Эскорт

— От двадцати… до двадцати пяти минут, — Далан сосчитала раньше, немного удивив Форта. — Мало. Он запрет нас на корме и будет ковырять память. Это так неприятно, так неуместно! Что ему надо от нас, Учитель Кэн?

[ Собрать ядро. Вернуться ]

— Есть предложение, — Форт поднял руку, словно Учитель мог видеть его жесты. — Если его ядро в багажном ящике — вышвырнуть багаж за борт. Потеряет скорость — выйдет из скачка так, что ИНН свой забудет.

[ Нет нет нет. Уцелеет. Иная природа. Только похороны. Обязательно. В конечной форме угрожает всем ]

— Не думаю. Без подпитки он вряд ли долго протянет. И не очень-то силен, если можно задавить пожарными гранатами.

[ Я знаю лучше. Его сила не разрушать не взрывать. Влияние на живое. Вход в разум. Болезни. Фэл ]

— Фэл?!. — осенило Форта. — Фэл на станции — его работа?!..

[ Да. Я вез на Нортию хоронить. Не успел. Завещал отправить ]

— Сато. Вы знаете комиссара Сато?

[ Нет. Кто это? ]

— Похоже, он позаботился о том, чтоб вас и багаж доставили по адресу.

[ Поступил правильно ]

— Куда уж правильней!.. — Форт разозлился. — Учитель, а вы не находите, что ради ваших дел троих живых людей отправили в расход? Это правильно, да? И вы советуете «лететь дальше» — на посудине, где все отказывает и взрывается. Прямо странно, что вы не знакомы с Сато, — у вас с ним мысли совпадают. Вы бы подружились. Но если вам безразлично, что с нами станет, — то нам не все равно! И в частности — лично мне! Я в ответе за свою команду.

[ Я в ответе за большее. Не сделал что должен. Моя жизнь и ваши не важны. Фэл начало. Тысячи других потом. Я не советую. Это выбор ]

— Если вам нечего больше предложить, чем «лететь дальше», выбираю эвакуацию. Мы и вас можем взять на челнок. Подумайте — получить место на приличном кладбище куда удобней, чем расшибиться в лепешку с «Сервитером».

[ Я выбрал. Остаюсь. Я должен завершить ]

— Договорились. Я уважаю ваше решение лететь в прорву. От вас прошу одно — держитесь, сколько сможете. Обещаю хорошую заупокойную службу, если скажете, в какого бога верите.

[ Зеленая церковь ]

— Ааа, храм природной гармонии… Ладно. У нас мало времени, Далан. Аида на корму. Эш! Если не сможем пробиться обратно, выводи на броню жука и гони к кормовому шлюзу; перейдем к тебе снаружи. Эш!.. ты о чем задумалась? Опять наваждение?

— Нет. Я пытаюсь понять эту почту…

— Нечего тут понимать. Он мертвый, мы живые; надо думать о себе. Когда вернемся, начнешь готовить челнок, пора. Нельзя оставаться на судне, где каждые двадцать минут пляшет невесть что и провода замыкают, где не ждешь. В отсек 14 больше никто не войдет, запрещаю. Выпрыгнем в прямое измерение, оттормозимся — и назад, а «Сервитер» пусть бладраннеры ловят, если обязались Президенту за большие бутки разбираться с неопознанными чудесами.

Учитель промолчал на это заявление, по-видимому решив, что разговор окончен. Эш и Далан тоже было нечего прибавить, раз капитан взял на себя ответственность за приказ: «Покинуть корабль!». Никакая любовь к приключениям не пересилит прямую и явную угрозу, сулящую погибель кораблю и пожизненную мешанину в голове у каждого из членов экипажа. Что бы там ни вещал мертвец из трюма, своя жизнь дороже.

Правда, Далан еще не решила, как поступить. В задаче, нагрузившей мозг, было слишком много неизвестных величин. Взять того же мертвеца. Следует ли полагаться на его слова? С научной точки зрения посмертное существование возможно, если разум имеет какой-то носитель. Информохимическая и энергоинформационная природа разума доказана. Случившееся с ними нуждается в оценке специалистов…

«…и в достаточном количестве гранат», — прибавила она.

Дождевальные распылители, выбрасывающие потоки мороси, превратили ствол в мокрый тоннель, черный и блестящий, с огнями контроля. Такими дирижабль, подходя в ночи к базе, видит посадочные огни.

Они шли, мерцая красными отблесками на ткани скафандров, держа пожарные гранатометы наготове. Молнии совсем поредели, бледно-лазурные вихри взвивались поодиночке, быстро затухая.

«Заглянуть бы в отсек 14. Придется свидетельствовать перед ситуационной комиссией, а я не видела, что происходит в нем. Плохо! Но там облако может быть в свернутом виде; начнет звать, притягивать… противно! Капитан прав — быть подальше от багажа! Но надо расспросить Учителя подробней — о природе явления и том, как он с ним борется…»

Против ожиданий, в ДО4 им все удалось; ремонт занял час тридцать семь минут. На обратном пути, естественно, клубилось облако, но они не дали ему развернуть сеть обаяния и, поймав всего по паре глюков, расстреляли препятствие двенадцатью зарядами. Увы, Форт оказался прав еще в одном предположении — четыре из шести пожарных ящиков ствола были пусты; запастись им повезло только в машинном отделении.

В 09.53 они переступили порог головного отсека, и щиты сомкнулись у них за спиной; Эш наконец-то смогла снять тяжелый скаф и вздохнуть полной грудью — до сей поры ее неотступно угнетало ожидание ужасного момента: оба пилота не вернутся, и она останется одна.

— Улов так себе, — Форт свалил у стены трофейные огнетушители. — У нас сто тридцать три выстрела, это пять ходок по стволу в оба конца, если гадина не усилится за наш счет. До конца скачка — без малого четыре часа. Начали подготовку.

Эш замерла над открывшимся входом в челнок; снизу подступала плотная, немая темнота; Эш поспешила включить свет на пристыкованном кораблике. Пусто. Безлюдный шлюз. Поднялся и звякнул, закрепляясь, трап, но это неживое, металлическое движение.

А вдруг и тут притаился плазмоид?..

Нет, не должно быть. Щиты, броня, двигатели отключены. Бояться нечего. Смелей, шнга.

Выяснилось, что бояться следовало не нападения яйца и не прилива непрошеных видений. В 11.24 Эш доложила в рубку:

— Очень плохие новости, капитан. Челнок не заправлен.

Форт в последние часы дважды был в боевом контакте с плазменно-газовой нечистью и беседовал с усопшим Учителем, поэтому не очень удивился.

— А дистанционная проверка сообщала — «Торнаки полны»; верь после этого приборам. Не могу отделаться от ощущения, что там какой-нибудь стержень подпилен. Осмотри движки как следует.

— Какие будут указания? — Эш не верила найденному, верней — не могла уложить в голове большую и черную мысль: «Нас хотят убить!»

— Повторяю — заверши осмотр. После скачка зарядим челнок с наших батарей.

«Пока до „Сервитера“ долетят бладраннеры, — суммировал Форт про себя, — пока придумают, как в него войти… можно открыть бортовые лацпорты в отсеках и сделать несколько маневров с выключенным гравитором… обоснуем их как испытание маневровых плазмаков. Груз-то и вылетел! Пока докажут, было или не было там что-нибудь… Зато у меня будет время переговорить с начальством „Скайленда“ и утрясти наши позиции».

Он мысленно подвел черту, злорадно умилился итогу и сел составлять правильное и продуманное письмо на «Скайленд».

«Держись, кот сиамский, — представил он себе утонченного Сато. — Мы тут понервничали по твоей милости; теперь ты попрыгай».

БЛОК 12

Теледебют Сато свершился на четвертом курсе президентской Академии госслужбы, где его учили сбору и анализу доносов. Туаманы Сэнтрал-Сити организовали большой бал, куда незагримированными допускались только репортеры; там Сато и прогремел впервые, станцевав и спев на подиуме партию соблазненной и кинутой фрейлины из имперской данс-оратории «Регентство герцога Доа и канцлера Гунгла». Все, даже оголтелые видовые расисты, запомнили хрупкое, надломленное горем существо в потоке снежных волос, мечущееся в перекрестии лучей, и маску черной тоски на фарфоровом лице.

Когда фрейлина с воплем «Увы, я тяжела от регента!» кинулась в воду, зал разразился криком высшей похвалы «Айо-ха!», а газеты назавтра выплеснули заголовки: «Имперский посол глубоко тронут», «Шабаш придурков состоялся», «Бал послужил сближению культур», «Высшая форма пресмыкательства перед имперцами», «Крепнет дружба цивилизаций», «Приз — экскурсия на ТуаТоу. Можете не возвращаться». Сато хранил эти газеты в специальной папке и порой перебирал, то тихо улыбаясь, то негодуя. Старые обиды — как давнишние друзья!