Звездочет

Фоскари был удивлен, хотя и несколько озадачен ее пассивностью. Прижав ее голову к своей груди, он бережно убрал спутавшиеся волосы. Затем его сильные опытные пальцы стали слегка массировать ее шею, и напряжение, сковывавшее ее, постепенно исчезло. Потом его руки скользнули ей за спину. Это было божественно.

Бьянка от наслаждения закрыла глаза. Руки Йена продолжали путешествие по ее телу и вскоре уже нежно щекотали ее затекшие ноги. Женщине раньше и в голову не приходило, что прикосновения к ногам могут вызвать столько приятных ощущений, но в тот день она поняла свою ошибку. Вот большой палец Фоскари круговыми движениями прошелся по ее ступне, а затем принялся растирать все ее пальчики. Напряжение уходило, она постепенно таяла в этом блаженстве. Когда руки Йена поднялись выше по ее ногам и, задрав ей юбку, заскользили по ее бедрам, Бьянка едва сдержала сладострастный стон. А как только его пальцы проникли в ее самое сокровенное место, Бьянке пришлось прикусить язык, чтобы не закричать. Ей казалось, что она смогла овладеть собой, как вдруг, словно откуда-то издалека, Бьянка услыхала собственный голос, который умолял Фоскари поскорее взять ее.

— Тебе нравится? — спросил Йен, ритмично массируя чувствительный уголок ее лона.

— Да, да! — задыхаясь, ответила Бьянка. — Только не останавливайся. Делай что угодно, только не останавливайся.

Йен улыбнулся, зарывшись лицом в ее волосы. Он выжидал подходящего мгновения. Как только ее дыхание участилось, он отнял руку.

— Нет, прошу тебя, не останавливайся! — Она подняла на него полные желания и мольбы глаза.

Усмехнувшись, Йен слегка погладил ее, а затем стал нашептывать ей на ухо всякие соблазнительные вещи. Он говорил, что хочет взять ее до того, как она испытает оргазм, что хочет, чтобы она села на него верхом и обхватила его талию ногами, а он бы тогда смог держать ее груди в своих ладонях и катать ее соски между пальцами, доводя ее этими ласками до исступления.

— Тебе хочется этого? — прошептал Фоскари, водя языком у Бьянки за ухом.

Не в силах произнести ни слова, она кивнула.

— Так ты обещаешь больше не выходить из дома без моего разрешения? — хриплым голосом спросил он.

Бьянка была готова согласиться на что угодно, лишь бы поскорее испытать то наслаждение, которое он ей обещал.

— Это шантаж, — шепнула она. От страсти ее голос стал неузнаваемым.

— Считай, что это нечто вроде контракта, — предложил граф. — Ты получаешь то, что хочешь, и я тоже.

Бьянке это показалось вполне резонным. Ее ум отказывался повиноваться голосу рассудка с того самого мгновения, когда он прикоснулся к ее телу. Да, она понимала, что не следует сдаваться без боя, но ничего не могла с собой поделать. Поиграв золотистыми волосами Йена, курчавившимися над воротником его рубашки, она спросила:

— А могу я один раз достичь вершины наслаждения сразу, а потом еще раз, когда ты войдешь в меня?

Фоскари внутренне ликовал: он выиграл. Но как ни странно, это чувство победы слишком уж сильно походило на возбуждение.

— А ты жадная, да? — усмехнулся он, скользнув рукой между ее ног.

Не прошло и пары минут, как Бьянка забилась в конвульсиях наслаждения. Йен был доволен, потому что долго терпеть он не смог бы. Ему нравилось наблюдать за Бьянкой, когда, приближаясь к апогею наслаждения, она широко распахивала глаза. А из горла ее вырывались сладострастные стоны.

Пока Бьянка возилась со шнурками его лосин, Йен разрабатывал дальнейшую стратегию поведения. Ему пришло в голову, что чем дольше его плоть будет находиться в ее лоне, тем быстрее он добьется от нее повиновения. Именно по этой причине его возбужденное естество ринулось в дело, едва Бьянка освободила его из тесного плена одежды.

Откинувшись на бархатную подушку, Йен усадил Бьянку на себя. Когда его плоть полностью погрузилась в ее нежное лоно, Бьянка закрыла глаза и стала выводить бедрами широкие круги. Йен держался руками за ее талию, его движения становились все стремительнее. Чувствуя, что вершина близка, он в последний раз что было сил насадил Бьянку на свою плоть. Когда они достигли оргазма, Бьянка услышала, как Йен в исступлении выкрикивает ее имя. И прежде чем реальный мир на мгновение перестал существовать вокруг нее, Бьянка успела подумать, что он впервые назвал ее по имени.

После двух часов плавания в водах Венеции, когда снова пошел дождь, Йен отдал приказ уставшим гондольерам отправляться домой. Один из них уже представлял себе, как укладывается в свою теплую сухую кровать, а у другого еще было одно важное дело. Он все думал, сколько получит за сообщение о том, как Йен проводил время в гондоле. Ему всегда платили одинаково, но на сей раз он надеялся, что его подробное описание того, чем Бьянка с Йеном занимались в каюте гондолы, будет оценено гораздо выше. Ему не было известно, сколько еще слуг клюнуло на предложение того странного человека за деньги сообщать обо всем, что творится в доме, но его собственное жалованье сильно увеличилось с тех пор, как он начал следить за хозяевами и подслушивать их разговоры.

Рычание тигра и крик осла не были бы столь неожиданными для Фоскари, как звук, который он услышал, выбираясь из гондолы.

— Ох, совсем забыла сказать тебе! — Бьянка всплеснула руками и радостно улыбнулась. — Я наняла горничную.

— Ты решила, что вырастишь себе горничную из младенца?

— Нет, это плачет ребенок Марины. Тот самый, которому я помогла появиться на свет. Такой красивый мальчик. Его первое имя — Цезарь, а второе — Йен, в честь вас, милорд, — солгала Бьянка, надеясь смягчить гнев графа.

— Ты наняла горничную, которая только что родила? Это же сущий бред! Она не сможет помогать тебе по крайней мере месяца два.

— Это не важно, — заметила Бьянка. — Вообще-то мне совсем не нужна горничная, просто мне хотелось переселить ее в место получше, ведь после того, как ее дом взорвался, ей вообще негде жить.

— Да что ты? — язвительно проговорил Фоскари. — А почему бы не привести в мой дом всех женщин, лишившихся крова?

— Отличная мысль, милорд, — кивнула головой молодая женщина. — Давайте так и сделаем. Думаю, завтра я смогу все устроить.