Страница 12 из 16
Эйми Лайт была аспиранткой в нашем колледже и, хотя моих занятий не посещала, темой своей диссертации выбрала творчество вашего покорного, к вящему ужасу научного руководителя, который безуспешно пытался ее отговорить. Встретились мы на той вечеринке, когда я развязал. Я возбуждал в ней восхищение, но спокойное и объяснимое, и эта дистанция делала ее куда более соблазнительной, чем толпы психопаток, к которым я привык. Я бросился в омут с головой, что, по-видимому, ее слегка обескуражило. Да, я вступил в юношескую игру, в каких участвовал немало, будучи студентом, и от этого почувствовал себя моложе. Эйми Лайт была гибкой и подвижной, с идеальной фигурой большегрудой тонкокостной девочки, хотя скоро ей должно было исполниться двадцать четыре.
Блондинка с пронзительными синими глазами и холодными манерами – стопроцентно мой тип, и я вот уже почти месяц пытался затащить ее в постель, но пока что добился лишь жесткого петтинга – несколько раз в моем кабинете в колледже и однажды у нее на квартире. Она все делала вид, будто ее цели и желания еще не оформились. Подобно многому другому в моей жизни, она просто возникла из ниоткуда.
Они с подружкой стояли у барной стойки и кокетничай с оборотнем; из колонок «Иглз» голосили «Как-нибудь ночью»,[11] и я стал пританцовывать в ее сторону. Заметив мое приближение, она быстро что-то шепнула своей компаньонке – девичий жест, дающий превратное представление о ее невинности, – и тут я возник прямо перед ней, сияющий и раскрасневшийся в багровом свете, и стал вращать бедрами, открывать рот под песню и бренчать на гитаре. Пригласить ее было рискованно, но, появившись здесь, она рисковала еще больше. Я сдержанно подмигнул.
После того как Эйми представила нас – «Это Мелисса, она ведьма» (и весьма недурственная, между прочим), я осмотрел битком набитую комнату и увидел, как Джейн выводит Дэвида Духовны на улицу, чтобы показать шутейное кладбище.
– Это ты подмигнул, чтобы неловкость преодолеть? – спросила Эйми.
– Хочешь в «горячую тыкву» поиграть? – ответил я вопросом.
– Хорошая футболка, – приподняла она гитару.
– А мне весь твой прикид нравится, – сказал я, осматривая ее с ног до головы. – Кем это ты нарядилась?
– Адвокатом по делу о разводе Сильвии Плат.[12]
Я взял ее за руку и обратился к ведьме:
– Вы позволите?
– Брет, – насторожилась Эйми, но руку мою не отпустила.
– Да ладно, нам же надо побеседовать о твоей диссертации.
Она обернулась к подружке и состроила умоляющую мину.
Продолжая танцевать под «Иглз», я потянул ее за собой сквозь праздничную сутолоку к ванной и, убедившись, что она не занята, затанцевал ее внутрь и запер дверь. Там царила такая тишина, будто, кроме нас, в доме нет ни души. Она облокотилась о стену – лукавая, легкомысленная, как будто ни при чем. Я сделал длинный глоток из пивной банки и выплюнул зеленого паучка.
– А я уж и не думал, что ты придешь, – чуть обиженно сказал я.
– Я и сама не думала… – она помедлила, – но, – вздох, – захотелось тебя увидеть.
Я вытащил грамм и спросил:
– Поправиться не желаешь?
Она уставилась на меня с удивленной улыбкой, скрестив руки на груди.
– Брет, я не думаю, что это хорошая идея.
– Что это за уклонистские мотивы? – раздраженно спросил я. – Откуда этот пуританизм – из злобного зажатого городишки в Коннектикуте, откуда ты сбежала?
Я занялся граммом и высыпал горку на полку возле раковины.
– Я всего лишь предложил тебе дорожку. Неужели так сложно решиться? – И добавил тоном холостяка: – Кто эта сексапильная подружка?
Она проигнорировала мою тактику.
– Дело не в дорожке.
– Отлично, я тогда и твою уберу.
– Дело в твоей жене.
– В моей жене? Да ладно, я женат-то всего три месяца. Не наседай. Мы пока лишь прощупываем дно…
– Твоя жена здесь, к тому же ты немного не в себе. – Она потянулась за черно-оранжевым полотенцем для рук и промокнула мне лоб.
– Когда это нам мешало? – «печально» спросил я.
– Мешало чему? – спросила она с деланным возмущением и тут же сладострастно улыбнулась.
Я согнулся над раковиной и запылесосил обе дороги через соломинку, тут же обернулся и прижал ее, разделяла нас только гитара. Когда я поцеловал ее в губы, они раскрылись без всякого сопротивления. Мы повалились на стену. Я закинул гитару за плечо и все нажимал на Эйми, в джинсах уже пульсировала эрекция, она якобы давала отпор, но не слишком. В какой-то момент с меня свалилось сомбреро.
– Такая ты сладкая, рук не оторвать, – пыхтел я. – Ты когда-нибудь в больничку играла?
Она рассмеялась и вырвалась.
– В любом случае не здесь. – Она поглядела на мою голову: – Что ты сделал с волосами?
Я опять поцеловал ее в губы. И на этот раз она ответила еще с большей готовностью. Нас прервал звонок моего мобильного. Я не стал отвечать. Мы продолжили целоваться, но меня уже захлестывало разочарование – ничего более интересного в этой ванной сегодня не произойдет, – а телефон все вибрировал в заднем кармане, и мне все-таки пришлось на него ответить.
В конце концов Эйми пришлось оттолкнуть меня:
– Ну ладно, хватит.
– На сегодня, – добавил я своим самым сексуальным голосом, но прозвучало это почти как угроза. Все еще обнимая ее, свободной рукой я поднес телефон к уху.
– Йо! – начал я, проверяя входящий номер.
– Это я, – сказал Джей, но его было еле слышно.
– Ну и где ты, – заскулил я. – Боже мой, Джей, что ты за мудашка-потеряшка.
– Как это, где я?
– Можно подумать, ты на какой-то вечеринке. – Я сделал паузу. – Только не говори, что на твои дурацкие чтения пришло столько народу.
– Открой дверь и сразу поймешь, где я, – был его ответ.
– Какую дверь?
– За которой ты заперся, придурок.
– А-а. – Я повернулся к Эйми. – Это Джейстер.
– Может, сначала меня выпустишь? – предложила Эйми, поспешив к зеркалу проверить, все ли на месте.
Но я был под кайфом, мне было все равно, и я открыл дверь, за которой стоял Джей: по моде взъерошенные волосы, черные слаксы и оранжевая строгая рубашка от Гельмута Ланга.
– Я сразу решил поискать тебя в ванной. – Он перевел взгляд на Эйми и, одобрительно ее оглядев, добавил: – Это его обычное место дислокации.
– У меня слабый мочевой пузырь, – пожал я плечами и нагнулся в поисках сомбреро.
– А кроме того, у тебя, – Джэй протянул руку и дотронулся до моего носа, – над верхней губой то, что я надеюсь и в то же время боюсь назвать детской присыпкой.
Я нагнулся к зеркалу, стер остатки кокса, после чего надвинул сомбреро самым, на мой взгляд, залихватским образом.
– Ах да, да, проклятие гениев: творчество и деструктивность, понимаю, – произнес Джей, заставив Эйми прыснуть от хохота.
– Джей Макинерни, Эйми Лайт. – Я снова навис над зеркалом, осматривая нос.
– Я большая поклонница… – начала Эйми.
– Эй, потише, – нахмурился я. – Эйми учится в колледже и пишет диссертацию по мне.
– Вот оно что, ну, тогда это объясняет… все, – сказал Джей, обводя ванную взглядом.
Эйми нервно отвернулась.
– Приятно было познакомиться, но мне нужно идти.
– Хочешь дернуть? – спросил я у Джея, перекрывая Эйми выход.
– Мне правда нужно идти, – сказала Эйми уже более настойчиво и протиснулась к двери, после чего я последний раз взглянул в зеркало и закрыл дверь ванной.
В коридоре к нам троим внезапно приблизилась очень высокая и чрезвычайно сексуальная кошечка с подносом начо. Я резко вытянул гитару из-за спины и чуть не заехал ей грифом, но она вовремя увернулась. Дом теперь качал Стиви Уандер и его «Суеверие».[13]
– Мяу, – сказал Джей и взял пропитанный сыром чипс.
– Увидимся завтра, – пробормотала Эйми.
Я кивнул и стал смотреть, как она идет к своей подружке, все еще болтающей с оборотнем.
11
«One of These Nights» – песня группы Eagles, первая и заглавная на их альбоме 1975 г.
12
Сильвия Плат (1932–1963) – американская поэтесса, жена британского поэта Теда Хьюза, страдала маниакалыю-депрессивным психозом, приведшим к самоубийству.
13
«Superstition» – суперхит Стиви Уандера с альбома «Talking Book» (1972).