Страница 39 из 50
Пределы других государств отмечены реками, горными хребтами или черточками на картах их правителей. В Баровии эта линия не так банальна и видна всем издалека. Днем и ночью на границах моего царства висит плотная стена тумана. Она окружает кольцом всю страну, миля за милей повторяя контуры гор и равнин, не расступаясь ни под горячими лучами летнего солнца, ни под напором свирепого зимнего ветра. Я уже привык к этой картине, но она по-прежнему раздражала меня. Я присутствовал при зарождении тумана, когда он поднялся с земли и закрутился в бешеном танце вокруг меня и моей возлюбленной Татьяны. С тех пор он отодвинулся к границе да так там и остался.
То же внутреннее чутье, которое подсказывало мне, как подозвать к себе волков, утверждало, что Лео не убежать из Баровии.
Все ходы и выходы были закупорены. Никому не удастся скрыться. Никто и не пробовал уйти. Никто не мог этого сделать.
Даже я.
Много лет назад я попытался пересечь границу, окунувшись в серое облако, как корабль, бесстрашно подходящий к туманным берегам. Я шагал по голой земле, лишенной растительности и всяких форм жизни, но каждый раз, независимо от того, как долго я шел, я поворачивал и выныривал по эту сторону стены, в Баровии. Однажды я привязал к дереву нитку, надеясь, что моя детская хитрость поможет мне не сбиться с прямого пути. Бесполезно. Вместо того, чтобы очутиться в другом государстве, я оказался не дальше, чем в двадцати футах от той точки, с которой начал свое путешествие; оба конца веревки, исчезающие в густых клубах тумана, резко натянулись.
Конечно, без колдовства тут не обошлось, и я потратил годы на решение этой проблемы. Если магия породила туман, магия могла и уничтожить его. Но я так и не нашел правильной формулы.
Только еще одна помеха моим поискам Лео.
Монах повернул в сторону основного здания и спустился на один пролет лестницы вниз. Наличие большего числа окон и дверей говорило, что эта часть монастыря была отведена под жилые помещения; но что действительно и весьма неприятно поразило меня, так это свет. В коридоре через равные интервалы стояли железные столбы и каждый заканчивался ярко сверкающим шаром. Я знал, что светильники не гасли ни днем ни ночью, до тех пор, пока не снимали или не разрушали заклинание, оживившие их. Некоторые священники неплохо потрудились над ними. Но, находясь в непосредственной близости от границ, они, должно быть, находили утешение в дополнительном свете, а одно это оправдывало все усилия, потраченные на его создание.
К моему великому разочарованию мой проводник направился прямо к фонарям. Выбирать мне не приходилось и я последовал за ним.
Все коридоры располагались крест-накрест, как прутья решетки, но именно порядок и сбил меня с толку. Каждая дверь ничем не отличалась от соседней, и только по табличкам и именами можно было установить личность обитателя комнаты. В одиночку я бы плутал здесь всю ночь, разыскивая Стеймана.
Монах затормозил около двери с этим именем. Сначала я хотел отпустить его восвояси, но передумал. Если моей жертвы не окажется дома, мне опять понадобится помощь монаха. Кроме того, я проголодался и мог бы использовать его и другим образом.
– Отойди в сторону и не двигайся, – приказал я ему. Он подчинился.
Мне и в голову не пришло постучать. Я просто схватился за ручку и слегка нажал, но остановился. Нечего объявлять о своем приходе грубым вторжением через дверь. Он может закричать от удивления, а для моего дела нужно было, чтобы нам никто не мешал в течение какого-то времени. Глупо будет, если он ударится в истерику и своим плачем поднимет с постели…
Неважно.
Я заставил себя расслабиться – в данных обстоятельствах я совершил настоящий подвиг – и избавился от груза своего мускулистого тела. Я поплыл над полом, как колечко дыма или завиток тумана, оторвавшийся от стены на границе. Загзаг, поворот, и я просочился сквозь замочную скважину в комнату Стеймана, бесшумно, как ползучая смерть.
Обретя привычную форму, я мельком оглядел келью без окон и вдруг споткнулся и уперся во что-то, как мне показалось, твердое. Оно опалило мою кожу и разъело мои легкие, как кислота. Инстинктивно я выставил вперед руки, чтобы оттолкнуть его от себя, но нащупал только воздух… воздух, который был… ядом. Я стал давиться от кашля и скрести шею ногтями, но то, что душило меня, не имело никакого отношения к моей системе дыхания.
Стены от пола до самого потолка покрывали сотни мельчайших рисунков, которые стали выпуклыми и яркими, как только я переступил порог. Комната была под сильной защитой, иначе я бы почувствовал опасность еще в коридоре и не осмелился бы войти. Знаки, слова, святые символы дюжины разных культов, начертанные здесь истинными верующими, сплелись в единую липкую сеть и заловили меня в свою паутину. Мои собственные чары теряли силу, а когда они были окончательно сняты…
Слишком поздно.
Моей внутренней энергии не хватало, чтобы противиться бешеной атаке скрытого волшебства. Оно, подобно урагану, как одежду сорвало с меня мое заклинание, оставив меня, ослабленного и обнаженного, на холодном ветру. Я не смог вынести этого и упал на колени прямо в середину огненного белого круга, нарисованного на деревянном полу.
Я как будто увяз в горящем зыбучем песке: чем больше я трепыхался, тем меньше у меня было шансов выкарабкаться. Чье-то колдовство растягивало мое тело и так и этак, пока наконец я не опрокинулся на спину, раскинув руки и ноги в разные стороны. Я был беспомощен и не в состоянии бороться ни словом, ни жестом.
Никакие голоса тьмы не держали меня на сей раз и не издевались над моими сокровенными желаниями. Это была сила, отличная от той, что подчинила меня себе десятилетия назад. Я попал под чье-то мощнейшее влияние и, хотя мне было очень больно, не боль не давала мне пошевельнуться.
И пока я лежал вот так, сдавленный невидимыми оковами, я вдруг почувствовал себя отброшенным назад в прошлое, в столовую, когда я валялся на полу, тело мое от многих ран полыхало, как в огне, а Лео Дилисния стоял надо мной. Похоже, все повторялось снова, ибо некто его роста и сложения приблизился ко мне и пристально посмотрел на меня. Он был не так стар, как его описала Ловина, но и не так молод, как его запомнил я. Он выглядел постаревшим всего на десять лет. Может, это сын Лео?
Он долго молчал, а потом произнес:
– Здравствуй, Страд, правитель Баровии.
И я узнал его. Я никогда не забуду насмешливого тона его голоса. Ловина оказалась права. Это был Лео Дилисния.
– Я уж заждался тебя, – продолжал он. – Долго же Ловина объясняла тебе дорогу.
Могла ли она быть его?… Нет, невозможно. Она скорее удавит одного из своих внуков, чем поможет Лео. Может, она стала жертвой его обмана? Вероятно, да.
Он сделал движение рукой, бормоча себе под нос слова, которые я почти узнал. Невидимые цепи сжались сильнее, сотрясая мое тело, проникая все глубже и затвердевая, как корни дерева, судорожно цепляющиеся за землю. – Достаточно, – прошептал я, от боли с трудом ворочая языком.
Он остановился и усмехнулся.
– Замечательно.
Он отошел в угол и взял длинную палку, которую я поначалу принял за прогулочную трость. На ней сверху донизу были вырезаны магические заклинания и их слова засияли мне прямо в лицо, извиваясь и передвигаясь вместе с Лео. Один ее конец был обожжен до черноты и очень остро заточен.
– Как же ты на меня смотришь, как смотришь, – воскликнул он. – Хотя что тебе еще остается делать.
– Как?… – спросил я, надеясь, что он все объяснит.
Да он и сам не прочь был поболтать.
– Ты что же, думал, что я забился в какую-нибудь нору и места себе не находил от страха, что явится ужасный лорд Страд и прибьет меня? Тебе действительно не следовало бы тянуть это дело. Твоя самонадеянность не раз подводила тебя. У хорошего правителя такое качество не должно преобладать над другими. Оно затемняет вынесенные им приговоры.
– Ты… ждал… моего прихода?
– Между «ждать» и «ожидать» – большая разница, Страд. У меня в запасе были годы для подготовки к нашей встрече. Я с пользой провел это время и усердно занимался магией. Теперь я такой же мастер, как и ты. А ты что делал? Пугал крестьян ходячими трупами? Сосал кровь из любой девчонки, которая пришлась тебе по вкусу? Да, я знаком со слухами о «дьяволе Страде». Вот уж точно дьявол. Ты сам себя испортил. Будь у меня твои способности, я бы нашел им достойное применение.