Страница 9 из 40
– Увы, – сказал Стивен.
– Per vias rectas[90], – твердо произнес мистер Дизи.
– Это его девиз. Он голосовал за унию и ради этого натянул ботфорты и поскакал в Дублин из Нижнего Ардса.
Трала – лала, трала -лала.
На Дублин путь кремнист.
Деревенщина-сквайр в седле, лоснящиеся ботфорты. Славный денек, сэр Джон. Славный денек, ваша честь. День-денек… День-денек… Ботфорты болтаются, трусят в Дублин. Трала -лала, трала -лала, трусят.
– Кстати, это напомнило мне, – сказал мистер Дизи. – Вы бы могли оказать мне услугу через ваши литературные знакомства. У меня тут письмо в газету. Вы не присядете на минутку, я бы допечатал конец.
Он подошел к письменному столу у окна, подвинул дважды свой стул и перечел несколько слов с листа, заправленного в пишущую машинку.
– Присаживайтесь. Прошу меня извинить, – сказал он через плечо. – Законы здравого смысла . Одну минутку.
Вглядываясь из-под косматых бровей в черновик возле своего локтя и бормоча про себя, он принялся тукать по тугим клавишам машинки, медленно, иногда отдуваясь, когда приходилось возвращать валик, чтобы стереть опечатку.
Стивен бесшумно уселся в присутствии августейшей особы. Развешанные по стенам в рамках, почтительно застыли изображенья канувших в Лету лошадей, уставив кверху кроткие морды: Отпор лорда Гастингса, Выстрел герцога Вестминстерского, Цейлон герцога Бофора, взявший Парижский приз в 1866году. На седлах легкие жокеи в чутком ожиданье сигнала. Он следил за их состязанием, поставив на королевские цвета, и сливал свои крики с криками канувших в Лету толп.
– Точка, – дал указание клавишам мистер Дизи. – Однако скорейшее разрешение этого важного вопроса …
Куда Крэнли меня привел, чтобы разом разбогатеть, таскались за его фаворитами средь грязью заляпанных бреков, орущих букмекеров у стоек, трактирной вони, месива под ногами. Один к одному на Честного Мятежника, на остальных десять к одному! Мимо жуликов, мимо игроков в кости спешили мы вслед за копытами, картузами и камзолами, и мимо мяснолицей зазнобы мясника, жадно всосавшейся в апельсин[91].
Пронзительные крики донеслись с поля и трель свистка.
Еще гол. Я среди них, в свалке их борющихся тел, на турнире жизни. Ты хочешь сказать, тот маменькин сынок, заморыш со слегка осовелым видом? Турниры. Время отражает толчок толчком, каждый раз. Турниры, грязь и рев битв, застывшая предсмертная блевотина убитых, вопль копий, наживленных кровавыми человечьими кишками.
– Готово, – произнес мистер Дизи, вставая с места.
Он подошел к столу, скрепляя вместе свои листки. Стивен тоже поднялся.
– Я тут все выразил в двух словах, – сказал мистер Дизи. – Это насчет эпидемии ящура. Взгляните бегло, пожалуйста. Вопрос бесспорный.
Позволю себе вторгнуться на ваши уважаемые столбцы. Пресловутая политика невмешательства, которая столь часто в нашей истории. Наша скототорговля.
Судьба всех наших старинных промыслов. Ливерпульская клика, похоронившая проект Голуэйского порта[92]. Европейские конфликты. Перевозки зерна через узкие проливы. Завидная невозмутимость ведомства земледелия. Не грех вспомнить классиков. Кассандра. От женщины, не блиставшей добродетелью[93].
Перейдем к сути дела.
– Я выражаюсь напрямик, вы согласны? – спросил мистер Дизи у читавшего Стивена.
Эпидемия ящура. Известен как препарат Коха. Сыворотка и вирус. Процент вакцинированных лошадей. Эпизоотии. Императорские конюшни в Мюрцштеге, Нижняя Австрия. Квалифицированные ветеринары. Мистер Генри Блэквуд Прайс. Любезное предложение беспристрастной проверки. Законы здравого смысла. Вопрос чрезвычайно важен. Взять быка за рога в прямом и переносном смысле. Позвольте поблагодарить за предоставленную возможность.
– Я хочу, чтобы это напечатали и прочли, – сказал мистер Дизи. – Вот увидите, при следующей же вспышке они наложат эмбарго на ирландский скот. А болезнь излечима. И ее лечат. Как пишет мне родственник, Блэквуд Прайс, в Австрии специалисты научились бороться с ней и надежно вылечивают. Они предлагают приехать к нам. Я пробую найти ходы в ведомстве. Сейчас попытаюсь привлечь газеты. Но всюду столько препятствий… столько интриг… закулисных происков, что…
Подняв указательный палец, он, прежде чем продолжать, погрозил им стариковато в воздухе.
– Помяните мои слова, мистер Дедал, – сказал он. – Англия в когтях у евреев. Финансы, пресса: на всех самых высоких постах. А это признак упадка нации. Всюду, где они скапливаются, они высасывают из нации соки. Я это наблюдаю не первый год. Ясно как божий день, еврейские торгаши уже ведут свою разрушительную работу. Старая Англия умирает.
Он быстро отошел в сторону, и глаза его засветились голубизной, оказавшись в столбе солнечного света. Он оглянулся по сторонам.
– Умирает, – повторил он, – если уже не умерла.
И крики шлюх глухой порой,
Британия, ткут саван твой[94].
Глаза его, расширенные представшим видением, смотрели сурово сквозь солнечный столб, в котором он еще оставался.
– Но торгаш, – сказал Стивен, – это тот, кто дешево покупает и дорого продает, будь он еврей или не еврей, разве нет?
– Они согрешили против света, – внушительно произнес мистер Дизи. – У них в глазах тьма. Вот потому им и суждено быть вечными скитальцами по сей день.
На ступенях парижской биржи златокожие люди показывают курс на пальцах с драгоценными перстнями. Гусиный гогот. Развязно и шумно толпятся в храме, под неуклюжими цилиндрами зреют замыслы и аферы. Все не их: и одежда, и речь, и жесты. Их выпуклые медлительные глаза противоречили их словам, а жесты были пылки, но незлобивы, хотя они знали об окружающей вражде и знали, что их старания тщетны. Тщетно богатеть, запасать. Время размечет все. Богатство, запасенное у дороги, его разграбят и пустят порукам. Глаза их знали годы скитаний и знали, смиренные, о бесчестье их крови.
– А кто нет? – спросил Стивен.
– Что вы хотите сказать? – не понял мистер Дизи.
Он сделал шаг вперед и остановился у стола, челюсть косо отвисла в недоумении. И это мудрая старость? Он ждет, пока я ему скажу.
– История, – произнес Стивен, – это кошмар[95], от которого я пытаюсь проснуться.
На поле снова крики мальчишек. Трель свистка: гол. А вдруг этот кошмар даст тебе пинка в зад?
– Пути Господни неисповедимы, – сказал мистер Дизи. – Вся история движется к единой великой цели, явлению Бога.
Стивен, ткнув пальцем в окошко, проговорил:
– Вот Бог.
Урра! Эх! фью -фьюйть!
– Как это? – переспросил мистер Дизи.
– Крик на улице, – отвечал Стивен, пожав плечами[96].
Мистер Дизи опустил взгляд и некоторое время подержал пальцами переносицу. Потом поднял взгляд и переносицу отпустил.
– Я счастливей вас, – сказал он. – Мы совершили много ошибок, много грехов. Женщина принесла грех в мир. Из-за женщины, не блиставшей добродетелью, Елены, сбежавшей от Менелая, греки десять лет осаждали Трою. Неверная жена впервые привела чужеземцев на наши берега, жена Макморро[97] и ее любовник О'Рурк, принц Брефни. И Парнелла[98] погубила женщина. Много ошибок. Много неудач, но только не главный грех. Сейчас, на склоне дней своих, я еще борец. И я буду бороться за правое дело до конца.
Право свое, волю свою Ольстер добудет в бою[99].
Стивен поднял руку с листками.
90
прямым путем (лат.). этот лат. девиз был также девизом колледжа Бельведер, где учились Джойс и Стивен.
91
Куда Крэнли… апельсин – воспоминание Стивена близко воспроизводит эпифанию XXXII (здесь и далее мы следуем нумерации, данной Ж.Обером во фр.издании: J.Joyce. Oeuvres. I. Bibl. de la Pleiade, 1982).
92
Ливерпульская клика… порта. – В 1850-х годах возник проект превращения гавани Голуэй на западе Ирландии в большой трансатлантический порт. Проект осуществлялся неудачно и был оставлен; слухи (не имевшие оснований) приписывали неудачу проискам ливерпульских судовладельцев, которым проект грозил конкуренцией. Тема проекта возвращается в эп. 16; Джойс также писал о нем, с большим одобрением, во время своего пребывания в Голуэе в 1912 г. (итал. очерк «Мираж аранского рыбака»).
93
Женщина, не блиставшая добродетелью – как увидим ниже, Елена Прекрасная. Поэтому здесь – одна из Гомеровых аллюзий: Телемак, покинув Нестора, встречает вскоре Елену.
94
И крики шлюх… – У.Блейк. «Изречения невинности» (ок. 1803).
95
«История – это кошмар…» – афоризм Стивена перекликается со словами французского поэта Жюля Лафорга (1860-1887): «История – это старый запутанный кошмар, который не догадывается о том, что лучшие шутки – самые короткие». Сходное выражение есть также у Маркса в работе «Восемнадцатое брюмера Луи Бонапарта».
96
«Бог… крик на улице» – вариация на тему библейского текста о Премудрости Божией: «Премудрость возглашает на улице, на площадях возвышает голос свой». Притч. I, 20-21.
97
Последний исторический пассаж Псевдо-Нестора. Первое англо-норманнское вторжение в Ирландию предпринято было в 1169 г. Генрихом II по наущению не неверной жены Макморро, а самого Дермота Макморро (1135-1171), свергнутого короля Ленстера. «Неверная жена» Деворгилла имела О'Рурка своим мужем, а Макморро – любовником, в противоположность речам Дизи. Эту его ошибку Джойс специально добавил при книжной публикации «Улисса», в «Литл ривью» Дизи говорил правильно.
98
Чарльз Стюарт Парнелл (1846-1891) – крупнейшая фигура ирландской политики конца XIX в., харизматический лидер, деятель с драматическою судьбой. Действуя энергично и успешно, он вплотную приблизился к осуществлению планов гомруля, т.е. самоуправления для Ирландии, достиг немалого сплочения нации и оживления национального сознания. Затем, однако, последовало крушение. Любовная связь Парнелла и миссис Кэтрин О'Шей привела к скандальному бракоразводному процессу; одновременно от него отступились политические соратники. Вскоре он заболел и в цвете лет скоропостижно скончался. Для Джойса его фигура всегда значила очень много. С детских лет Парнелл для него – образ национального героя, и ему было посвящено первое, что Джойс написал, – детское стихотворение, где он клеймил неверных Парнелловых сподвижников. Образ не потускнел и поздней – в 1907 г. Джойс пишет: «Парнелл – самый грозный из всех вождей, кому выпало водить ирландцев на бой»; в 1913: «Два величайших ирландца современной эпохи – Свифт и Парнелл». Перу его принадлежит и панегирик «Тень Парнелла» (1912), где Парнелл сравнивается с Моисеем, ведущим свой народ в землю обетованную (сквозной джойсов образ, ср. эп. 7, 14). Здесь сошлись вместе важные внутренние темы Джойса – любовь, предательство, трагическая и жертвенная судьба крупной личности; и можно сказать, пожалуй, что Парнелл – одна из главных закадровых фигур романа. О нем говорится еще много раз, и в эп. 16 Джойс даже ухитряется связать его с темой странствий и возвращения, центральной мифологемой «Улисса» и «Одиссеи».
99
«Право свое…» – лозунг ольстерских противников гомруля, впервые брошенный в Англии лордом Рэндольфом Черчиллем (1849-1895) в борьбе против биллей Гладстона о гомруле.