Дитя пламени

Тем не менее кто-то должен был вернуться и удостовериться, что куманы не последовали за ними под курган. Замерзший, в насквозь промокшей одежде, дрожа всем телом, Ивар решился вновь пройти по темному тоннелю, нижние уровни которого были затоплены ледяной водой. Штаны облепили его ноги подобно сотням замерзших пиявок, а пальцы ног онемели от холода.

Неожиданно чья-то рука в темноте схватила его за рукав.

— Ты уверен, что не хочешь, чтобы я пошел с тобой? — спросил Болдуин хриплым шепотом.

— Да. Будет лучше, если я пойду один. Если со мной что-нибудь случится, ты, Эрменрих и леди Хатумод должны будете позаботиться о раненом «льве».

Болдуин наклонился вперед. Несмотря на долгие недели путешествия, проведенные в суровых условиях, ужас проигранной битвы, охвативший их, когда день уступил место ночной мгле, и их отчаянные попытки укрыться от куманов в глубине земляной насыпи, дыхание Болдуина по-прежнему оставалось сладким, таким как у лорда, сидящего во всем своем великолепии в розарии, медленно потягивающего горячий посеет из меда, приправленный мятой.

— Лучше я умру, чем продолжу путь без тебя.

— Мы все погибнем, если куманы найдут оставленную нами броню раненого «льва» и поймут, что мы укрылись в этом тоннеле. Просто останься здесь, Болдуин, прошу тебя.

Позади них в мрачной темноте раздавался нежный голос Зигфрида, он то становился громче, то затихал в страстной молитве. Темнота каким-то неведомым образом искажала восприятие времени. Разве не всего лишь несколько минут назад они обнаружили этот скрытый проход? Казалось, прошли часы.

За тихой молитвой Зигфрида Ивар услышал шепот Хатумод, но он никак не мог понять, что она говорит. Ей по очереди отвечали: сначала доносилось односложное ворчание старого «льва», затем заданные шепотом вопросы Эр-менриха. Ивар не видел их, даже Болдуина, который находился рядом с ним. Он чувствовал их присутствие. Как напуганные крысы, они жались друг к другу, ощущая на себе тяжесть скалы и земли.

Ивар забрал из рук Болдуина меч второго раненого «льва» и проверил, как он владеет им — крепко сжал руку, затем расслабил, пока не почувствовал до конца все изгибы рукояти меча. Сжав зубы, он вновь ступил в холодную воду и задрожал всем телом, когда пол тоннеля начал спускаться все ниже и студеная вода сковала его ноги.

Прижав меч к левой ноге, Ивар решительно приближался ко входу в тоннель, ничем не нарушая окутавшей его тишины. Ветер принес запахи с поля сражения.

Ночные вороны громко каркали где-то вдали, приглашая своих друзей на кровавое пиршество. Ему под ноги попали мелкие камешки, и юноша негромко фыркнул, пытаясь удержать равновесие. Раненой правой рукой Ивар неосторожно коснулся каменной стены прохода — острая боль пронзила его руку, и тоненькая струйка крови начала медленно стекать на пол. Рука горела огнем, и он пошатнулся, пытаясь не потерять сознание от нестерпимой боли. Обрубки его пальцев, отсеченные как раз по второй фаланге, наткнулись на мягкую поросль мха. Слезы бежали по лицу, оставляя на щеках и губах соленые дорожки. Через некоторое время боль отступила, и он вновь был способен думать и трезво оценивать ситуацию.

Ивар приблизился к выходу. Осторожно раздвинув завесу из мха, он выглянул, прислушиваясь ко всем окружающим звукам. Ничего не было видно, даже неба. Казалось, что за мхом, скрывающим вход в тоннель, так же темно, как и в самом сердце кургана. Его окутал тяжелый запах сырости, земли и мокрого мха.

Но тут до него донеслись далекие звуки присутствия армии: стук копыт, крики, одинокие вопли, сопровождающие войска, когда битва уже закончена.

Где-то совсем рядом раздалось приглушенное бормотание.

Не двигаясь с места, Ивар поднял перед собой меч. Оставленная броня «льва» заговорила тем голосом, которым наделены все вещи, сделанные из металла: когда чьи-то руки нарушают их спокойствие, доспехи отвечают позвякиванием.

Произошло то, чего он так боялся: солдат-куман обнаружил оставленные доспехи.

Ивар прошел вперед, минуя висящий мох. На спине воина-кумана были прикреплены изгибающиеся крылья, закрывающие ему вид того, что происходило за ним, когда он склонился над брошенными доспехами и шлемом. Юноша присел, так чтобы остаться незамеченным за размашистыми деревянными крыльями. Как только куман повернулся, Ивар нанес ему тяжелый удар. Короткий меч рубанул крылатого солдата как раз по его кожаной тунике. Ивар ринулся вперед, обхватил воина за шею своей изувеченной рукой и со всей силы втолкнул его в скрытый проход. Деревянные крылья затрещали, зацепившись за каменную перемычку, и их куски разлетелись в разные стороны, когда Ивар упал в ледяную воду, куда уже погрузился оглушенный воин-куман. Меч по самую рукоять вошел в тело врага.

Вода омыла лицо Ивара, когда он, прижимая тело кумана ко дну, начал подниматься на ноги. Солдат крутился из стороны в сторону, пытаясь поднять голову над поверхностью воды, но Ивар пресекал все его попытки точными ударами меча. Металл вонзился в кость, воин задергался в предсмертных конвульсиях, теряя последние силы. Его черные волосы колыхались на поверхности воды, подобно сплетениям мха. Ивар почувствовал привкус крови в воде, как вдруг тело врага обмякло и начало медленно погружаться на дно.

Ивар оттолкнул от себя мертвого солдата и встал. Все его тело ломило от холода. Он зачерпнул рукой немного воды, чтобы смыть с лица следы крови, но казалось, что вся вода осквернена присутствием в ней мертвого тела. Ивар осторожно прошел сквозь занавесь из мха и нашел чистую воду у подножия холма.

Яркая молния расколола ночное небо на две неравные части, и тут же послышались раскаты грома. В темноте раздался чей-то зовущий голос. Сверкающая вспышка осветила одну из земляных насыпей недалеко от кургана, на которой Ивар заметил человеческую фигуру с огромными крыльями за спиной: другой воин-куман искал своего товарища. Стоя на дне рва, скрытый тенью, отбрасываемой двумя огромными валунами, Ивар был в безопасности. Мгновение спустя человеческая фигура исчезла за земляной насыпью.

Моросил мелкий дождь, оставляя на щеках Ивара мокрые следы. С нарастающим ревом вдалеке бушевала река, будто великое множество людей начали говорить и спорить все сразу, но он не видел ее, так же как и звезд на небе. Капли дождя падали ему на нос и зависали на его кончике на некоторое время, не желая скатываться вниз, так же как и сам Ивар стоял недвижим, боясь обнаружить свое присутствие.

Наконец он бросил меч на землю, свернул оставленные доспехи, перевязав их плотно ремнем, и перекинул шлем за крепления через плечо. Сжимая в здоровой руке меч, тогда как изувеченная рука нестерпимо пульсировала, вызывая острую головную боль, Ивар прошел внутрь тоннеля. Ужасные крылья царапнули ему нос, одна из расщепленных деревянных дуг зацепила его за щеку, а множество перьев покалывали губы. Дождь пошел еще сильнее, превращаясь в ливень. На западе грохотал гром. Если им посчастливится, дождь скроет следы их движения, и они будут в безопасности в течение нескольких дней, пока куманы не уйдут отсюда. Тогда они смогут выбраться из-под кургана и двинутся на северо-запад, по следам отступающей армии принца Бояна и принцессы Сапиентии.

Но в глубине сердца Ивар знал, что это лишь глупые надежды. У куманов было множество лазутчиков и ищеек. Невозможно было небольшой группе из семерых человек, четверо из которых ранены, а большинство не могут сражаться, пробраться через вражеские линии куманов. Но они должны верить, что смогут. Иначе остается просто лечь сейчас и ждать смерти.

Зачем же тогда судьбой им было уготовано увидеть явление феникса, если Господь предопределил им такую скорую бессмысленную смерть?

Болдуин ждал его там, где в тоннеле имелось небольшое возвышение, за которое не проходила вода.

— Идем быстрее, — резко проговорил Болдуин. — Герульф весь горит огнем.

— Герульф?

— Старый «лев».

Болдуин помог ему подняться на возвышение, поддерживая, когда он спотыкался. Все тело Ивара охватила какая-то слабость. Его начало трясти крупной дрожью, на лбу выступили крупные капли пота. Все, чего он сейчас хотел, это упасть там, где стоял, и заснуть, пока смерть или феникс не придут за ним. Или, быть может, за одним последует другое; трудно было думать, когда обступающие его стены тоннеля начали изгибаться в разные стороны.