Убитая пирамида

До сих пор Монтумес ограничивался тем, что выполнял приказы визиря и всячески старался не вызвать его недовольства. И теперь ему было не по себе от предстоящей встречи.

Визирь устал и, казалось, дремал.

– Слушаю вас, Монтумес. Будьте кратки.

– Это не так просто…

– Упростите.

– Несколько воинов-ветеранов погибли в результате несчастного случая: упали с большого сфинкса.

– Административное расследование?

– Его вело армейское начальство.

– Что не так?

– Да вроде все в порядке. Я не смотрел официальные документы, но…

– Но благодаря связям вам удалось узнать их содержание. Это не поощряется, Монтумес.

Верховный страж опасался подобного выпада.

– Так уж повелось.

– Придется менять привычки. Но если все в порядке, в чем причина вашего прихода?

– Судья Пазаир.

– Недостойный служитель закона?

Голос Монтумеса становился все более гнусавым.

– Я не выдвигаю обвинения, просто меня настораживает его поведение.

– Он что, не соблюдает закон?

– Он убежден, что исчезновение начальника стражи – ветерана с безупречной репутацией – произошло при необычных обстоятельствах.

– У него есть доказательства?

– Никаких. Мне кажется, этот молодой судья хочет посеять смуту, чтобы обратить на себя внимание. Я осуждаю такое поведение.

– И правильно делаете, Монтумес. Ну а каково ваше мнение по существу дела?

– Оно не заслуживает внимания.

– Напротив, мне не терпится его услышать.

Вот она, ловушка.

Верховный страж терпеть не мог принимать ту или иную сторону из страха, что четко определенная позиция может вызвать чье-либо осуждение.

Визирь открыл глаза. Пронизывающий ледяной взгляд проникал прямо в душу.

– Вряд ли гибель этих несчастных сопряжена с какой-нибудь тайной, но я недостаточно хорошо знаком с делом, чтобы вынести окончательное суждение.

– Если сам верховный страж выражает сомнение, почему бы не засомневаться простому судье? Его первейший долг – не принимать ничего на веру.

– Разумеется, – прошептал Монтумес.

– Бездарных людей в Мемфис не назначают; наверняка Пазаир хорошо зарекомендовал себя.

– Все-таки атмосфера большого города, честолюбие, слишком большие полномочия… Возможно, такой груз ответственности не под силу молодому человеку?

– Посмотрим, – заключил визирь. – Если это так, я его смещу. А пока пусть продолжает. И я надеюсь, что вы его всячески поддержите.

Баги запрокинул голову и закрыл глаза. Уверенный, что он продолжает смотреть из-под век, Монтумес встал, поклонился и вышел, приберегая ярость для своих слуг.

Едва взошло солнце, к конторе судьи Пазаира подошел крепкий, коренастый, загорелый Кани. Он примостился у закрытых дверей рядом с Северным Ветром. Об осле Кани мечтал давно. Он помог бы ему таскать тяжести, и спина, всю жизнь сгибавшаяся под грузом кувшинов с водой для поливки сада, получила бы наконец долгожданный отдых. А поскольку Северный Ветер охотно внимал его речам, он принялся рассказывать ему о беспросветно однообразных трудовых буднях, о том, как он любит землю, как заботливо роет оросительные канавы и какую радость испытывает при виде распустившегося цветка.

– Кани… вы хотели меня видеть?

Садовник кивнул.

– Заходите.

Кани заколебался. Контора судьи, как и город в целом, вызывали у него страх. Вдали от сельских просторов ему было неуютно. Слишком много шума, тошнотворных запахов и совсем не видно горизонта. Если бы речь не шла о его будущем, он никогда бы не отважился вступить в лабиринт мемфисских улиц.

– Я пропал, совсем пропал, – сказал он.

– Опять неприятности с Кадашем?

– Да.

– В чем он вас обвиняет?

– Я хочу уйти, а он не отпускает.

– Уйти?

– В этом году мой сад дал овощей втрое больше предписанного. Значит, я могу стать независимым земледельцем.

– Это законно.

– Кадаш это отрицает.

– Опишите мне свой земельный участок.

Старший лекарь принял Нефрет в тенистом парке своей роскошной усадьбы. Сидя под цветущей акацией, он потягивал молодое и легкое розовое вино. Слуга обмахивал его опахалом.

– Прекрасная Нефрет, как я рад вас видеть!

На девушке было скромное платье и старомодный короткий парик.

– Уж очень вы сегодня строги: платье-то давно вышло из моды.

– Вы заставили меня прервать работу в аптеке; мне хотелось бы знать, зачем вы меня вызвали.

Небамон приказал слуге удалиться. Уверенный в своей неотразимости и в том, что красота места окажет на Нефрет должное воздействие, он решил дать ей последний шанс.

– Вы меня недолюбливаете.

– Я хотела бы получить ответ на свой вопрос.

– Насладитесь прекрасной погодой, восхитительным вином, посмотрите, в каком раю мы живем. Вы прекрасны, умны, и ваш талант целительницы превышает способности самых именитых наших лекарей. Однако у вас нет ни состояния, ни опыта; без моей помощи вам придется прозябать в каком-нибудь селении. Поначалу сила духа поможет вам преодолеть испытание; но придет зрелость и вы пожалеете, что так дорожили своей чистотой. Карьеру не выстроишь на идеалах, Нефрет.

Скрестив руки, девушка смотрела на пруд, где среди лотосов дрались утки.

– Вы научитесь любить меня и мои повадки.

– Ваши тщеславные помыслы меня не касаются.

– Вы достойны стать супругой старшего придворного лекаря.

– – Мне кажется, что вы заблуждаетесь на мой счет.

– Я хорошо знаю женщин.

– Вы в этом уверены?

Улыбка застыла на лице Небамона.

– Вы забыли, что ваше будущее в моих руках?

– Над ним властны боги, но не вы.

Небамон встал, лицо его помрачнело.

– Оставьте богов в покое и подумайте о моих словах.

– Не надейтесь.

– Я предупреждаю вас в последний раз.

– Я могу вернуться к работе?

– Судя по отчетам, которые я только что получил, ваши познания в лекарственных снадобьях явно недостаточны.

Нефрет не потеряла самообладания, она опустила руки и посмотрела в глаза обвинителю.

– Вы отлично знаете, что это неправда.

– Отчеты составлены по всем правилам.

– Кто же их написал?

– Аптекари, которые дорожат своим местом и будут удостоены повышения по службе за проявленную бдительность. Раз вы не умеете готовить сложные лекарства, я не вправе доверить вам ответственную должность. Надеюсь, вы понимаете, что это означает? Вы не сможете и шагу ступить по иерархической лестнице. Вы будете скованы по рукам и ногам, не имея доступа к лучшим лекарствам; все аптеки находятся в моем ведении, и для вас они будут закрыты.

– От этого пострадают больные.

– Вам придется передавать своих пациентов более сведущим коллегам. А когда столь жалкое существование станет окончательно невыносимым, вы приползете к моим ногам.

Денес сошел с носилок перед воротами усадьбы Кадаша в тот момент, когда Пазаир разговаривал с привратником.

– У вас тоже болят зубы? – поинтересовался судовладелец.

– Нет, у меня проблема другого рода.

– Хорошо вам! А я места себе не нахожу от боли. Что случилось: у Кадаша неприятности?

– Просто нужно кое-что уладить.

Краснорукий зубной лекарь поздоровался с посетителями.

– С кого начнем?

– Денес ваш пациент; я же пришел довести до конца дело Кани.

– Моего садовника?

– Он больше не ваш садовник. Своим трудом он заслужил право на независимость.

– Чушь! Он служит у меня и будет служить.

– Поставьте свою печать на этот документ.

– Ни за что!

Голос Кадаша дрожал.

– В таком случае я буду действовать в судебном порядке.

– Не надо нервничать! – вмешался Денес. – Отпусти ты этого садовника, Кадаш; я найду тебе другого.