Улисс

Развратные люди.

Голубым смертоносным огоньком разгорается фитиль меж ладоней. Рыхлые волокна табака занимаются; пламя и едкий дым освещают наш угол. Грубые скулы под его фуражкой ольстерского боевика[195]. Как бежал главный центр[196], подлинная история. Переоделся новобрачной, представляете, фата, флердоранж, и укатил по дороге на Малахайд. Именно так, клянусь. Об ушедших вождях[197], о тех, кого предали, о безумных побегах. Переодетые, пойманные, сгинувшие – их больше нет.

Отвергнутый влюбленный. В ту пору, надо вам сказать, я был этакий деревенский здоровяк, как-нибудь покажу карточку. Клянусь, был таким.

Влюбленный, ради ее любви он прокрался с полковником Ричардом Берком, таном[198] своего клана, к стенам Клеркенуэллской тюрьмы[199] и сквозь туман видел, припав к земле, как пламя мщения швырнуло их вверх. Обращаются в осколки стекло и камень. В веселом городке Париже скрывается он, Иген Парижский, и никто не разыскивает его, кроме меня. Его дневные пристанища, обшарпанная печатня, его три трактирчика, да логово на Монмартре, где коротает он недолгие ночные часы, на рю де ла Гутт-д'Ор[200], дорогое убранство по стенам – засиженные мухами лица ушедших. Без любви, без родины, без жены. А она себе поживает тепло и мило без своего изгнанника, эта мадам на рю Жи-ле-Кер, с канарейкой и двумя франтами-постояльцами. Щечки с пушком, полосатая юбка, игривость, как у молоденькой. Отвергнутый и неунывающий.

Скажите Пэту, вы меня видели, хорошо? Я как-то пробовал приискать ему, бедняге, работу. Mon fils[201], солдат Франции. Я его учил петь «Ребята в Килкенни лихие удальцы». Знаете эту старую песню? Я научил ей Патриса. Старый Килкенни: святой Канис[202], замок Стронгбоу на Норе[203]. А мотив такой: «э-эй». За руку Нэппер Тэнди взял меня[204].

Э– эй, ребята

В Килкенни…

Слабая, высохшая рука на моей руке. Они забыли Кевина Игена, но не он их. Воспомню тебя, о Сионе[205].

Он подошел ближе к морю, сырой песок облепил подошвы. Свежий ветер приветно пахнул в лицо, буйный ветер, напоенный лучами, бередящий, как струны, буйные нервы. Я что, собрался идти до самого маяка? Он резко остановился, ноги тут же начали вязнуть. Назад.

Повернув, он оглядел берег к югу, ноги снова начали, вязнуть, в новых лунках. Вон башня, холодная сводчатая комната ждет. Снопы света из окон безостановочно движутся, медленно и безостановочно, как вязнут ноги в песке, ползут к сумеркам по полу-циферблату. Синие сумерки, опускается ночь, синяя глубокая ночь. В сводчатой темноте они ждут, их отодвинутые стулья и мой чемодан-обелиск, вокруг стола с оставленными тарелками. Кому убирать? Ключ у него. Я не буду спать там сегодня ночью. Безмолвная башня с закрытой дверью погребла в себе их слепые тела, сахиба – охотника на пантер и его пойнтера. Зов безответен. Он вытащил увязшие ноги и двинулся назад вдоль дамбы из валунов. Все берите, владейте всем. Со мной шагает душа моя, форма форм. Так в лунные стражи торю я тропу над черно-серебристыми скалами[206], слыша искусительный поток Эльсинора.

Поток догоняет меня. Отсюда мне видно. Тогда возвращайся дорогой на Пулбег, от воды подальше. Он пробрался по скользким водорослям, через осоку, и уселся на скальный стул, пристроив тросточку в расселину.

Вздувшийся труп собаки валялся на слое тины. Перед ним – лодочный планшир, потонувший в песке. Un coche ensable[207], назвал Луи Вейо[208] прозу Готье. Эти грузные дюны – язык, принесенный сюда приливом и ветром. А там каменные пирамиды мертвых строителей, садки злобных крыс. Там прятать золото. Попробуй. У тебя есть. Пески и камни.

Обремененные прошлым. Игрушки сэра Лута[209]. Берегись, как бы не получить по уху. Я свирепый великан, тут валуны валяю и по костям гуляю. Фу-фу-фу.

Чую, ирландским духом пахнет.

Точка, увеличиваясь на глазах, неслась на него по песчаному пространству: живая собака. О боже, она набросится на меня? Уважай ее свободу. Ты не будешь ничьим господином и ничьим рабом. У меня палка. Сиди спокойно. Подальше наискось бредут к берегу из пенистого прилива чьи-то фигуры, две. Две марии[210]. Надежно запрятали ее в тростниках. Ку-ку. Я тебя вижу. Нет, собаку. Бежит обратно к ним. Кто?

Ладьи лохланнов[211] причаливали тут к берегу в поисках добычи, кровавоклювые носы их низко скользили над расплавленным оловом прибоя. Датчане-викинги, бармы томагавков блестят на груди у них, как храбрый Мэйлахи носил на шее обруч золотой[212]. Стая кашалотов[213] прибилась к берегу в палящий полдень, пуская фонтаны, барахтаясь на мели. И тут, из голодного города за частоколом – орда карликов в кургузых полукафтаньях, мой народ, с мясницкими ножами, бегут, карабкаются, кромсают куски зеленого, ворванью пропахлого мяса. Голод, чума и бойни. Их кровь в моих жилах, их похоти бурлят во мне. Я шел среди них по замерзшей Лиффи, другой я, подменыш, среди плюющихся смолой костров. Не говорил ни с кем; и со мной никто.

Собачий лай приближался, смолкал, уносился прочь. Собака моего врага[214]. Я стоял неподвижно, безмолвный, бледный, затравленный. Tembilia meditans[215]. Лимонный камзол[216], слуга фортуны[217], посмеивался над моим страхом. И это тебя манит, собачий лай их аплодисментов? Самозванцы: прожить их жизни. Брат Брюса, Томас Фицджеральд, шелковый рыцарь, Перкин Уорбек, лжеотпрыск Йорка, в бело-розовых шелковых штанах, однодневное диво, и Лэмберт Симнел, со свитой карлов и маркитантов, венчанный поваренок[218]. Все потомки королей. Рай для самозванцев и тогда и теперь. Он спасал утопающих, а ты боишься визга дворняги. Но придворные, что насмехались над Гвидо в Ор-сан-Микеле, были у себя в доме[219]. В доме… На что нам твоя средневековая заумь! Сделал бы ты, как он? Рядом была бы лодка, спасательный буй. Natiirlich[220], для тебя специально.

Сделал бы или нет? Человек, утонувший девять дней назад возле Мейденрок.

Сейчас ждут всплытия. Скажи-ка начистоту. Я хотел бы. Я попытался бы. Я слабовато плаваю. Вода холодная, мягкая. Когда я окунул голову в таз, в Клонгоузе. Ничего не вижу! Кто там за мной? Скорей обратно, скорей! Видишь, как быстро прилив прибывает со всех сторон, как быстро заполняет все ложбинки песков, цвета шелухи от бобов какао? Если бы под ногами была земля. И все равно хочу, чтобы его жизнь была его, а моя моей. Утопленник.

195

Ольстерские боевики – протестантские экстремисты в конце XVIII в., предшественники оранжистов. Превращение националиста и католика Игена в такую фигуру – очередной протеизм.

196

Главный центр – титул главы Общества фениев Джеймса Стивенса (1824-1901). Речь идет о его побеге из Дублинской тюрьмы в конце 1867 г.

197

Ушедшие вожди – лидеры, отошедшие от борьбы; выражение восходит к стихотворению англ. поэта Роберта Браунинга (1812-1889) «Ушедший вождь» (1845), где Браунинг осуждает переход на сторону англ. официоза поэта У.Вордсворта (1770-1850).

198

Тан – у древних ирландцев, преемник вождя клана, избираемый при жизни вождя.

199

Взрыв стен Клеркенуэллской тюрьмы в Лондоне – операция фениев в декабре 1867 г. Прототип Игена Дж.Кейси и другой фений, полковник американской армии Ричард О'Салливен Берк, заключенные в тюрьме, по условленному, должны были к моменту взрыва пробраться и залечь под стеной тюремного дворика, чтобы не пострадать. Хотя взрыв произошел, побег не удался; но Кейси был позднее оправдан судом.

200

На рю де ла Гутт д'Ор… ушедших – согласно комментарию Гиффорда, под ушедшими надо понимать героинь Золя Жервезу Маккар и ее дочь Нана, живших в этом квартале Монмартра. При таком толковании нужен другой перевод: на улице… украшенной лицами ушедших в мушиных пятнах; но толкование весьма натянуто.

201

мой сын (франц.)

202

Св.Канис, или Кенни (умер ок.599) – ирл. святой, в честь которого названы город и графство Килкенни.

203

Стронгбоу, «Тугой Лук» (англ.) – один из вождей норманнов, предводитель первого англо-норманнского вторжения в Ирландию в 1169 г.; его замок на р.Норе был построен в 1172 г.

204

За руку Нэппер Тэнди взял меня – из ирл. патриотической баллады «Носящий зеленое», о восстании 1798 г.

205

Воспомню тебя, о Сионе – Пс 136, 1.

206

Черно-серебристый – цвет бороды призрака в «Гамлете» I, 2; «искусительный поток» Эльсинора – «Гамлет» I, 4; выражение «поток искушения» есть в «Портрете».

207

повозка в песке (франц.)

208

Луи Вейо (1813-1883) – французский журналист, ярый католик, резкий критик романтиков, и в частности Теофиля Готье (1811-1872), бывшего крупным поэтом, а также романистом и эссеистом. Приводимое выражение – из очерка Вейо «Подлинный парижский поэт», вошедшего в сборник «Запахи Парижа» (1867). Его пылкая поддержка папства создала ему популярность в ирл. церкви и в иезуитских учебных заведениях, где его творчество пропагандировалось.

209

Сэр Лут – видимо, измышление Джойса; в ирл. мифах фигурирует великан Луг Длинная Рука.

210

Две марии – вероятно. Св.Дева Мария и Мария Магдалина. Новозаветные образы тут же сливаются с ветхозаветною матерью Моисея, укрывшей его колыбель в тростниках (Исх 2, 3).

211

Лохланны, «жители озер» (ирл.) – прозвище норвежцев, совершавших набеги на Ирландию в VIII-IX вв.; ими был основан Дублин. Датчане-викинги совершали подобные же набеги поздней.

212

Как храбрый Мэйлахи… – строка из стихотворения Томаса Мура (1779-1852) «Пусть вспомнит Эрин дни былые». Имеется в виду легенда о том, что ирл. король Мэйлахи, успешно сражавшийся с норманнами, снял с побежденного датского вождя и надел себе золотой шейный обруч.

213

Стая кашалотов… – по свидетельству хроник, во время голода в Дублине в 1331 г. к берегу принесло стаю кашалотов, и жители перебили более двухсот из них. Следующая историческая сцена – небывалые морозы зимой 1338 г., когда дублинцы жгли костры на льду городской реки Лиффи.

214

Собака моего врага – «Король Лир» IV, 7.

215

ужасное помышляя (лат.)

216

Лимонный камзол – Маллиган в лимонном жилете.

217

Слуга фортуны – в «Гамлете» (II, 2) Розенкранц и Гильденстерн называют себя «приближенными фортуны».

218

Когорта самозванцев. Брат Брюса – Эдвард Брюс (убит в 1318 г.), младший брат шотл. короля Роберта Брюса, успешно защищавшего независимость Шотландии от Англии. В 1314 г. Эдвард начал вторжение в Ирландию с целью ее освобождения от Англии, но был убит ирландцами как самозванец. Томас Фицджеральд (1513-1537) поднял в 1534 г. безнадежное восстание против англичан, был взят ими в плен и казнен; вошел в историю как «Шелковый Томас», ибо его сторонники носили шелковый опознавательный знак. Перкин Уорбек (ок.1474-1499) – самозванец, в царствование Генриха XII объявивший себя сыном короля Эдуарда IV и претендентом на трон. Был быстро изловлен и признал свое самозванство. Лэмберт Симнел (1475-1534), плотницкий сын, которого англо-ирландские лорды объявили Эдвардом, графом Уорвикским, и короновали в 1487 г. в Дублине как английского короля Эдуарда VI. В том же году он был взят в плен англичанами, и король Генрих VII отправил его к себе на кухню поваренком; позднее он стал королевским сокольничим.

219

Насмешки над Гвидо – мотив из новеллы 9 Шестого дня «Декамерона» Боккаччо, рассказывающей об остроумном ответе Гвидо Кавальканти (ок.1250-1300), итал. поэта и друга Данте. Знакомые застали Гвидо гуляющим на кладбище (но не в Ор-сан-Микеле, а в Сан-Джованни); на их насмешки он отвечал, что они вольны говорить о нем, что угодно, ибо «находятся в своем доме» – тем самым объявляя их домом кладбище, дом смерти. В заметках Джойса к «Портрету» («Триестская записная книжка») есть рубрика «Гвидо Кавальканти», где фигурирует и этот сюжет о нем; но в «Портрете» материал не использован.

220

конечно (нем.)