Спящая

Нет, у меня просто не получилось бы объяснить. Чем сильнее я пыталась бы втолковать ему, тем больше моих слов превращалось бы в песок, тем скорее они попадали бы в плен своего собственного движения, и ветер сдувал бы их с лица земли. Это было мне совершенно ясно, поэтому я ничего и не говорила. Все слова, которые я придумала, не внесли бы ясность. В конечном счете, правдой было лишь первое предложение. Моя подруга умерла. Как еще я должна была выразить то одиночество, которое я чувствую? Как еще могла заставить его увидеть это?

Я углубилась в размышления, пока мы шли под практически летним уже ночным небом. А потом, когда мы переходили пешеходный мост около вокзала, он заговорил:

– Завтра я могу пойти на работу после обеда.

Поблескивала вереница машин, ехавших друг за другом, и вдалеке цыпочка закруглялась. Внезапно возникло ощущение, что ночь стала бесконечно длинной, и я вдруг почувствовала себя счастливой. Словно могла полностью стереть Сиори из своей памяти.

– Сегодня проведем ночь где-нибудь вместе?

С этими словами я взяла его за руку, не в силах сдержать радость.

Его профиль, как всегда, украшала легкая улыбка.

– Похоже, да, – ответил он.

Я была счастлива. Я любила ночь так сильно, что мне физически было больно. Ночью все возможно. И мне совсем не хотелось спать.

Иногда, лежа в кровати с любовником, я видела кромку ночи. Эта сцена была не похожа ни на что другое, мною виденное.

Но это случалось не тогда, когда мы занимались любовью. Тогда были лишь он и я, и ничто не разделяло нас, поэтому не было места для размышлений. Во время секса он молчал, никогда не произносил ни слова, и я часто приставала к нему, чтобы заставить его сказать то или другое. Но, по правде говоря, мне нравилось, что он молчит. Возникало ощущение, что я сплю с самой огромной ночью, которая действует через него. Пока он не использовал для общения слова, я обнимала его подлинную суть, обхватывала ее – нечто существовавшее на более высоком уровне, чем сам человек. Пока мы не расцепляли наши тела, готовясь уснуть, я могла вообще ни о чем не думать. Просто закрывала глаза и чувствовала его, только его подлинную суть.

А поздно вечером видела кромку ночи.

Неважно, был ли это большой отель или дешевый мотель типа тех, что можно увидеть рядом с вокзалами, я все равно внезапно просыпалась посреди ночи, и мне казалось, что я слышу стук дождя и порывы ветра.

Мне ужасно хотелось увидеть, что там снаружи, поэтому я садилась и открывала окно. Ледяной ветер врывался в комнату, проходил сквозь горячий воздух, наполнявший ее, и я видела мерцание звезд. Или, возможно, первые капли теплого дождика.

Я какое-то время смотрела за окно на все это, а потом оборачивалась взглянуть на него и обнаруживала, что он не спит и глаза у него широко открыты. Почему-то у меня пропадал дар речи, и я сидела молча и просто всматривалась в глубину его глаз. Он не мог выглянуть наружу, поскольку лежал на кровати, но взгляд у него всегда был таким ярким и ясным, словно он вобрал в себя все то, что за окном, все звуки, весь пейзаж.

– Как погода? – спрашивал он тихонько.

И я отвечала, что идет дождь, или дует ветер, или ясно и видны звезды. И тут мне становилось одиноко, словно я схожу с ума. Почему мне так одиноко, когда я с этим мужчиной? – думала я. Может, из-за того, что между нами все так сложно. Или же я просто не знаю, как относиться к нашей связи, она мне нравится, но лишь потому, что я не имею четкого представления, чего бы я от нее хотела?

Единственное, что я поняла с самого начала, – это что наша любовь опирается на одиночество. И ни один из нас не может вынырнуть из убийственного оцепенения, которое мы испытываем, лежа бок о бок, такого тихого, такого обособленного, что кажется, оно светится в темноте.

Это и была кромка ночи.

Маленькая компания, в которой я трудилась, работала в таком бешеном ритме, что я не могла выкроить время для встреч с ним, поэтому вскоре уволилась. И вот уже почти полгода я ничем не занималась. Мои дни не были заполнены, и большую часть времени я проводила отдыхая, покупая себе что-то или стирая белье.

У меня оставались кое-какие сбережения, пусть и небольшие, плюс мой любовник каждый месяц клал на мой счет невероятно большую сумму. Он говорил, что я как-никак бросила работу ради него. Так что можно было жить в свое удовольствие. Сначала я колебалась, принимать ли мне эти деньги, посчитав, что стану тогда его содержанкой, но моя политика заключалась в том, чтобы брать то, что мне предлагают другие. И, в конце концов, я решила взять деньги и радоваться жизни. А значит, я, возможно, так много спала просто потому, что у меня была масса свободного времени. Я представления не имела, сколько молодых женщин в этом мире ведет такую же жизнь, но мне было интересно, неужели странные рассеянные люди, которых можно встретить днем в больших универмагах, женщины, не похожие ни на студенток, ни на тех, у кого есть свое дело, могут не жить той же жизнью. Я знала это очень хорошо, потому и сама была раньше такой, и расхаживала, бывало, с тем же отрешенным взглядом.

Однажды, когда на небе не было ни облачка, я брела по улице и тут увидела своего приятеля.

– Привет, как дела? – спросила я, догнав его.

Во время учебы в колледже он был одним из моих друзей. Милый парень и очень неглупый. Сиори встречалась с ним какое-то время, но не слишком долго. Они даже жили вместе несколько месяцев.

– Отлично, – улыбнулся он.

– А чем ты сейчас занимаешься? Бизнесом?

На нем была черная рубашка и брюки из хлопка, одежда, которая определенно говорила, что он сегодня выходной. Единственное, что намекало на то, что он все-таки работает, – это конверт в его руке.

– Да вот надо доставить кое-что. А ты как? Судя по виду, нигде не работаешь, как всегда…

Мой приятель частенько замолкал на полуслове, отчего его речь была по-настоящему снисходительной. Он стоял под голубым куполом неба, широко улыбаясь.

– Правильно. Ничегошеньки не делаю, – ответила я.

– Наслаждаешься роскошной жизнью.

– Именно. Ты шел в метро? Я провожу тебя до угла.