Видео Иисус

Иисус Христос – вот в какой области вёлся последний поиск.

Райан улыбнулся холодной, едва заметной улыбкой, в которой не участвовали его глаза. Он увидел достаточно. Потом быстро удостоверился, что осмотр компьютера останется незамеченным, и выключил прибор.

Какое-то мгновение он сидел неподвижно. Постороннему наблюдателю – если бы в этот момент кто-нибудь наблюдал за ним – могло показаться, что на короткое время энергия глаз Райана отключена и переведена на другие органы чувств. Его взгляд почти остекленел, зато уши начали улавливать каждый шорох в окрестностях палатки. Его нос вдыхал пыль, высохший пот на использованном, но ещё не стиранном белье и испарения простыней на кровати. Его кожа ощущала зной, исходящий отовсюду, и чуть ли не порядок предметов, составляющих обстановку палатки. Есть в пожитках человека много чего, способного выдать опытному лазутчику не меньше, чем компьютер, причём с готовностью.

Райан подошёл к штанге для одежды, ловко и быстро обыскал карманы, но ничего не нашёл. Он присел на корточки и обыскал дорожную сумку, которая стояла тут же полураскрытой, при этом он постарался не нарушить в ней порядок – если речь вообще могла идти о каком-либо порядке в этом очевидном хаосе. Результат был неутешительный, и брови Райана по мере обыска всё неудержимее сближались, образуя на обычно гладком лбу морщинку омрачённости. Ни дневника. Ни письма. Ни календаря с назначенными встречами, ни записной книжки с адресами.

Он опустился на кровать, и на сей раз уже не беспокоился о том, что может оставить следы на диком ландшафте из складок, одеяла и пижамы. Пятки его упёрлись во что-то жёсткое, и послышался сухой, полый звук. Райан удивлённо нагнулся, расставив колени, и отодвинул простыню, которая свисала с кровати, загораживая пространство под ней. Там он увидел жестяной ящик для находок.

– Опять к нам гости, – сказал один из рабочих, которые сгребали в третьем ареале рассыпанные камни и кидали их лопатой в растерзанную корзину.

Они остановились и вытянули шеи. По каменистой дороге к лагерю подъезжали два больших серебристых грузовика, окутанные обычным облаком пыли, угрожающе раскачиваясь на каждом из многочисленных ухабов. Это были очень большие грузовики, настоящие фуры, какие можно увидеть в американских фильмах.

– Прямо как оккупация, – сказал другой.

Потом они снова взялись за свои лопаты, хотя со вторника работа уже не доставляла им никакого удовольствия.

Профессор Чарльз Уилфорд-Смит вздохнул, наклонился вперёд, посмотрел на Стивена, но когда тот выдержал его взгляд, смущённо отвёл глаза и принялся следить за своими пальцами, которые чертили на поверхности стола невидимые причудливые фигуры.

– Есть кое-что, – всё же начал он обстоятельно, – о чём я хотел бы вас спросить, Стивен.

– Да?

– Почему вы вскрыли льняной мешочек?

Стивен увидел, как пальцы профессора остановились. В помещении внезапно стало очень тихо.

– Вы работаете, – продолжал Уилфорд-Смит, – на раскопках. Я могу предположить, что вам это хорошо известно. Вы нашли холщовый мешочек, который без всякого сомнения был древним.

Стивену показалось, что он краешком глаза заметил, как Джон Каун невольно метнул в сторону профессора предостерегающий взгляд.

– И вы знаете, что одно из важнейших правил раскопок гласит, что мы археологи, а не кладоискатели. Находки ни в коем случае не должны быть повреждены, будь в них скрыто хоть золото царицы Савской. Вы же запросто вскрыли полотняный мешок, а пластиковый конверт внутри него вы даже взрезали! Просто выхватили перочинный нож и разрезали его! – Когда Стивен поднял на него глаза, профессор не отвёл взгляд. – Я хотел бы знать, почему.

Теперь на него смотрели все трое, и если бы взгляды были уколами, он бы уже кровоточил в трёх местах. Стивен был готов к тому, что когда-нибудь ему зададут этот вопрос. Он почувствовал, как, несмотря на прохладу в помещении, по спине его побежали струйки пота.

Он вздохнул, но не очень глубоко. Вот ему задали этот вопрос, но он всё ещё должен разыгрывать из себя безобидного придурка. А это нелегко. Каун был настороже, как рысь, и Стивен не сомневался, что у этого человека есть не только шестое, но даже и седьмое, и восьмое чувство на всё, что происходит в другом человеке. Стивен откинулся назад, держа ладони в покое, и попытался небрежно улыбнуться.

– Ну поймите, – сказал он. – Мне же было ясно, что это не может быть археологической находкой.

Брови слушателей вопросительно двинулись вверх.

– То есть? – спросил профессор.

– Пластик просвечивал сквозь мешковину, – объяснил Стивен Фокс так, словно в этом помещении не было и следа невысказанных упрёков в его адрес. – Это было видно. Потрёпанная старая торбочка из мешковины, уже изрядно истлевшая, волокна можно было раздвинуть ногтем – а под ней виднеется пластик. Окей, я сперва подумал, что кто-то хочет меня разыграть. Вы же знаете, что у любого человека всегда найдётся пара недоброжелателей. Я подумал, наверняка в пластиковом пакете обнаружится записка с какой-нибудь глупостью, например: «Фокс идиот» или «Привет от фараона» или что-нибудь в этом роде.

Это было ложью лишь наполовину, поэтому он произнёс всё это более или менее убедительно.

– И поэтому вы разрезали пластиковый конверт?

– Да. Я думал, за мной тайно наблюдают, и в любую минуту разразится смех.

– И как вы собирались ему воспрепятствовать?

– Понятия не имею. Об этом я не успел подумать, потому что увидел, что в конверте инструкция, и это показалось мне довольно странным. И тогда я пришёл к вам.

Профессор кивнул. Стивен переводил взгляд с одного на другого. Недоверие ещё не исчезло с их лиц. Только немецкий писатель казался не особенно вовлечённым в этот разговор. Может быть, он не всё понимал.

В этот момент за его спиной открылась дверь мобильного домика. Волна зноя и тревоги ввалилась вместе с вошедшим мужчиной в униформе цвета хаки, в котором Стивен, обернувшись, узнал человека, испортившего вчера ему с Юдифью всё романтическое настроение. Возможно, этот человек у Кауна что-то вроде правой руки? По крайней мере, они переглянулись так, как это бывает в гангстерских фильмах, а там это значит примерно следующее: Всё ясно, босс, я прикончил собаку.

Каун снова взял слово, которое он и так уступил профессору лишь взаймы, так сказать, с условием отзыва в любой момент.

– Спасибо, Стивен, – сказал он и кивнул так, будто был охвачен чувством глубокой признательности. – Я думаю, мы и так отняли у вас слишком много драгоценного времени. О чём бы я ещё хотел вас попросить – это чтобы вы информировали нас, когда временно покидаете лагерь, например, сегодня вечером. На тот случай, если у нас возникнут к вам ещё вопросы. Вы понимаете.

– Да, – кивнул Стивен, восхищаясь способностью магната облекать неприятные обстоятельства в скользкие, как угорь, формулировки. – Естественно.

На этом его отпустили, и он направился к выходу. Каун больше не обращал на него внимания, Уилфорд-Смит ещё раз рассеянно кивнул ему, а писатель и без того лишь наблюдал происходящее. Никто не сказал ни слова, пока Стивен не закрыл за собой дверь вагончика.

Он готов был спорить на что угодно, что в ту же минуту они начали говорить о нём.

Два огромных, поблёскивающих хромом грузовика маневрировали на парковочной площадке, окружённые толпой мужчин в серых комбинезонах, которые казались крошечными, как муравьи, на фоне этих колоссов и, размахивая руками, руководили их движением взад и вперёд. Грохот моторов сотрясал землю.

Наверху, у третьего ареала, стояли рабочие и с любопытством смотрели вниз. Повара в кухонной палатке помешивали варево в котлах, которое готовилось к обеду, а глаза их неотрывно были прикованы к серебристым монстрам. Что всё это снова могло значить? Не было никого, кто не задавал бы себе этого вопроса.

Стивен Фокс занял наблюдательную позицию недалеко от первого ряда палаточного лагеря. На грузовиках не было ни надписей, ни фирменного логотипа, ничего.