Скоморох

Судя по нынешнему наряду, Остромир готовился к смертельной схватке. Издалека было плохо видно, но скоморох мог поспорить, что все пальцы боярина унизаны перстнями с самоцветами, а на шее — толстая золотая цепь. Внезапно нахлынули тревожные предчувствия. Чем закончится эта встреча? Ни Ради-му, ни Сигвату ничего хорошего она не сулила.

Боярин остановил своих людей там, где лежали тела безликих. Боярская сотня была во всеоружии. Один клич — и отряд бросится в бой.

— Сигват! Где пал князь? — громко спросил Остромир.

— Не видел. Где-то здесь, — махнул рукой ярл.

Боярин послал своих людей искать государя. Задача оказалась несложной. Вскоре они вернулись с телом, завернутым в алый плащ. Личину удалось сорвать с большим трудом. Она прикипела к коже и долго не хотела отделяться. Владимир Ярославич не подавал признаков жизни.

— Он умер? — спросил Сигват.

— Отдал Богу душу, — ответил боярин и перекрестился.

— Что теперь?

Напряженное молчание повисло между воинами. Смерть князя многое меняла в жизни как знати, так и простых дружинников. Кто теперь станет княжить в Новгороде? Не придет ли новый господин сюда со своим уставом? На кого вину возведет за смерть предшественника?

Крест с треском повалился. Он догорал на земле, источая дым, пахнущий могильным смрадом.

— Я прослушал твои волшебные камни, скоморох. Там разговоры татей. Ежели бы ты сразу сказал, что могут эти камни, а не заставлял меня копаться в ветхих книгах, мы быстрее справились бы с порождением ада. Да и ты не терпел бы зла. Эти люди были под властью древнего чародейства, языческой силы, что старше этой чащи на сотни лет. Их вело одноглазое и одноногое лихо, обитающее в этом кургане с тех времен, как Господь Бог заточил его. Один несчастный открыл поганому дорогу к свету, поставив крест на проклятой земле, другой разбудил ото сна своими безумными обрядами.

— Ты не будешь с нами биться?

— Нет. Правда на вашей стороне. На нашей стороне… — поправился Остромир. — Ступайте с миром. Но больше мне на глаза не попадайтесь. И забудьте все, что здесь случилось. Будете болтать — добром это для вас не кончится.

Норманны недоверчиво опустили щиты. Боярская дружина даже не шевельнулась. Сохраняя строй, Сигват и его люди стали медленно спускаться с вершины. Пресвитер, купцы и скоморох потянулись следом. — Скоморох, подойди! — окрикнул Радима Остромир.

Делать нечего, пришлось подчиниться. Радим остановился — так, чтобы его и боярина разделяло тело поверженного князя. По сторонам зашевелились гриди, заступая скомороху путь к бегству. Вот и попал…

Остромир перешагнул через мертвого государя. При приближении боярина Радим отшатнулся, внутренне сжался, готовясь к неприятностям.

— Ты оказался смышленее, чем я думал, скоморох. Ловко сладил с таким злом, которое даже я не знал, как одолеть. Мыслил девять ветвей славы искать, а оно проще оказалось. Ты вспомнил, что сегодня день Огня Сварожича? Где ты добыл этой чудесной пылкой водицы?

Скоморох молчал в недоумении. Вопросы странные. Как ответить, чтоб и дураком не показаться, и лжи откровенной не допустить?

— Ежели желаешь службу нести среди моих мужей, я буду рад.

Радима предложение застало врасплох. Однако следовало отвечать.

— Благодарствую, господин великий боярин! Позволь мне, сирому, идти своей дорогой. Несчастлива эта земля для меня. Все время какие-нибудь напасти.

— Как знаешь. Ежели надумаешь когда иметь теплую постель и добрую еду, приходи в Новгород. Пытать о твоих тайнах я не буду, а на службу с радостью приму.

— Благодарствую много раз, господин великий боярин! — Радим попятился прочь.

Боярин сделал знак, и гриди расступились. Кланяясь на ходу, скоморох почти побежал за удаляющимися норманнами. Остромир задумчиво посмотрел вслед Радиму. Он до сих пор не был уверен, какое решение самое правильное: немедленно казнить опасного бродягу, заточить его в порубе и заставить работать на себя или отпустить от греха подальше. На счастье скомороха, боярин склонялся к последнему.

Яков, как обычно, ворчал, Сара его успокаивала.

— Ой, разорили бедного купчину! Столько всего претерпел, а что взамен? Пара ржавых мечей? Вернусь в Булгар грязный, ободранный и обессиленный! Почему кому-то достаются сокровища, как Исаку… Помнишь, Сара, он в прошлом годе золотую домовину древнего царя Атиллы откопал? Ходил такой важный, а потом переехал в Итиль. Кому-то сокровища, а мне — одни несчастья! За что Господь так недобр ко мне?

— Думаю, он добр, господин, — ответил за Бога Радим. — Благо, голову сохранили.

— Голова на месте, — согласился купец. — Но болит. У меня всегда голова болит после того, как надышусь какой-нибудь гадостью. Как этот крест вонял! Я давно не помню, чтобы у меня так закладывало нос. Ты, Сара, помнишь? Я — нет. И как, спрашивается, у меня должно быть после этого с головой?

Радим улыбнулся. Когда никого не было, он достал из-за пояса мошну, ловко срезанную с пояса покойного князя. Ослабив горловину, скоморох запустил в нее руку. Сребреники приятно охолодили пальцы.