясь проскочить незаметно мимо солдат Айронхеда.
К этому времени одеяния Росвиты покрылись пылью, губы растрескались, а лицо оказалось обожжено солнцем. Она ужасно проголодалась, и к тому же у нее нещадно болела спина. Но, по крайней мере, ее серый конь не устал и, похоже, чувствовал себя прекрасно. Постепенно Росвита перестала обращать внимание на те места, где они проезжали, и сосредоточилась лишь на том куске тропы, который она видела непосредственно перед своей лошадью.
Они спустились в следующее ущелье и нашли там маленькое озерцо. На дне его бил ключ, и к поверхности воды тянулась тоненькая цепочка пузырьков. Из озерца вытекал ручеек, весело журча в камнях. Путники напились сами и напоили лошадей. Провиант пропал вместе со всем обозом, но солдаты возили с собой в седельных сумках хлеб и сушеное мясо, и проголодавшимся людям эта простая еда показалась невероятно вкусной. К тому же, когда ты находишься на волосок от смерти, жизнь кажется очень привлекательной.
На землю спустились сумерки, но луна светила так ярко, что ее света было вполне достаточно, чтобы различать дорогу. Ночную тишину нарушали только позвякивание сбруи и фырканье лошадей. Слышался чей-то шепот, брат Амикус кашлял. На дне ущелья тихо журчал ручей. После того как все утолили жажду, Росвита набрала воды в пригоршни и умылась. Какое наслаждение почувствовать на лице прохладу! Один из гребней, удерживавших волосы, сломался, и несколько прядей выбились из прически и прилипли к шее. Росвите казалось, что она уже вечность не приводила себя в порядок.
Они снова отправились в путь, ведя лошадей в поводу. Пока луна освещает путь, надо уйти как можно дальше. Через некоторое время путники решили устроить привал. Росвита задремала и во сне увидела книгу брата Фиделиуса.
Перед ее глазами появились первые строки из «Жития святой Радегунды», буквы сияли, словно были написаны огнем. «Господь и Владычица даруют женам величие и славу, укрепляя их разум… Одна из них — госпожа Радегунда, земное житие которой я, недостойный и смиренный Фиделиус, дерзаю воспеть и о ее величии решился изложить в словах… Этот мир разделил тех, кто когда-то был единым целым». А дальше перед Росвитой замелькали слова, которые не имели к «Житию» ни малейшего отношения. Когда-то давно она прочла их в одной книге и, казалось, забыла, но вот они вспыли в памяти, словно прочитанное исподволь влияло на ее мысли, и теперь настал момент, когда она наконец сможет понять то, на что в свое время не обратила должного внимания.
«В древние времена читали прошлое по движению звезд в небе, в коем Бог записал все, чему суждено свершиться. И ничто не скроется от взора ревностного ученого, постигшего язык звезд. Ибо в небесах можно прочесть обо всем, что уже случилось и что случится в далеком будущем. И та, которая в совершенстве овладеет умением читать по звездам, сумеет постичь древнее знание, хранителями которого были Потерянные. А они исчезли с лица земли в незапамятные времена, и человеку не дано понять, что двигало ими…»
Перед Росвитой по-прежнему сияли слова, яркие, как звезды в ночном небе, сверкающие, как ангелы перед лицом Бога. И во сне монахиня услышала странный голос, она никогда не слышала его прежде, но слова звучали так ясно и знакомо, словно старый друг напоминал ей о чем-то забытом:
— И назвали это время Великим Разделением.
Вздрогнув, Росвита проснулась. О Боже, что случилось с книгой? Что с братом Фортунатусом и бедным братом Константином? Неужели они погибли? Или Айронхед взял их в плен? Неужели книга пропала, сгорела при пожаре в лагере? Или ее потеряли в суматохе, и копия, так тщательно сделанная сестрой Амабилией, тоже исчезла? Неужели никто теперь не сможет восстановить накопленные братом Фиделиусом знания и не узнает о жизни святой Радегунды?
Луна скрылась, и без нее звезды засверкали на темном небе, как тысячи ярких фонарей. И Небесная Река, которую какой-то народ называет Млечным Путем, спокойно текла на запад, унося с собой души умерших в Чертоги Вечного Света. Внезапно Росвита почувствовала: сестра Амабилия умерла, они больше никогда не встретятся, и сейчас ее душа, превратившись в искорку света, плывет по этой огромной реке вместе с мириадами других.
Росвита заплакала и вскочила, чтобы куда-то бежать, но ноги у нее подкосились, и она тут же упала обратно. Перед глазами у нее мельтешили разноцветные круги.
Как сквозь толстый слой ваты, она слышала чей-то шепот, шаги — люди собирались в путь, несмотря на то что до рассвета было еще далеко. Шевелились какие-то неясные тени, мелькали смутно знакомые лица. Вдруг ей показалось, что звезды начали спускаться с неба и теперь приближаются к ним, собираясь забрать их с собой в далекий путь. Росвита вздрогнула от страха, очнулась от своего забытья и тотчас поняла, что приняла за свет звезд факелы — по тропе двигались какие-то люди.
— Сестра! — К ней подошел брат Амикус, она узнала его скорее по голосу — лицо в такой темноте было невозможно разглядеть. — Мы должны быстро уходить отсюда.
Росвита снова попыталась подняться, но поняла, что не может сделать ни шагу — малейшее движение причиняло ей боль. Двое солдат подняли ее, но на этом дело и кончилось.
— Я не могу идти! — прошептала она. Ей почти удалось уговорить их оставить ее здесь, но в эту минуту послышался знакомый голос и все волшебным образом переменилось.
Росвита ощутила ни с чем не сравнимую радость.
Повсюду слышались радостные восклицания, разноязыкий гомон, в котором монахиня различила вендийскую речь. Росвита пробралась к Теофану и поцеловала ей руку.
— Ваше высочество! — Голос Росвиты звучал так хрипло, что в первый момент она сама его не узнала. — Как вы здесь оказались?
— Аостанские солдаты привели нас сюда по вашим следам, — сказала Теофану. — Как я рада вас видеть! — И она расцеловала священницу.
Было слишком темно, чтобы разглядеть выражение лица принцессы, но Росвита чувствовала, что та действительно рада ей.
— Я боялась, что не застану вас в живых — слишком многие погибли, — произнесла принцесса.
— Сестра! — Из темноты донесся хриплый, но восхитительно живой голос брата Фортунатуса. — Сестра Росвита!
Он отвел ее в сторону, к Теофану подошла королева Адельхейд. Раздавались команды, суетились солдаты, собираясь в путь. На этот раз им действительно пора было отправляться. Росвита каким-то чудом ухитрилась найти своего серого, с помощью аостанского солдата она взобралась в седло, предоставив ему вести ее коня в нужном направлении. Наверное, все-таки было бы лучше идти пешком, каждое движение лошади отдавалось в спине ноющей болью. Но Росвита вцепилась в луку седла, молясь только о том, чтобы не упасть, потому что подняться и снова взгромоздиться верхом было выше ее сил. Через некоторое время Росвита поняла, что наступило утро — в сероватом свете уже можно было различить места, по которым они проезжали.