Страница 76 из 120
Кодировка оказалась сложной, и гном остался поболтать с приятелем, под ничего не значащие разговоры Милэвингу легче работалось. Ийлоро заварил чай.
— Ну если окажется, что там результаты последних верблюжьих гонок или свежие похабные анекдоты… — зло сказал Милэвинг к исходу часа.
Бывало и такое. Под грифом «сверхсекретно» нередко отправляли личную переписку.
— По крайней мере, у нас будут коды апреля, — ответил Ийлоро. — Тоже неплохо.
— Вздор, скоро май начнётся… Слышал новость: Альирьиен прислал Лиовен ар-Доэрин дальдр и алиир?
— Да ты что?! — охнул гном. — Она уже уехала?
— Нет. Ар-Доэрин выгнала вестника и велела передать владыкам Альирьиена, чтобы засунули и дальдр, и алиир себе в задницу.
— Отказалась вернуться?! — не поверил Ийлоро.
— А ты бы на её месте согласился?
— Я и на своём не соглашусь.
Спрашивать почему, Милэвинг не стал, о прошлом в Датьеркене вопросов не задавали.
— Мы все пришли сюда, потому что идти было больше некуда, — сказал он, верхушки ушей немного оттопырились и повернулись вперёд. — Настолько некуда, что и проклятая долина не напугала. Пусть и в четверть силы, но Датьеркен помог нам. Уйти — значит предать его. Лиовен молодец.
— Датьеркен меняется, — задумчиво сказал Ийлоро. — К худшему или к лучшему, но меняется сильно и быстро.
— Хаким его меняет.
— Он ли? — усомнился гном. — Есть ещё Алекс. Просто Хаким всегда на виду, всё решает, всё направляет, прямо общедолинный староста. Или тан.
— Старшина, — ответил Милэвинг. — Большинство так его называет. Ведь таны бывают только у гномов, шейхи — у человеков, у хелефайев — владыки, у гоблинов — главник. А старшина может быть у всех.
— Ты забыл Алекса.
— Вовсе нет, — сказал хелефайя. — Но он скоро уйдет. А Хакиму идти некуда — как и нам всем. Для него есть только Датьеркен.
— И как скоро уйдёт Алекс?
— Сразу после захвата Весёлого Двора.
— Что?! — от изумления Ийлоро чуть не уронил чашку с чаем, обжёгся. — А, черт!.. Ты думаешь, они хотят взять крепость?
— А ты сам не видишь? Датьеркен закупает оружие, собирает любую информацию о Весёлом Дворе. Спешно готовятся целители — будет много раненых, пленные из крепости — девать их некуда, придётся забрать в Датьеркен.
— Но как им в голову пришло?
— Бывшему палачу есть за что мстить, — пояснил Милэвинг. — И за кого. Пусть в крови невинных Соколы измазали его силой, но отмыться можно только кровью весёлодворцев. Что гонит на стены крепости Алекса, я не знаю, но причина веская.
— Но кто согласится?
— Многие. Особенно гоблины и человеки — почти у всех их людей есть вира к Весёлому Двору. Хелефайев его тень почти не коснулась, но Лиовен на поход согласилась. А вслед за ней пойдут и большинство хелефайев.
— Ну Лиовен — понятно, — ответил Ийлоро, — у неё в крепости должничок имеется, уже восемьдесят три года, как свою смерть задолжал. А другие? Ты сам?
— Скорее да, чем нет, — сказал Милэвинг. — После того, что мне приходится читать о делах Весёлого Двора…
— Что говорит о штурме Тирно? — спросил гном.
— Он согласен.
— Тогда и многие из наших пойдут… — задумчиво проговорил Ийлоро. — Тирно уважают все. Вот уж не думал, что он согласится — гномы Весёлому Двору никогда нужны не были, и виры к нему ни у кого нет.
— На штурм возьмут только добровольцев.
— Ты на что намекаешь? — привскочил Ийлоро.
— Ни на что. Просто говорю, что в бой пойдут лишь добровольцы.
— И много их?
— О гномах тебе лучше знать, — сказал Милэвинг. — Из наших пойдёт примерно половина. Гоблины и человеки, насколько я могу судить, дадут бойцов достаточно, чтобы взять простую крепость. Но Весёлый Двор… Надо обезуметь, чтобы решиться на такое.
— Надо быть не менее безумным, — ответил гном, — чтобы поселиться в Датьеркене. Однако живём.
Ийлоро принёс Хакиму вскрытый диск и распечатку. Алекса опять не было, болтается где-то на лесопосадках. Хотя нет, полосу закончили ещё две недели назад, и теперь Алекса найти можно только в полях и огородах. Но посыльный — мальчишка расторопный, отыщет быстро.
— Останься, — велел старшина. Сидел он в бывшем кабинете владык. — Я читать не умею.
— Я тоже, — ответил Ийлоро, — язык там какой-то незнакомый. Понял только, что европейский. Может, Лиовен знает. Или Тзвага — он с каждым новичком перед мудрым огнём сидит.
— А ещё там чего было?
— Финансовые отчёты. Ничего интересного, но я их все систематизирую, полезно знать, на что враги тратят деньги.
Вошёл Алекс.
— И чего случилось?
— Диск открыли, — ответил Хаким. — А ты опять болтаешься шайтан ведает где.
Алекс взял распечатку.
— Ого! Где Польша, а где Аравия…
— Ты знаешь этот язык? — оживился Хаким.
— Нет, но знаю другой, довольно похожий…
Алекс сосредоточенно читал распечатку.
— При всём сходстве языки сильно отличаются, но понять всё-таки можно, — сказал он. — Искали они — а вот кто «они» не написано — какую-то штуковину… Кусок от чего-то, обломок — что за обломок, не сказано. В Польше его совершенно точно нет. Зато в Дрездене есть рукоять — от чего, не понятно. Какая связь между осколком и рукоятью, не говорится, от одного предмета детали, от разных — тут уже адресат знать должен. — Алекс бросил на стол распечатку. — Пустышка, мужики. Если это и подлинное письмо, к Весёлому Двору никакого отношения не имеет, транзитом шло. Так, какая-то орденская дурость.
— Боюсь, — задумчиво сказал Ийлоро, — далеко не дурость. Обломки и рукоять чёрные?
Алекс заглянул в распечатку.
— Только рукоять. Про обломок ничего не сказано. — Он перечитал какую-то фразу, подумал. — Похоже, рукоять и осколок всё-таки от одной вещи.
— Это «Полночный Ветер». Великий меч Тьмы, — с безнадёжной до белизны обречённостью сказал Ийлоро. — Восемьсот сорок два года назад он был сломан, а осколки разбросаны по всему трёхстороннему миру. Соколы и раньше пытались собрать их, но Ястребы не давали свершиться столь великому злу… И всё-таки потихоньку, осколок за осколком, Соколы почти собрали «Полночный Ветер». Остались лишь один осколок и рукоять. Где рукоять, им известно — такие письма не посылаются в одиночку, ушли и другие. Через неделю рукоять будет в верховной резиденции. И тогда собранные части сами притянут последнюю. — Ийлоро блекло, жалко улыбнулся: — Ведь даже сломанный меч всё равно остаётся мечом. Соколы возродят «Полночный Ветер».
— Мне и в голову не могло придти, — сказал до нельзя изумлённый Алекс, — что Соколы могут быть такими идиотами.
Ийлоро недоумённо глянул на человека.
— Ты о чём?
— Восемьсот — сколько там?..
— Сорок два, — подсказал Ийлоро.
— Восемьсот сорок два года собирать по миру куски какой-то никчёмной железяки, забухать на это кучу денег…
— Это не железяка! — рявкнул Хаким.
— А что, по-твоему — термопластик?!
— «Полночный Ветер» — величайший из мечей… — начал было Хаким.
— Который Соколиный гроссмейстер может засунуть себе в задницу, — перебил Алекс, — и повернуть там тридцать три раза до характерного щелчка! Если правильно пукнет — узрит небо в алмазах.
— Алекс, — у Ийлоро сел голос, — пойми, «Полночный Ветер» приносит победу в любой битве. Он неодолим.
— Ийлоро, — Алекс сел перед ним на корточки, осторожно взял его за плечи, слегка встряхнул, — ты выйдешь с «Полночным Ветром» против автомата Калашникова?
Гном ошарашено смотрел на человека.
— Ну так выйдешь? — повторил он.
— Я… Алекс… Но… Нет, лезть против автомата даже самому великому фехтовальщику, даже с самым величайшим из мечей нелепо. С автоматом и ребёнок сделает из него решето, прежде чем тот замахнуться успеет. Да и подходить на расстояние боя не нужно — прицельная дальность стрельбы у самого плохого автомата дальше, чем у самого хорошего лука. Не говоря уже о скорострельности… Пули мечом не отобьёшь, будь он хоть трижды великим… Но тогда, — Ийлоро смотрел умоляюще, очень хотел услышать желаемое, — в нынешнее время «Полночный Ветер» утратил всю свою силу?