Князь ветра

30

– …Не то с чего бы ей, -кивнул Зейдлиц в сторону спальни, куда перенесли Зиночку, – обвинять в гибели мужа вас, профессор? Инициатор всего дела – вы, самоубийство Рогова тоже на вашей совести.

Звонок в прихожей заставил его прерваться. Слышно было, как из Кухни прошла туда арендованная у соседей горничная, как щелкнул замок. Одновременно раздался ее истерический визг, оборвавшийся так внезапно, что у Ивана Дмитриевича сжалось сердце. Он облегченно вздохнул, когда через две секунды горничная вбежала в комнату, онемевшая от ужаса, но живая. Не было нужды спрашивать, кого она увидела за дверью и кто там сейчас идет по коридору в направлении гостиной. Ее помертвевшее лицо не оставляло сомнений в том, что это они.

За ней, пятясь задом, вошел Тургенев. Он был без пальто, но в калошах. «Кто вы? В чем дело?»– еще из коридора слышался его голос, спущенный на басы, чтобы сохранить достоинство.

Следом появились те, к кому он обращался. Это были двое мужчин в черных маскарадных масках, один низенький и плотный, второй повыше, астеничного сложения. Оба держали револьверы типа «бульдог», удобные тем, что их легко спрятать под одеждой.

– Всем встать и отойти к стене, – каким-то безжизненным голосом приказал тот, что повыше и, видимо, главный из них двоих. – В руках ничего не держать, к окнам не подходить.

Ни один человек не тронулся с места. Тургенев нашарил у себя за спиной стул, сел и со смущенной улыбкой огляделся по сторонам. Никто, впрочем, включая его самого, особого страха не испытывал, спектр чувств колебался от любопытства до опасливого недоумения, от иронии до готовности принять участие в этом спектакле, если он того будет стоить. Слишком театрально выглядели эти двое, чтобы их пугаться. Повеяло дешевым одеколонным духом мещанского маскарада, но когда Килин грубо потребовал объяснений, его так ткнули дулом в живот, что он охнул и согнулся, по-рыбьи хватая ртом воздух.

– Послушайте, вы! – рассвирепел Тургенев. – Кто вы такие, черт побери? Что вам здесь надо?

– Пожалуйста, Иван Сергеевич, отойдите к стене, – ответили ему вежливо, но не по существу вопроса.

– Ах вот как? Вы знаете, кто я?

– Сейчас это не имеет значения, – сказал высокий. – Будьте любезны…

– Меня вы тоже знаете? – ревниво спросил Шахов.

– Кому сказано? К стене! – гаркнул низенький.

Рибо первый отшатнулся туда, куда было велено. Прочие повиновались кто с большим достоинством, кто с меньшим. Лишь Зейдлиц потихоньку стал подвигаться к дверям, но был замечен и, подчиняясь указующему взмаху руки с револьвером, нехотя присоединился к остальным.

– Прошу соблюдать спокойствие, господа, – властно заговорил высокий, после того как все столпились в углу, – мы не воры и не грабители, как вы, верно, думаете. Вам трудно будет поверить в то, что вы сейчас услышите, да я и не настаиваю. Поверите вы или нет, нам безразлично. От вас требуется одно– стоять смирно, а там уж ваше дело, можете не верить, что мы… Мы – палладисты того, кому Найдан-ван собирался продать душу.

– Сатанисты! – ахнул кто-то.

– Можно употребить и это слово, хотя мы его не любим. Все зашумели. Из общего гула выбился ликующий голос Рибо:

– Господа, нас мистифицируют! Никаких сатанистов нет, иезуиты используют этот жупел в антимасонской пропаганде!

– Заблуждаетесь. Они есть,-сказал Иван Дмитриевич негромко, но Тургенев услышал,

– А-а, те самые, из последней книжки о Путилове! – Он обернулся к Килину и подмигнул ему. – Как они вам дулом-то в живот! Неужели совсем не больно?

– О чем вы, Иван Сергеевич?

– Полно, полно! Скажите лучше, где вы их наняли? В каком балагане?

– Бог с вами! – открестился Килин.

– Но вы же сами признались, что эта книжка еще не поступила в продажу. Никто ее не читал, и, значит, без вас тут не обошлось. Маленькая надгробная мистерия, домашний карнавал с хлопушками и натуральной паникой. Участвуют все! Покойный обожал подобные штуки. Не пойму, правда, чего вы добиваетесь, так что велите продолжать. Ваши актеры хороши, но немного переигрывают. Я, например, хотел бы досмотреть этот спектакль сидя.

Тургенев шагнул к своему месту и наткнулся на упершееся ему под вздох револьверное дуло.

– Вернитесь, мы ни для кого не делаем исключений,-бесстрастно проговорил высокий палладист.

Его товарищ тем временем взял на мушку Зейдлица, который предпринял попытку незаметно зайти к ним в тыл.

– Да не будут они стрелять! Ну их к черту, надоело, – сказал Шахов.

Он решительно направился к столу. Ни окрик, ни щелчок взводимого курка его не остановили. Момент был опасный. Иван Дмитриевич выхватил револьвер, прицелился в высокого, метя по ногам, чтобы не убить, а только ранить, но, когда палец уже ошутил холодящее душу сопротивление спусковой пружины, низенький в прыжке успел снизу ударить его по запястью. Грохнул выстрел, серебряная пуля срикошетила от вентиляционной решетки под потолком и с густым шмелиным жужжанием отлетела в угол. Завизжали женщины, осыпавшейся побелкой Елене Карловне запорошило волосы. Эта мгновенная седина состарила ее лет на двадцать.

– Последний раз предупреждаю, – все так же бесстрастно сказал высокий, глядя, как его напарник выкручивает из пальцев Ивана Дмитриевича еще дымящийся револьвер, – извольте стоять смирно, и мы не причиним вам ни малейшего вреда. Никому из присутствующих ничто не угрожает, кроме… Кроме вас, господин Килин, Ведь это вы убили Николая Евгеньевича.

– Я-а?

– Во всяком случае, один раз вы пытались его убить.

– Я? Николая Евгеньевича?

– Возможно, я и поторопился обвинить вас в убийстве, мы-в этом еще не уверены, зато нам точно известно, что именно вы были тем кучером в маске, который вечером двадцать пятого апреля, на Караванной, стрелял в Каменского, но промахнулся.

– Вы меня с кем-то спутали, – с принужденным смешком сказал Килин.

– Иными словами, вы это отрицаете?

– Отрицаю напрочь. Ничего такого не было и быть не могло.

– Тем хуже для вас, своей ложью вы усиливаете наши подозрения. Если вы не убивали Николая Евгеньевича, советую честно признаться в том, что пытались его убить. Это в ваших интересах.

– Да не пытался я!

– Тогда будьте добры объяснить, почему «Загадка медного дьявола» до сих пор не поступила в продажу.

– Какое отношение имеет одно к другому? – Отвечайте, пожалуйста.

– Пожалуйста, – пожал плечами Килин, – тут нет никаких тайн. Просто я решил попридержать эту книжечку, пока не разойдется предыдущая. Покойный что-то с ней перемудрил, и она раскупается медленнее, чем другие.

– А может быть, вы не хотите предавать гласности проделки этих фанатиков из Священной дружины?

– Что за ахинея! С чего вы взяли?

– Догадаться нетрудно, вы же сами являетесь членом этой организации. Гласность вам ни к чему.

– Вы хотите сказать, – вмешался Иван Дмитриевич, – что все написанное в «Загадке медного дьявола» – правда?

– Не все, но многое. Вы, господин Путилин, знаете это не хуже нас.

– А почему вы взялись расследовать убийство Каменского? Не потому ли, что он -ваш товарищ?

– Был, – согласился высокий.

– Палладист Бафомета?

– Да, хотя сам он о себе так не думал. Многие наши друзья даже не подозревают, чьей воле они подчиняются и к какой цели направлены их усилия.

– Что это за цель? – спросил Тургенев. – Я знал покойного еще студентом и сильно сомневаюсь, чтобы…

– Постойте, – прервал его Иван Дмитриевич. – Начнем не с цели, а с воли. Чья она?

– Того, – ответил высокий, – кто для одних существует как Бафомет или дьявол, для других – как Чжамсаран.

– Чего вы их слушаете?-опомнившись, вскрикнул Килин. – Это же сумасшедшие! Не видите, что ли, что они сумасшедшие?

– Что ж, всему есть предел, – проговорил высокий палладист своим лишенным всяких модуляций голосом. – Считаю до трех. Если вы не сознаетесь, что вечером двадцать пятого апреля пытались застрелить Николая Евгеньевича на Караванной, мы больше не поверим ни единому вашему слову. В таком случае нам придется признать вас виновным не только в покушении на убийство, но и в убийстве как таковом. Пока что вам вынесен условный смертный приговор. Со счетом «три» он становится окончательным и будет приведен в исполнение немедленно.