Скоморох

— А что с боярыней? — обеспокоенно спросил Радим.

— Что ж ей будет? Горюет, конечно, вместе со всеми. Велела тело Яна Творимирыча в церкву Святого Климента отнести. Отпевать собираются. Ему-то все честь по чести воздадут. Вот холопу хозяйскому не повезло. Похоже, похоронят его втайне и в тишине. Даже попа не позовут. Но тсс! Я тебе этого не говорил!

— Кто-то еще умер? — понизив голос, почти шепотом спросил Радим.

Валуня склонился к самому уху скомороха:

— Только никому не говори. А то воевода меня убьет. Он велел всем молчать об этой смерти. Короче, умер один холоп этой же ночью. Так же загадочно, как и Ян Творимирыч. Даже более загадочно, ибо лет ему было раза в три поменьше, чем боярину.

— Они умерли по одному умыслу…

— Кто ж знает? Бог дал, Бог взял… Все там будем по его воле.

Радим глубоко задумался. Он даже прекратил есть.

— Насытился? — улыбнулся Валуня.

— Да, спасибо. А не сводишь ли меня в отхожее место?

— Ну, насмешил, скоморох! Делай свое дело прямо тут. Куда уж более отхожее место искать. Хочешь, я тебе цепь ослаблю и ты в тот угол навалишь? — Валуня указал в сторону Лешего и Великана.

Предложение было забавное, Радим оценил юмор сторожа, но выйти из поруба он хотел вовсе не для того, чтобы опорожнить брюхо. Скоморох сделал Валуне знак:

— Соглашайся. Есть разговор, который эти уроды слышать не должны ни в коем разе.

Валуня нахмурился, размышляя, потом широко улыбнулся:

— Щас, за молотом схожу.

Когда сторож покинул поруб, карлик злобно огрызнулся:

— Конец твоему Валуне. Так и передай. Дай только с Остромиром перемолвиться, вдвоем на колу будете корчиться.

Радим попытался не придавать значения словам Лешего, но угроза испортила его настроение.

— Ну, вставай. Пойдем, отведу тебя в отхожее место, — появился Валуня с молотом в руках.

В пару ударов сторож разомкнул цепи.

— А вы — чтоб тихо! — грозно крикнул Валуня; ешему и Великану. — Вон полведра похлебки стоит, ешьте и благодарите Радима, что вам харчей оставил.

Голодные узники потянулись в сторону еды. Шутка была в том, что дотянуться до ведра они могли только самыми кончиками пальцев. Дальше их не пускали цепи.

Выйдя на свежий воздух, Радим с наслаждением глотнул северного ветра. После темноты поруба он не-много щурился, но все же достаточно ясно различал, где они находятся. Рядом возвышалась стена детинца, а впереди, в ста шагах, виднелся терем воеводы.

— Валуня, отведи меня к телам. Ну, к Яну Творимирычу и тому холопу. Мне надо на них взглянуть.

— Ужо попросил! Я и так немало палок огребу, ежели кто из старших увидит, как я с тобой гуляю. Ты ж в церкву хочешь идти. Там, где бояре бдят и сам воевода, быть может, стоит. Даже не мечтай!

— Хорошо. А к холопу проводишь? Он-то где лежит?

— К холопу? — отрок задумался. — Он на леднике, вот в этой башне.

— Это ж десять шагов!

— Добро! Пойдем, там быть никого не должно в эту пору.

Снег на тропинке был утоптан слабо. Видимо, ею мало пользовались. Радим даже умудрился ступить чуть в сторону и провалиться по колено.

— Осторожней! — усмехнулся Валуня. — Ногу сломаешь, а меня пытать будут: пошто узника мучил?

Дверь в башню была без запора. Ржавые петли заскрипели, и открылся проход во влажную темноту сруба. Валуня взял со стены факел и запалил. Стало видно, что в башне предусмотрено два хода — один — наверх по деревянной лестнице, второй — вниз по каменной. Валуня и Радим пошли вниз.

— Не ударься. Тут притолока низкая, — предупредил отрок.

Радим протискивался по узкому коридору вслед за проводником и думал о том, за каким чертом его сюда понесло. В покойниках он раньше не видел проку. Они за представление не платят. Спроси сейчас Валуня, что скоморох рассчитывает увидеть, тот бы затруднился с ответом. После недолгих размышлений Радим решил посмотреть на раны, которые есть на теле. Если холопа зарезали или задушили — это будет сразу видно.

Наконец лестница кончилась, и перед Радимом предстала маленькая каморка, заполненная кусками льда. Слева лежали туши убитых животных, справа — накрытое дерюгой человеческое тело. Валуня сдернул покрывало и посветил факелом:

— Вот он.

Бледное лицо покойника было перекошено страданием. Перед смертью его жутко корчило и корежило. Совсем молодой отрок, чуть старше Валуни, а принял муки несусветные. Чуть приглядевшись, скоморох понял, что видел это лицо вчера. На леднике лежал тот самый холоп, что говорил в людской с Остромиром. Очень неожиданное открытие! Но этого мало. Неестественный бархатистый налет на губах покойника походил на плесень.

— У него губы зеленые.

— Правда? — Валуня присмотрелся. — Точно. Обычно синеют мертвяки, а этот позеленел.

Больше разглядывать тело Радим не стал. Он уверился, что смерть случилась не от ножа или меча, а от горького яда. Зеленой отравы.

Когда вышли из башни, Валуня спросил:

— А зачем тебе на него глядеть надо было?

— Хочу остановить убийц.

— Каких еще убийц?

— Тех, что потравили холопа и Яна Творимирыча.

— Потравили? Не может быть!

В порубе у опрокинутого ведра Леший и Великан с остервенением пытались дотянуться до капусты. Сторож и скоморох перешагнули через них и молча прошли в дальний угол. Валуня вернул цепь на место, и Радим снова оказался на привязи.

— Спасибо тебе, Валуня. Я твой должник.

— Да ну! В отхожее место сводить я всегда рад!

В это время дверь отворилась, и на пороге появился Свирид. Рядом стояли Грим и несколько воинов.

— Где Радим? — сурово спросил распорядитель.

— Тут, — ответил Валуня.

— А ты сторож?

— Сторож.

— Распуты, — приказал Грим.

— А нас? А как же мы? — раздался возмущенный крик Лешего.

Валуня с наслаждением пнул карлика под ребра. Тот отлетел к стене и закашлялся.

— Радим, гости хотят снова увидеть твой танец с огнем. Так что постарайся. А то снова сюда угодишь, — Свирид повернулся и ушел.

Радима освободили от колодок и повели наверх. Валуня улыбался.

— Я ж говорил, у нас суд скорый — либо на плаху, либо на волю.

Скомороху было не до улыбок. Наступало время решительных действий. Он готовился к танцу с огнем.