Возвращение фараона

Встретив гостей, Нефрет провела их по саду. Сановники любовались водоемом, виноградником, растениями редких пород, привезенными из Азии, цветочными клумбами. Завершив эту светскую церемонию, Нефрет провела их в зимнюю столовую, где ее муж беседовал с бывшим визирем Баги. Пришедшие сановники были удивлены, увидев его. Нефрет удалилась.

– Нам хотелось бы побеседовать с вами наедине, – заявил начальник царских писцов.

– Полагаю, что ваш приход связан с тем, как я исполняю свои обязанности. Почему бы моему предшественнику не помочь мне в этом испытании? Его советы могут оказаться весьма ценными.

Баги держался холодно и отчужденно; немного ссутулившись, он пристально и сурово смотрел на вошедших. Затем сказал:

– Еще вчера мы работали вместе, а сегодня вы видите во мне чужого?

– Разумеется, нет, – ответил управитель земельных угодий.

– В таком случае, – заключил Пазаир, – вопрос исчерпан. Мы обедаем впятером.

Гости расположились в изогнутых креслах. Перед каждым поставили низкий столик, на который слуги принесли подносы с яствами. Повар приготовил сочные куски говядины, запеченные в глиняном горшочке, и птицу, жаренную на вертеле. Рядом со свежеиспеченным хлебом появилось сливочное масло, с пажитником и тмином, сделанное без воды и соли и хранившееся в холодных погребах, чтобы оно не желтело. К мясу подали горошек и кабачки в соусе.

Виночерпий наполнил кубки красным вином из Дельты, поставил кувшин на деревянную подставку и вышел, прикрыв за собой дверь.

– Мы пришли от имени представителей высшей государственной власти страны, – заговорил начальник тайной службы.

– Кроме фараона и меня, – вставил Пазаир.

– Такого рода поправки представляются мне бесполезными, – обиделся сановник.

– Подобный тон крайне неприятен, – заметил ему Баги. – Какими бы ни были ваш возраст и положение, вы обязаны уважать визиря, назначенного фараоном.

– Наша совесть не позволяет нам воздерживаться от справедливых критических замечаний в адрес визиря.

Баги, возмущенный, поднялся:

– Я не приемлю такого подхода!

– Он ни неучтив, ни противозаконен, – парировал сановник.

– Я придерживаюсь иного мнения. Ваш долг – служить визирю и подчиняться ему.

– Но не тогда, когда его действия препятствуют благополучию Египта.

– Не желаю больше слышать ни слова. Обедайте без меня. – И Баги удалился из столовой.

Пораженный силой натиска и жестким отпором бывшего визиря, Пазаир почувствовал себя очень одиноким. Мясо и овощи остыли, дорогое вино осталось нетронутым.

– Мы имели длительную беседу с распорядителем Государственной казны, – признался управитель земельных угодий. – Его обеспокоенность не лишена оснований.

– Почему Бел-Тран не пришел с вами?

– Мы не сказали ему о наших намерениях. Он человек молодой, горячий, и мы побоялись, что ему не хватит сдержанности в таком серьезном деле. Молодость способна и вас увлечь в бездну, если, конечно, разум не восторжествует.

– Вы занимаете важные посты, где пустые речи неуместны. Поскольку мое время так же ценно, как и ваше, я буду вам очень обязан, если вы будете говорить по существу.

– Вот прекрасное доказательство вашего неправильного поведения, – усмехнулся сановник. – Управление Египтом требует большей гибкости.

– Правит фараон, я же стою на страже Маат.

– Повседневная жизнь иногда далека от идеала.

– Из-за таких вот мыслей, – заметил Пазаир, – Египту грозит скорая гибель.

– Вам не хватает опыта, поэтому вы слепо верите в устаревшие пустые идеалы, – рассудил управитель земельных угодий.

– Я так не считаю.

– Не руководствуясь ли идеалом, вы осудили главу провинции Коптоса, выходца из знатной и уважаемой семьи?

– Закон был применен невзирая на его положение.

– Не собираетесь ли вы сместить таким образом многих других уважаемых и знающих чиновников? – поднял брови сановник.

– Если они устроят заговор против своей страны, то будут задержаны и преданы суду, – отчеканил визирь.

– Вы путаете тяжкие преступления со служебной необходимостью.

– Подделка кадастра – это, по-вашему, не серьезный проступок?

– Мы ценим вашу законопослушность, – признал начальник царских писцов. – С начала карьеры вы доказали стремление к справедливости и приверженность истине. Никто и не думает с этим спорить. Народ уважает вас и восхищается вами, но достаточно ли этого, чтобы избежать катастрофы?

– В чем вы меня упрекаете?

– Возможно, ни в чем, если вы сумеете нас убедить.

Первый обмен ударами закончился; предстоял настоящий бой. Эти трое знали все о власти, иерархии и об устройстве общества. Если Бел-Трану уже удалось убедить их в своей правоте, у Пазаира практически нет шансов выиграть. Один, лишенный доверия, не окажется ли он хрупкой игрушкой?

– Мои службы, – заявил управитель земельных угодий, – составили список хозяев поместий, переписали поголовье скота, подсчитали урожай; мои подчиненные установили размер пошлин с учетом мнения земледельцев, но доход от налогов, полученных в результате этой огромной работы, будет слишком мал. Пошлины на фураж и крупный рогатый скот следовало бы удвоить.

– Я против.

– Ваши доводы?

– В тяжелые периоды увеличение налогов – худшее из решений. Мне кажется, что в первую очередь, нужно устранить несправедливость. У нас достаточно запасов продуктов, чтобы пережить несколько неурожайных лет.

– Внесите изменение в положение, дающее слишком большие преимущества жителям деревень. В случае неверного налогообложения у тех, кто живет в городе, имеется всего лишь три дня на обжалование, у жителей же провинций на это отведено три месяца.

– Я сам был жертвой этого закона, – вспомнил Пазаир. – Я увеличу сроки обжалования для горожан.

– Поднимите хотя бы налоги состоятельным людям!

– От самого крупного налогоплательщика Египта, правителя Элефантины, в казну поступает пошлина, стоимость которой равна четырем слиткам золота; от номарха среднего масштаба – тысяча хлебов, телята, быки, мед и мешки с зерном. Я не вижу необходимости требовать большего, ведь они содержат многочисленных слуг и заботятся о благосостоянии селений.

– Вы что же, собираетесь взяться за ремесленников?

– Разумеется, нет. Они и дальше будут освобождены от налогов, и я продлю запрет на изъятие их инструментов.

– Ну, может, вы согласитесь изменить налог на дрова? Следовало бы установить его во всех провинциях.

– Я внимательно изучил работу дровяных складов и то, как они распоряжаются кустарниками, пальмовым волокном и древесными отходами. В холодное время года дрова распределялись правильно. Зачем вносить изменения в работу бригад, если пополнение и расход запасов осуществляется без сбоев?

– Вы плохо владеете ситуацией, – высказал свое мнение начальник тайной службы. – Организация нашего налогообложения уже не соответствует требованиям времени. Производство должно быть увеличено. Его прибыльность...

– Слышу слова, дорогие сердцу Бел-Трана, – усмехнулся визирь.

– Он – распорядитель Государственной казны! Если вы в разладе с ним, каким образом вы собираетесь проводить последовательные действия? Прогоните его, и нас вместе с ним!

– Мы будем и дальше работать вместе, согласно традициям. Египет богат, Нил приносит нам изобилие, а залог процветания – наша каждодневная борьба с несправедливостью.

– Не застилает ли вам взор ваше прошлое? Интересы казны...

– В тот день, когда интересы казны возьмут верх над справедливостью, несчастье обрушится на эту землю, – перебил Пазаир.

– Нужно умалить роль храмов, – предложил начальник царских писцов.

– В чем вы упрекаете их?

– К ним поступают почти все продовольственные и прочие продукты, распределяемые среди населения по мере необходимости. Не лучше ли организовать более прямой путь?

– Это противоречило бы Закону и уничтожило бы Египет всего лишь через несколько лет. Храмы направляют нашу жизнь, жрецы, живущие в их стенах, не имеют иных забот, кроме сохранения гармонии. Благодаря храмам у нас есть связь с невидимым – с жизненными силами мироздания. Из их школ и мастерских выходят люди, творящие облик нашей страны на протяжении многих веков. Хотите ее обезглавить?