Страница 54 из 57
Водрузить ее обратно он не успел. Входная дверь распахнулась, едва не слетев с петель. Вид у Стивена Мура был такой, что капитан О'Нил не стал задавать вопросов.
— Вы должны остановить судно, Майкл.
— Я как раз собирался…
— Нет, Майкл, вы должны остановить его резко. Так резко, будто мы действительно наскочили на айсберг. Или сели на мель, я не знаю. Это возможно?
— Возможно, сэр, но без крайней необходимости…
— Крайняя необходимость, Майкл! Более чем крайняя необходимость! И как можно скорее, счет идет на минуты.
В принципе, капитан О'Нил совсем не обязан был выполнять распоряжения Стивена Мура. Тем более — такие странные распоряжения.
Более того — Морской устав категорически запрещал капитану выполнять чьи бы то ни было распоряжения. Кроме специально оговоренных случаев, разумеется.
Но что-то заставило его поступить иначе.
Впервые за двадцать лет безупречной службы капитан О'Нил устав нарушил.
Мигель Агустино, двадцатипятилетний официант главного ресторана, решил, что умер.
Смерть подкралась незаметно и набросилась на него в самый неподходящий момент — настала пора четвертой перемены блюд, в руках у Мигеля был тяжелый поднос, уставленный посудой.
Беззубая, разумеется, не обратила на это внимания — пол ресторана, покрытый мягким ковром, стремительно ушел из-под ног Мигеля.
Потеряв равновесие, он рухнул вперед и на мгновение потерял сознание. Очнувшись, Мигель сразу же понял, что жив, но не успел обрадоваться.
В ресторане творилось что-то ужасное. Сначала раздался дружный вопль — а скорее стон. Жуткий стон полутора тысяч людей. Этакое «А-а-ах!!!», заполнившее пространство. Потом завизжали женщины.
Мигель открыл глаза и увидел еще нескольких официантов, как и он, лежащих на полу.
Вокруг валялось множество предметов, тарелки с едой, осколки посуды. На ковре расползались пятна пролитого вина.
Казалось, что прошла вечность. На самом деле всего несколько секунд. Осознать это, впрочем, не было времени.
Перекрывая оглушительный шум, из динамиков грянул чей-то решительный голос.
И почти сразу наступила тишина.
— Леди и джентльмены! Говорит полковник Мур, руководитель службы безопасности компании «White Star». Прошу отнестись серьезно к тому, что я скажу. Произошло непредвиденное — выполняя сложный маневр, мы действительно напоролись на айсберг. Это не розыгрыш и не начало очередного шоу. Прошу вас сохранять спокойствие. Серьезной опасности нет. Вероятнее всего, «Титаник» останется на плаву. И тем не менее капитан принял решение об эвакуации. Надеюсь, это не надолго. Однако вам придется занять места в шлюпках. Еще раз прошу спокойствия и дисциплины. У выхода из ресторана ждут члены экипажа, которые проводят вас на шлюпочную палубу. Выходить будем группами. Сначала — женщины. Прошу всех вернуться на свои места. Пожалуйста. Действуя организованно, вы окажетесь в полной безопасности уже через двадцать минут. Всего лишь двадцать минут.
Морзянка бесконечно пульсировала в наушниках. Обрывалась, смолкала. И возрождалась снова, вроде бы продолжаясь. На самом деле это были обрывки нового сообщения. Сколько их пробивалось сейчас сквозь невидимую толщу эфира!
Самостоятельно разобраться в этой какофонии она не сможет. Никогда. Хотя добросовестно зубрила азбуку Морзе.
Джудит сняла наушники.
Молодой разговорчивый парень-радист был теперь ее последней надеждой.
История таинственных сигналов, похоже, заинтересовала его всерьез. Пожалуй, даже захватила. Настолько, что парень добровольно вызвался подежурить в свободное от вахты время.
Вахтенный радист не имел права отвлекаться от эфира, но и он обещал дать знак, если что-то услышит.
Шансы, таким образом, увеличивались.
Джудит запретила себе смотреть на часы. Это было зряшное занятие, к тому же — изматывающее нервы. Если сигнал будет услышан — время пеленга никак не останется без внимания.
Капитан отнесся к ее истории сочувственно — на пульте связи, который по привычке называли радиорубкой, было включено дополнительное записывающее устройство.
Громкий голос обрушился откуда-то сверху. Смысл сказанного еще не достиг сознания, но в рубке уже появился офицер.
— Слышали, парни? Джеймс — остаешься на вахте. Артур — в распоряжение палубной команды. Вас, мэм, я провожу на шлюпочную палубу. Поторопитесь!
— То есть как на палубу?! Вы что, сошли с ума?! Мне разрешил капитан. Убирайтесь к черту! Я не двинусь с места!
— Прекратите истерику! Минута на размышление. Или идете сами, или вас ведут силой. Ну! Время пошло.
— Но почему, черт возьми?!
— Тревога, леди! Мы напоролись на айсберг или — уж не знаю — на самого черта!
— Господи! Это третья женщина!
— Не знаю, о чем вы толкуете, но время почти истекло. Артур, бери ее за правую руку!
— Будет лучше, если вы пойдете сами, мисс Даррел.
— Да, конечно.
Гнев погас так же внезапно, как вспыхнул. Пришло отчаяние. О смерти Джудит не думала.
Только о том, что уже не услышит сигнал. Никогда не услышит. Вот что было страшно.
Последние слова Стивена Мура потонули в глухом ропоте. Он разрастался, становясь громче с каждой секундой. Первый шок прошел — наступила пора первой реакции. Люди начинали постигать смысл происходящего.
«Если поднимется гвалт — все пропало», — подумал Стив.
Но этого не произошло.
Женский крик пронзил нарастающий ропот, как удар ослепительной молнии — черное, грозовое небо.
Пронзительный женский крик.
Исполненный такого отчаяния, что все замолкли.
— Не может быть! Не сейчас! Нет! — истерически кричала женщина. — Она не может уйти! Не хочу! Я не дам ей уйти!
Стив наконец увидел Полину.
Она стремительно перемещалась между столиками.
— Твой выход, девочка. Не подведи!
Он пытался проследить, к какому столику направляется Полина, чтобы броситься на помощь, но еще один пронзительный вопль отвлек его внимание. Теперь он быстро обнаружил ту, что кричала. Столик был возле эстрады, на которую взобрался Стив. И узнал немедленно — это было совсем не сложно.
— Я вспомнила, Боб, я все вспомнила! — До-До отчаянно трясла за плечо Роберта Эллиота. — Это толстуха Розмари! Однажды она выбросилась с колокольни!
Джеймс Уэст, оставшийся дежурить на пульте связи, был близок к панике.
Флотский стаж радиста исчислялся пятью годами. Побывать в серьезных переделках не довелось ни разу. И вообще, если говорить честно — даже самые безобидные ситуации, из числа тех, что называют «нештатными», до того обходили Уэста стороной. Возможно, поэтому, а возможно — потому, что Джеймсу едва исполнилось двадцать, о смерти он не задумывался. И был потрясен, ощутив приступ жестокого, животного ужаса, скрутивший его при одной только мысли о крушении.
Черная, беспросветная масса воды немедленно встала перед глазами. Направляясь в рубку пару часов назад, он мельком заглянул за борт.
И не увидел ничего. Или — почти ничего.
Теперь память воскресила картину, услужливо дополнив ее мрачными, устрашающими подробностями.
По идее, ему давно следовало бы передать в эфир сигнал бедствия, но мостик молчал.
Джеймсу вдруг показалось, что о нем забыли.
С беспощадной, завораживающей ясностью он представил, как одна за одной отходят от тонущего судна переполненные шлюпки. И растворяются в густом холодном тумане.
Вот и последняя, с капитаном и остатками команды, уходит во мрак.