Потерянные

Несколько мгновений Маркко изучал её.

— В таком случае, — сказал он наконец, — мы зашли в тупик.

— Боюсь, что так, — согласилась Мара. — Если ты пристрелишь Гента, ты потеряешь свой щит. Что более важно, ты не успеешь нацелить свой бластер на меня: я всё равно застрелю тебя первой. За это я ручаюсь.

— И я тебе верю, — протянул Маркко. — Ну а если я попытаюсь нацелить на тебя бластер прямо сейчас…

— Произойдёт то же самое, — сообщила Мара. — Тебе следовало пристрелить меня сразу вместо того, чтобы пытаться взять заложника.

— Да, — пробормотал Маркко. — Согласен: я определённо допустил промашку. Но я хотел понять, кто ты и что тебе нужно.

— О, да тут всё просто, — ответила Мара. — Я — правосудие. — Она кивнула на мёртвого Эгрона. — Он пытался предать Империю. Я признала его виновным и привела приговор в исполнение.

— Всё так просто?

— Всё так просто, — подтвердила Мара.

Губы Маркко подёрнулись.

— Похоже, я и в самом деле влип.

Мара бросила взгляд на перекошенное от ужаса лицо Гента. Повстанческий оперативник, враг Империи и всего, во что она когда-то верила… и напуганный гражданский. Ребёнок, попавший в беду отнюдь не по своей вине.

К чему её обязывал долг?

Когда-то она твёрдо знала ответ на этот вопрос. Сейчас в её сознании всё перемешалось.

Но Гент пришёл сюда, доверившись ей. Доверившись.

И теперь, когда император мёртв, а Империя — в руках отморозков вроде Айсард, возможно, вера — единственное, что для неё что-то значило.

— Не обязательно, — известила она Маркко. — Казнив предателя, я выполнила свой долг. Против тебя я ничего не имею.

Маркко фыркнул.

— Ну да, как же. Человек, олицетворяющий себя имперским правосудием, не имеет ничего против повстанческого агента?

— Давай сделаем так, — сказала Мара. — Предлагаю уговор. Ты отпускаешь Гента и кладёшь бластер на землю, после чего мы все трое расходимся полюбовно, живые и невредимые. Ты настаиваешь на продолжении игры в повстанческого героя — и я буду единственной, кто уйдёт отсюда живым.

Взгляд Маркко метнулся к мёртвому Эгрону, затем снова переключился на Мару.

— Почему я должен тебе верить?

Мара пожала плечами.

— Почему нет? У меня есть всё, что мне нужно: мёртвый предатель, военные шифры, которые больше никогда не попадут в ненадёжные руки. Я могу себе позволить небольшую щедрость. — Она взметнула брови. — Кроме того, как я уже сказала, мне не по нраву убийства невинных, особенно когда они совсем ещё дети.

Несколько долгих мгновений Маркко пристально изучал её. Мара недвижимо стояла на месте, её сердце колотилось, а глаза неотступно следили за любыми движениями повстанца. И пусть только попробует хоть видом показать, что уязвлённое самолюбие всё-таки перевесило инстинкты самосохранения…

В следующую секунду он медленно отжал дуло бластера от виска Гента и ослабил хватку на его шее. Гент издал тихий булькающий звук, после чего повалился на пол, словно тонкий опустошённый мешок. Ещё несколько мгновений Маркко стоял на месте, целясь в потолок, его взгляд блуждал по Маре, беззвучно приглашая её отречься от своих обещаний.

Но Мара не сдвинулась с места; тогда, сделав глубокий вдох, Маркко развернул бластер дулом вниз и заткнул его в карман своего пальто.

— До скорого, — молвил он, коротко поклонившись. Повернувшись к ним спиной, он шагнул в боковой коридор, из которого вышел, и исчез за поворотом.

Ещё несколько секунд Мара прислушивалась к его удаляющимся шагам, затем распрямилась. По-прежнему сжимая в руке бластер, она подошла к телу Эгрона и забрала меч.

— Пойдём, Гент, — сказала она, пряча оружие обратно в потайное отделение жакета. — Дверь вон там. Нам пора.

Когда они отдалились от дворца на три квартала и завывание аварийных сирен наконец стихло, Гент решился заговорить.

— Вы и вправду были готовы позволить ему убить меня? — спросил он.

— Если бы он хотел убить тебя, я бы ничем не смогла ему помешать, — ответила Мара. — Прости, но по-иному было просто нельзя. Всё, что я могла сделать, — это попробовать убедить его, что ты ничего для меня не значишь и он не сможет использовать тебя в качестве рычага.

— Но вы правда имперский агент?

Мара сглотнула.

— Была когда-то, — признала она. — Прямо сейчас… скажем так, у меня нет постоянного прибежища.

Гент с трудом переварил это.

— Что же нам теперь делать?

— Убираться отсюда, и как можно скорее, — ответила Мара. — Слишком многие видели нас там, во дворце. Как только они смекнут, что к чему, они будут разыскивать нас обоих. Что тебе нужно, чтобы добраться до дома?

— Не знаю, — буркнул Гент. — Деньги на билет, полагаю. У нас есть время, что бы вернуться в гостиницу за моим рюкзаком?

— Не лучшая из идей, — произнесла Мара, покачав головой. — Мне казалось, что люди Маркко не смогли отследить мой путь в прошлый раз. Но теперь я знаю: Маркко гораздо умнее, чем я думала.

Она бросила хмурый взгляд через плечо. Она совсем забыла о той группировке мятежников, которая по всем предположениям должна была поджидать их на выходе из дворца. Однако она так не встретила ни одного из них у ворот, как, впрочем, не было и других преград на пути к свободе. Неужели они все разбежались по лесам, когда взвыли первые аварийные сирены?

Или, быть может, они снова собрались у гостиницы Мары в надежде свершить отложенное возмездие?

— Нет, это определённо плохая идея, — заключила она. — Прости.

— Всё в порядке, — вздохнул Гент. — Я и сам это уже понял.

— Как бы там ни было, мне тоже придётся оставить там большую часть своих пожитков, — произнесла Мара, роясь по карманам. — Не в курсе, сколько стоит билет до Сибисима?

— Э… не совсем, — сознался он. — Вероятно, сотен восемь. Или девять.

Мара скорчила гримасу. Иными словами, почти все её сбережения. Похоже, она скатывается на самое дно.

— Держи. — Она протянула ему деньги. — Надеюсь, этого хватит.

— Но я не могу взять ваши деньги, — запротестовал он.

— Бери, — приказала Мара, будучи не в настроении спорить ещё и об этом. — Я смогу заработать себе на отъезд с этого камешка. А ты просто возвращайся домой, ладно?