Страница 70 из 76
– Лала, а где же Тирак?
– В тронном зале он, вино пьет.
– Лала, пойди-ка подай Тираку чашу с питьем. А когда он выпьет, ты ему на ухо скажи: «Махане, шахская дочь, желает тебе что-то сказать, зовет тебя».
Тирак, услышав эти слова, сразу поднялся, и Лала привел его к тому месту, где стоял Самак с товарищами. Подошел он туда, они его связали и наземь бросили.
Потом Самак сказал:
– Теперь, Лала, пойди в тронный зал и скажи слугам: мол, идите себе выпейте вина, богатырь Тирак сказал, что отправляться на рассвете будем.
Пошел Лала, сказал так слугам, а те говорят:
– Видно, у Тирака свидание любовное.
Все вышли из дворца и занялись своими делами. А вина решили не пить: ведь если на рассвете ехать придется, нельзя пьяными быть.
Когда опустел шахский дворец, Самак-айяр сказал:
– Теперь, Лала, настало время идти к Хоршид-шаху с Махпари.
Лала повел Самака в ту комнату, где они были заперты. А Сабер и Самлад вместе с женами братьев остались охранять жену и дочь шаха.
Хоршид-шах при виде Самака испустил радостный крик, а Самак ему говорит:
– О шах, сейчас не время для криков и воплей!
Снял он оковы с рук и ног Махпари и шаха. Хоршид-шах возблагодарил его и восславил и вознес ему хвалы. Он сказал:
– Будь счастлив, о благородный муж, славный айяр, гордость богатырей! Что мне тебе сказать, что для тебя сделать? Как мне вознаградить тебя?! Ведь если я до конца дней своих буду тебя благодарить, все равно не смогу отплатить за твою доброту! Один бог может воздать тебе по заслугам!
Самак-айяр спросил:
– О шах, ты еще не был близок с Махпари?
– Нет, – ответил тот.
– Тогда соверши это прямо здесь, так надо, и не стыдись! А спаситель твой – Лала-Эмбар, это он привел меня сюда. Он вам посочувствовал и меня известил и сюда доставил, чтобы я вас от заточения спас. А без него я ничего и не знал бы.
И он рассказал Хоршид-шаху все от начала до конца.
Махпари поглядела на них и сказала:
– Братец, этот Лала очень похож на Лала-Селаха!
– О царевна, а он как раз хотел поступить на место Лала-Селаха, – сказал Самак.
– Вот и я того же желаю, – ответила Махпари.
Лала поклонился, и положили называть его Лала-Селахом.
Потом Самак сказал Лала-Селаху:
– Кликни жен братьев, чтобы они побыли у дверей, пока шах с Махпари соединится.
Вышел Самак, послал к ним жен братьев, чтобы те у дверей стояли, и Хоршид-шах воззвал к Махпари, заключил ее в объятия, протянул руку к печати ее и приподнял завесу желаний, погнал скакуна страсти на поле свершений, натянул лук радостей, вложил в него стрелу воссоединения и поразил цель Махпари, сорвав печать господню. Стрела попала в цель, и оба они от того удара обрели успокоение, а от того соития – радость и усладу. А жены двух братьев испросили у Лала-Селаха напитки, поднесли им и напоили их, как положено по обычаю.
Вошел к ним Самак, поздравил, велел омовение совершить, а потом они сели и стали беседовать, обо всем поговорили, пока не подоспела к ним помощь, а помощь эта была тьма ночная, которая опустилась на лик земной, чтобы завершить их дела. И вот ниспослала ночь миру темноту, предала грабежу имущество воинства дня, царь чернокожих воссел на трон, возложил на голову венец луны и призвал к себе звездное войско. Тогда Самак поднялся и сказал:
– Ну, Лала, надо нам уйти до того, как слуги вернутся.
– Я вас из дворца выведу, – сказал Лала.
Встали все, Самак приказал, чтобы Сабер взял Тирака, а Самлад – жену шаха, а сам забрал шахскую дочь. Лала-Эмбар пошел вперед и вывел Хоршид-шаха, Махпари и жен братьев-мясников из дворца.
– Оставаться в городе нам неблагоразумно, – сказал Самак, – надо пробираться в лагерь, а городские ворота заперты.
– Тебе виднее, – ответил Лала.
Тут они подошли к дому братьев-мясников, жен их доставили домой, а сами отправились дальше. Дошли до крепостной стены. Самак-айяр взялся за свою веревку и всех спустил по веревке вниз, а Сабера и Самлада назад вернул и наказал им:
– Ступайте в дом братьев-мясников, скажите их женам, чтобы хорошенько стерегли Мехран-везира, пока я назад не приду.
Спустился он сам со стены, забрал Хоршид-шаха и Махпари, и отправились они в путь, а тут наступил ясный день, ночь спрятала свои темные одеяния, день же облачился в золотую парчу. Хоршид-шах вступил в свой лагерь. По всему лагерю молва прокатилась: Хоршид-шах возвратился! Сообщили о том Хаман-везиру. Вместе с Малекдаром и богатырями он пеший вышел навстречу и отдал поклон. Хоршид-шах пошел в присутствие, а Махпари с Махсотун и Махане и Лала-Селахом отправились в женский шатер.
Самак взял аркан, которым был связан Тирак, и тоже вошел в присутствие. Хоршид-шах взошел на трон, а Самак спрашивает:
– О шах, что делать с Тираком? Может, казнить его?
– О брат, да ведь наш Хормоз-Гиль у них в руках, – возразил Хаман-везир.
Хоршид-шах приказал бить в военные барабаны, а сам, радостный и веселый, вместе с богатырями вскочил в седло, чтобы выступить на мейдан.
Когда звуки военных барабанов достигли ушей Армен-шаха, он вместе с богатырями сидел в присутствии.
– Что это значит, почему у них в лагере в барабаны бьют? – удивился Армен-шах. – Они же еще вчера поминки справляли, а сегодня радуются! Может, они хотят за шаха своего сразиться?
И он приказал, чтобы его полки тоже выступали на поле боя. Когда войска обеих сторон сошлись, старшины стали ряды строить.
Первым, кто на мейдан выехал, был сам Хоршид-шах. Сидел он на быстром как ветер коне, облачен был в праздничные доспехи. Некоторое время он по полю гарцевал, красовался, потом Самак-айяр следом за ним показался: ведет за собой Тирака, руки на спине связаны, на шею аркан накинут. К войску Армен-шаха приблизились. Армен-шах, Газаль-малек и богатыри мачинские друг другу говорят: мол, всадник этот очень на Хоршид-шаха походит. А кто же тот пленник?
– Да на Тирака смахивает, – говорят одни.
– Как такое быть может? – говорят другие. Руки-ноги у них ослабели, от изумления они оцепенели, даже дыхание сперло, двинуться никто не может, а Самак тем временем голос подал:
– Эй, мачинское войско, и вы, богатыри-разбойники, все, кто меня знает и кто не знает! Я – Самак-айяр, а этот воин – царевич мира Хоршид-шах, зять шаха Фагфура, владыки Чипа. Вы его выкрали вместе с Махпари, чтобы в крепости Деваз-дах-даре заточить. Да понапрасну трудились: я назад его доставил! Поняли теперь, что я совершил? Хормоз-Гиль у вас в плену – вышлите его нам, тогда вам Тирака отдам. Расспросите его хорошенько, чтобы впредь знать, как дела делать!
Как услышал Армен-шах такие слова, задрожал весь. Велел, чтобы барабаны отбой били: сегодня, мол, сражаться не будем. Оба войска с поля вспять повернули. Хоршид-шах в присутствие пришел и воссел на трон, вельможи государства к нему явились, и принялись они вино пить. А на другой стороне Армен-шах в присутствии сидит опечаленный. Приказал он привести Хормоз-Гиля, одарить его халатом и отослать.
Ввели Хормоз-Гиля к Хоршид-шаху. Он поклонился, шах его приветил и облаакал, о тяготах плена расспросил. Хормоз-Гиль говорит:
– О шах, под твоей счастливой звездой все благополучием оборачивается.
А Самак велел, чтобы Тирака тотчас освободили и отправили к своим. Затем Самак сказал Хоршид-шаху:
– Господь твои дела устроил по справедливости благодаря тому, что я в это время в городе был, а кабы не так, плохо бы тебе пришлось. Будь же осторожен и благоразумен: ведь и кувшин не всякий раз, как по воду ходит, целым возвращается, об этом даже и стихи сложены:
О шах, в государственных делах нужна осмотрительность и серьезность. А сейчас ты займись делами войска, а я вернусь в город – на поиски Атешака, Сорхвард и Нияла Санджани, а также братьев-мясников, ну и того, кто все это устроил. Коли вернусь – буду тебе служить, а коли нет – будь здоров!