Страница 16 из 105
Перед выборами президента или членов конгресса со страниц американских книг и газет не сходит вопрос: кто победит? «Слон» (эмблема республиканской партии) или «осел» (эмблема демократической партии)? В 1952 году после непрерывного двадцатилетнего правления «осла» к власти пришел «слон». Президентом страны был избран представитель республиканской партии генерал Д. Эйзенхауэр, сменивший Г. Трумэна, который президентствовал все первые послевоенные годы. В 1960 году роли снова поменялись. На первый план опять вышла демократическая партия. Президентом стал Дж. Кеннеди, которого вскоре застрелили, как в прошлом и некоторых других президентов этой «демократической» страны. К руководству государством пришел Л. Джонсон.
Осенью 1968 года двухпартийный маятник вновь качнулся в сторону республиканцев. В Белом доме оказался Р. Никсон. Призрачность этой перемены видна была хотя бы из того, что на президентском посту оказался отнюдь не новый для Вашингтона человек. В течение 8 лет Никсон был вторым человеком в правительстве Эйзенхауэра. Он нес на себе немалую часть того политического балласта, который пустил ко дну администрацию республиканцев в 1960 году. Именно Никсону пришлось расплатиться в ходе этих выборов за провалы администрации. Эйзенхауэр отошел в сторону, сделав своего вице-президента своеобразным козлом отпущения и заставив его испить горькую чашу поражения от Дж. Кеннеди.
О том, что на политической арене перетасовывается все та же колода карт, говорит и следующий эпизод из зигзагообразной карьеры Р. Никсона. Учитывая «особые заслуги» бывшего вице-президента, его не списали в архив, а выдвинули на пост губернатора «имперского штата» Калифорнии, вотчины военно-промышленного комплекса, которому Р. Никсон служил верой и правдой. Однако и здесь его поджидала неудача. Ставка на «восходящую» звезду» Р. Рейгана оказалась выше. Затем произошла очередная перестановка фигур, и наступила очередь Р. Никсона. Но его надо было отмывать, поскольку за Никсоном довольно прочно закрепилась репутация «неудачника», «плутоватого Дика» «ястреба и забияки». Надо было создать образ «нового Никсона»: опытного, уравновешенного, терпимого к другим мнениям и, конечно же, «сострадательного к людям». После этой операции его вновь предложили избирателям как самого, самого… Прав Т. Уайт, когда пишет, что «личность может подняться над потоком событий лишь тогда, когда ее выталкивают закулисные силы»[93].
Все последовавшее было, разумеется, тоже проявлениями «самой демократической» из всех демократий. Никсона убрали через четыре с половиной года президентства в результате крупного скандала. Человек, который с телеэкранов всей страны бил себя кулаком в грудь и проникновенно клялся: «Я не мошенник!» (именно так, дословно), едва спасся от заслуженного правосудия. Но все же спасся.
Буржуазная пресса всех направлений взахлеб расписывала, что подобное возможно только в США. Что верно, то верно. В чем, собственно, провинился Никсон? Грязные методы предвыборной борьбы — взломы, кражи документов, компрометация соперников, подслушивание разговоров? Но в ходе самого же «уотергейтского дела» постепенно выяснялось, что записывать телефонные разговоры и подслушивать своих политических соперников начали еще во времена Ф. Рузвельта. Что воровством документов занимались — хотя и неодинаково успешно — все партии и претенденты, включая и Рейгана. Недостойные, а то и откровенно криминальные методы ведения избирательных кампаний описаны еще в американской литературе прошлого столетия. Не надо было попадаться? Безусловно. И все же дело далеко не в этом.
Вспомним, что именно после убийства президента Кеннеди в правящей элите США схлестнулись за контроль над высшей должностью в стране две ее группировки: старый, традиционный «восточный» истэблишмент, выросший практически вместе с Америкой, и новый, молодой, особенно агрессивный «западный», поднявшийся на дрожжах военных заказов в годы второй мировой войны и последующие десятилетия. Вспомним также, что, когда «западный» истэблишмент впервые пошел на рубеже 40-х и 50-х годов на «штурм» американского конгресса, одним из наиболее беспощадных и беспринципных его представителей был вместе с сенатором Маккарти его друг и правая рука Р. Никсон. Можно лишь догадываться, какое количество личных счетов сводилось два десятилетия спустя в ходе «Уотергейта».
Но остается фактом другое: после Кеннеди «восточники» ни разу не получали доступа в Белый дом. Места там делили лишь представители Запада и Юга — единые в противоборстве с Востоком страны, но не в чем-либо еще. Вряд ли есть более наглядное подтверждение призрачности «выбора», которым располагают избиратели США, фальшивости того, что буржуазной политической наукой выдается за эталон демократии.
Пожары страстей затухают сразу же после выборов. Законы театрализованной «демократии» требуют шума, обвинений, организации общенационального галдежа о свободе, о том, что правительство уходящей партии было плохим, а пришедшая к власти партия будет хорошей. И все только для того, чтобы оставить в тени, избавить от политической ответственности финансовых олигархов государства.
Между тем стратегические линии правящих сил в основе своей не претерпевают изменений. Приверженность пришедшего к власти президента политическому курсу его предшественника объясняют «патриотизмом», преданностью «национальным интересам» и т. д. Возвращается к исполнению обычных обязанностей и политология: как можно активнее внушать людям, что политика правительства — единственно правильная и единственно возможная.
Бывает, конечно, и так, что оппозиционная партия всячески помогает правящей проводить ту или иную политику, а придя к власти, открещивается от нее. По крайней мере на словах. Например, перед выборами в 1952 году, когда республиканцы пришли к власти, они принимали самое активное участие в формировании внешней политики правительства демократов. Сошлемся на высказывание республиканца Даллеса, сделанное им в начале 1952 года. Оценивая внешнюю политику правительства Трумэна, он утверждал, что «последние пять лет были годами успехов». Но прошло несколько месяцев, и точка зрения круто изменилась. В июне 1952 года в журнале «Лайф» Даллес писал, что «все большее число людей отворачивается от нашей политики как от слишком милитаристской, слишком дорогой, слишком неустойчивой, слишком неясной, чтобы за ней следовать». А в разгар избирательной кампании Даллес заявил: «Я, генерал Эйзенхауэр и сенатор Никсон пришли к выводу, что американская внешняя политика поставила нацию перед величайшей угрозой, которая существовала когда-либо в истории страны»[94].
В ходе предвыборной борьбы 1968 года можно было заметить некоторые особенности в поведении республиканцев, которые вернулись к власти, Никсон избегал обязательств в области внешней политики. При случае ругал старую, где-то ее же хвалил, но свою программу не развертывал. Тактика оправдала себя. Для победы республиканцев хватило груза ошибок демократов, накопленных как во внутренней, так и во внешней политике. Перегруженные «кризисной политикой», демократы осели на дно. На поверхности оказались республиканцы.
Дж. Даллес обвинял демократов в «милитаризме». Но уже в январе 1954 года тот же Даллес, развивая идею президента Эйзенхауэра, высказанную ранее, заявил о необходимости быстрого развития вооруженных сил, с тем чтобы создать способность «возмездия немедленно, средствами и в местах по нашему выбору»[95]. Слова эти были положены в основу пресловутой политики «массированного возмездия», державшей мир многие годы на грани мировой войны. Увеличения «массированных, мобильных сил возмездия»[96] потребовал и Никсон. В обстановке нагнетания международной напряженности шла подготовка к военной интервенции в Индокитае.
93
T h. White. Op. cit, p. 3.
94
R. Rovere. The Eisenhower Years. New York , 1956, p. 59.
95
H. Barber. The United States in World Affairs 1955. New York , 1951, p. 10—11.
96
«The New York Times», 1954, March 14.